Татьяна Бокова - Я влюбилась в четверг. ПрЫнцы без сердца…

Хлоп… По ногам больно ударила тяжелая пластиковая дверь. Поспешно вытолкнув меня из теплого чрева московского метро, она уже разевала пасть перед следующей жертвой.

«Некогда. Некогда. Шевелитесь, поторапливайтесь, проходите…» – слышалось в ее противном скрипе.

На секунду замешкавшись, я потерла ушибленное место.

Бум… Глухой удар в спину, и моя модная дамская сумка, тяжелая до невозможности, слетела с плеча.

Бамс… Тремя килограммами апельсинов по коленке.

Нет. Лучше уж не останавливаться. Быстрее на выход, не разгоняясь и не отставая, вместе с дружной толпой безликих пассажиров общественного транспорта.

Уф!.. В ноздри ударил свежий воздух… Две-три секунды на застегивание всяческих пуговиц, укутывание носа в воротник… До уличного простора остался один поворот, несколько секунд времени и всего одно, теперь уже последнее, усилие – девять скользких ступенек наверх.

О нет! Навстречу мне из сырых сумерек последних дней октября приближались липкие снежинки. «Боже, за что?..» мое нутро, и рука обреченно потянулась в карман. Иди сюда, мягонькая и тепленькая, греющая ушки и оттеняющая щечки. Пробил твой час, ненавистное изобретение человечества! Злостный враг всех женщин под миленьким названием «ша-поч-ка»!

Разрушитель выстраданных поутру женских причесок – уложенных локонов, гладких прядок и завитых кудряшек.

Это ты превращаешь «волшебную фею» в «ободранную кошку» с приплюснутыми и торчащими в стороны ошметками волос не первой свежести!

И все же «кошкой» быть лучше, чем согласиться на снежный сугроб на макушке или примостить на ухоженной челке парочку о-ча-ро-вательных сосулек.

Уверенно нахлобучив шапочку цвета Барби, я шагнула на улицу.

Что дождь со снегом, что снеге дождем… Что в шапке, что без шапки… Все едино. Лишь бы домой, скорее домой, любой ценой, не оглядываясь и не отвлекаясь, мимо продрогших лоточников и ярких витрин магазинов, мимо всей этой уличной жизни, по касательной…

«Смотри под ноги, – притормозила я себя, сосредоточиваясь на поиске редких островков льда в месиве луж. – В модных сапожках на шпильке ножку надо ставить наверняка! Как у сапера, нет у тебя права на ошибку. Ошибка – и хрямс каблучок. Ошибка – и смерть башмачкам. Раз – шажок, два – шажок, умничка-девочка».

Но трудно все время смотреть под ноги, когда так хочется домой, а из-за поворота в любое мгновение может выскочить автобус.

Ну и что, что дом – на расстоянии одной автобусной остановки от метро?

Ну и что, что врачи говорят – надо больше ходить пешком?

Долой солидность и размеренность… И врачей долой с их советами. Долой!

Домой! Домой!

Сегодня счастливый день – у меня свидание! Нет, не так! Сви-да-ни-е! С моим мужчиной. Он такой умный, добрый, щедрый. Он, наверное, как всегда, принесет с собой коробку конфет и бутылку шампанского. Ну и что, что я не люблю эту отдающую дрожжами шипучку, а от шоколадных конфет с одинаковыми начинками из варенья ноет зуб (внизу, справа), зато я уже год стараюсь любить его! И прощать… И понимать… Изо всех сил. Боже, как же это трудно, даже если он друг детства!

И я представила своего прЫнца, который в это время, наверное, уже мужественно продирался ко мне сквозь московские пробки. Как скоро я увижу его в своем дверном проеме – в модных туфлях, в коротком пальто нараспашку, причесанного и ухоженного!.. Конечно, зачем ему галоши, зонтик или шапка-ушанка, если есть серебристый железный конь с иностранной родословной?

Я мельком взглянула на свои забрызганные грязью сапожки и перешла на галоп. Надо еще успеть ужин подогреть и себя в порядок привести…

Бегом за автобусом, расталкивая и обгоняя. А теперь на автобусе, теснясь и толкаясь. Ничего, еще чуть-чуть, домой, домой, до дома-то осталось всего два шага.

Эти два шага я преодолела мучительно и с потерями. Почему? «Ищите мужчину, и вы найдете проблемы», – иногда говорят женщины и почему-то оказываются правы.

Голубоглазый блондин… Он встретился мне там, в автобусной давке, улыбчивый и галантный. Он стоял рядом и не сводил с меня своих голубых очей. Нет, это еще не все! Он поддержал меня под руку, когда водитель резко тормознул непослушную машину. И даже больше! Он вышел со мной, и подал мне руку, и взял мою сумочку, и сопроводил меня, почти парализованную от счастья, по скользкому тротуару до самой лавочки. Он поправил мою сползшую от удивления на лоб шапочку, и я чуть было не представилась ему нежным именем «Золушка».

А пока я грезила наяву, он махнул мне рукой, вспрыгнул на подножку и умчался вдаль, прихватив с собой мою сумку, тяжеленную до невозможности. Определенно, он хотел облегчить мою участь, ведь негоже Золушкам разгуливать по слякоти с тяжестями в руках. А может быть, он желал сохранить память о таинственной незнакомке и теперь будет перебирать принадлежащие мне вещи долгими вечерами на зимовке в Антарктиде или в капитанской рубке во время многомесячного плавания…

Громко хлюпая носом, я стояла на пустой остановке и пыталась подсчитать потери от встречи с еще одним сказочным образом мужского рода. Материальные потери сводились к дорогой помаде, новой туши, любимому зеркальцу, трем килограммам апельсинов и еще целой куче того, что неотвратимо скапливается в недрах дамских сумок, подолгу не видит белого света и в любой момент может крайне пригодиться. Моральный ущерб не взялся бы подсчитывать и швейцарский банкир.

Я достала из кармана кошелек, толстенький на ощупь и абсолютно пустой по своей сути. В нем позвякивали мелкие монетки, хранились чьи-то пожелтевшие визитные карточки, смятые бумажки с номерами каких-то телефонов, заколка (с давних времен, когда у меня были длинные волосы), таблетки от неизвестно чего и еще какой-то мусор. Только денег там не было. Кошелек на месте и мусор на месте, а денег нет.

Стоило лишь задуматься о кошельках и сумочках – вещах изящных и малогабаритных, а слово «мусор» замигало в мозгу красной лампочкой. Мусор, мусор… Чтобы вся жизнь не стала сплошным мусором, с каждым отдельным его скоплением необходимо нещадно бороться…

С этой почему-то успокоившей меня мыслью я подошла к урне и высыпала в нее из кошелька все до последней крошки. Так-то лучше. Кошелек на месте. И мусора в нем нет. Правда, и денег тоже. Все мои деньги остались в сумочке, где они хранились, ради их безопасности, в косметичке. Да, в косметичке. Вместо косметики. А косметика лежала во внутреннем кармане сумки. А все, что не попадало в косметичку или карманы, складывалось в кошелек. Вот так. Все наоборот. Чтобы мошенников и воров запутать. Мне так подруга посоветовала. Сама я, конечно, тоже путалась, что где лежит, вечно искала что-то в кожаных недрах, но ведь легкой жизни мы исторически не ищем, правда? И следы запутывать – у нас в генах, наследственное, от предков-партизан.

От мыслей о запутанной роли человеческого существования меня отвлек знакомый звонок. Мобильник… Мой? Дрожащими руками я выловила со дна кармана оказавшееся там по счастливой моей оплошности родное серебристое тельце. Ну, порадуй же меня!

– Алло!

– Курочка, это я… – ангельским басом проворковал мужчина моего сердца. Господи, ну почему курочка?

– Привет… Лёшик, ты уже скоро?

– М-м-м… У меня тут… В смысле… задерживаюсь я. Не знаю, на сколько. Может, давай лучше на следующую среду перенесем? Пораньше освобожусь, и весь вечер наш будет! Алло… Ты меня слышишь, рыбка?

– У рыбки только что украли сумку с ключами и деньгами… – с трудом выдавила из себя я, цепляясь за свою беду, как за соломинку, в надежде, что уж в этом случае он точно бросит все дела и прилетит меня спасать.

– У какой рыбки? Что украли? – не понял любимый.

– У меня. Украли сумку. Вот. На остановке. Схватил и уехал на автобусе.

В трубке напряженно молчали.

– Ты сама в порядке?

– Да.

– Слава Богу. Слушай, котик, а Анюта дома?

Мне хотелось крикнуть во все горло: «При чем здесь Анюта?» – но я безропотно сказала «да» и всхлипнула как можно тише.

– Иди скорей домой, она тебе дверь откроет, побудет с тобой.

Я молчала.

– Да не переживай ты так. Главное – сама в порядке. Замки сменить нужно, а деньги – они что, бумажки… Эх, елки-моталки, я подскочить не могу… – Лешка говорил все тише.

«Может, он и правда на важном совещании? Зря я обижаюсь…» – не успела подумать я, как он зловещим шепотом добавил:

– Моей приспичило все этажи обойти, уже некуда сумки с покупками складывать, полный багажник… Нанял же ей водителя, так нет – меня вдобавок к нему подавай!

Лешик сам себя оборвал на полуслове, а спустя мгновение подвел замечательный итог всем моим годовалым сомнениям.

– Но ты же все понимаешь, да? Ты же у меня сильная… Так ведь, зайчик?

Он говорил еще что-то, а зайчик молча вытирал крокодиловы слезки.

– Алло! Алло! Наташка? Я тебе позвоню! Ты меня слышишь? На-та-аш!..

Я слышала, слышала… и, кажется, наконец услышала все. Даже то, что он и не говорил… И с каждым его словом очень быстро, как запах дешевого одеколона, стали улетучиваться мои мечты о нем, о нас, заменяясь на картинки пережитых рядом с ним неприятных мгновений.