Крошечный кабинет Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.


Олдридж был очарован доктором Уэсли Фри, когда тот ему представился. Мужчина первым с биологического факультета зашел в новенький крошечный кабинет Олдриджа и поздоровался. Более того, Уэсли был очень красив, и глаза его лукаво сверкали. Вся ангелоподобная красота мужчины заставляла сердце Олдриджа биться быстрее.

— Приятно видеть новое лицо на нашем факультете, наверное, за сотню лет, — проговорил Уэсли с чарующей улыбкой. — Добро пожаловать в наш маленький мужской клуб любителей биологии, — странное утверждение, поскольку вместе с ними работали еще две женщины, но Олдридж слишком смутился и очумел от доктора Фри, чтобы того поправить.

— Надеюсь, мы подружимся, — ответил Олдридж и покраснел, как идиот. Если честно, он совершенно не хотел дружить с Уэсли, но готов был принять все, что ему предложат. У Олдриджа было не так много друзей, и никто из них не был с ним близок. Было бы не плохо на новом месте завести настоящего друга.

— Надеюсь на большее, — ответил Уэсли, словно прочитав мысли Олдриджа. Доктор Фри подался ближе, как будто хотел поделиться секретом. — Доктор Кончиловски... могу я звать тебя Риджем? ...Уверен, мы прекрасно поладим, — он подмигнул Олдриджу и по-дружески хлопнул по спине, а потом ее погладил.

Олдриджу всегда доставляли дискомфорт прикосновения незнакомцев, но ему так надоело быть странным мальчиком, которого никто не любит, потому что он холоден и сдержан. Так что он ответил на улыбку и позволил к себе прикоснуться. Это же всего лишь рука. Ради дружбы Олдридж научится это терпеть.

***

Четверг, 14 января.

Гостиная Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.


— Доктор Кончиловски, — Луна переключилась, пускай и временно, из кровожадного режима на озабоченный. — Что вы имеете ввиду? Он... Доктор Фри... один из таких парней?

Дев удивленно уставился на Луну своими красивыми голубыми глазами.

— Это какие такие парни? — он искренне ничего не понимал.

— Ох, ну знаешь. Хотя, скорее всего, нет. Пока не пообщался с доктором Фри. Э-э. Как бы мне так выразиться, чтобы твой белый мозг, подпорченный патриархальными замашками, понял?

— Эй, — возмутился Дев. — Возьми свои слова обратно. Я не совсем идиот. И никаких замашек у меня нет.

Мигель фыркнул.

— Не совсем, ну конечно.

Луна уставилась на Дева злобно-влюбленно.

— Повнимательней, Дев. Представь, что ты женщина, идешь себе спокойно по улице и никого не трогаешь, и тут какой-то парень, с которым у тебя нет желания общаться, пристает и не оставляет в покое. А потом начинает злиться из-за твоего игнора. Он дергает тебя и прикасается так, словно имеет на это право.

Дев скривился, но промолчал. Наверное, мудрое решение.

— И ты начинаешь думать, что ты сделала такого, что он себя так ведет, но ничего не находишь. Все дело в нем. Он из таких парней. Он злой и мерзкий, но лично к тебе это отношения не имеет, просто ему нравится так обращаться с каждой женщиной, оказавшейся у него на пути.

— Я встречался с такими, — сказал Мигель. — В армии. Чаще всего такое отношение к женщинам, но не всегда. Тебя могут схватить за зад или яйца, а потом сказать, что это шутка и ты сраный трус, если пожалуешься, поэтому ты молчишь. И, как можешь, избегаешь этих уродов.

Олдридж сильнее ощутил собственную вину.

— Только я... э-э... он мне нравился, по крайней мере, поначалу. Уэсли. В смысле, доктор Фри, — добавил Олдридж. Он отказывался встречаться взглядом с Мигелем, не желая видеть там обвинение. — Он открытый гей и этого не стесняется, а я чувствовал, как меня радушно приняли в первый рабочий день. Уэсли флиртовал, и мне это льстило, я думал, что и ему тоже нравлюсь, а он... — Олдридж замолчал и закрыл глаза. — Мне следовало догадаться. Я должен был понять. Что все именно так, как сказала Луна.

— Что именно? — спросила она.

— Отношение Уэсли не было личным. Никогда. Просто я сглупил, поверив, что это правда.

***

Девять лет назад.

Кабинет Уэсли.

Эванстон, штат Иллинойс.


Олдридж собирался встретиться в просторном кабинете Уэсли по самому надуманному предлогу. Отношения между ними не всегда были профессиональными, что вызывало у Олдриджа волнение, страх оказаться пойманным и небольшую тошноту, но помимо всего он был очарован. Он привык к прикосновениям Уэсли и посчитал это хорошим знаком.

Уэсли поднял взгляд от компьютера.

— Ридж! Рад тебя видеть.

— Правда? В смысле, и я тебя тоже. Я пришел попросить...

— У тебя такой красивый рот, Ридж. С красивыми розовыми губами, которым самое место на моем члене.

Олдриджа обдало жаром.

— Я...

Уэсли поднялся.

— Встань на колени и отсоси мне, Ридж.

Олдридж хотел не этого, точнее не совсем. Он мечтал об этом, но не в университете, и уж точно не у ног Уэсли. Слова мужчины вызвали в нем чувство беспомощности и дискомфорта. И еще Олдриджу казалось, что Уэсли для него самый близкий вариант слова «бойфренд». Поэтому Олдридж опустился на колени и постарался сделать Уэсли приятно, даже несмотря на то, что самому это не нравилось. В отношениях же должен быть компромисс, да?

Тот факт, что у Олдриджа были отношения, приносил ему столько счастья, что он предпочел не обращать внимания на некоторые волновавшие его вещи, например, отсутствие настоящих свиданий. Но они оба сейчас заняты подготовкой к промежуточным экзаменам, и Олдридж мог потерпеть.

А потом, пару недель спустя на собрании факультета, декан спросил Уэсли, встречался ли тот с кем-то или нет?

— Если да, то я не возражаю, если ты приведешь его на мою рождественскую вечеринку. Жена просила передать, что с радостью с ним познакомится.

— Конечно, — ответил Уэсли. — Он просто чудо. Уверен, что Карен полюбит его не меньше меня.

Олдридж почувствовал, как вспыхнуло лицо. Сердце бешено забилось от восторга.

— Замечательно! Как его зовут? — спросил декан.

— Кевин Стивенс. Он написал «Побелевшие шрамы».

— Я знаю эту книгу, — откликнулся один из преподавателей. — Моя жена ее читает.

С лица Олдриджа сошла вся краска. Уэсли же пошутил. Ну, точно. Это было единственным объяснением. Он не мог встречаться с писателем, чью книгу выбрали для участия в «Книжном клубе Опры». Это слишком безумно для правды.

Позже, тем же вечером, когда Олдридж пересилил себя и спросил о Кевине, Уэсли ответил:

— Я хочу с тобой трахаться, Олдридж, а не встречаться. Это большая разница. А теперь, будь хорошим мальчиком, вставай на колени и соси мой член. Если не забыл, я состою в должностном комитете. И имею большое влияние на декана. Его жена меня любит, считает очаровательным. — Олдридж от этих слов скривился. — Будь хорошим мальчиком, Ридж. Делай то, что тебе говорят, и никто не узнает, насколько плохой ты на самом деле. Сплетни могут погубить даже самую многообещающую карьеру. И работа здесь превратится в сущий ад. Хочешь на себе узнать, как разрушительны могут быть слухи?

— Н-нет.

— Тогда на колени и соси. Мой. Член.

В итоге Олдридж опустился на колени против своего желания, потому, что он слабак и отчасти боялся того, что Уэсли мог наговорить остальному коллективу. Но больше всего Олдридж стыдился того, что он хотел быть для кого-то нужным и желанным. Потому что глубоко в душе, надеялся, что ему удастся завоевать сердце Уэсли своим телом.

В конце концов, Олдридж осознает, что этого никогда не случится, потому что там нечего завоевывать. Со временем он перестанет подчиняться приказам Уэсли, но мужчине не нравится, когда ему отказывают. Он продолжит касаться Олдриджа, даже после бесчисленных просьб прекратить это делать. А Олдридж так никогда никому об этом и не расскажет, потому что в этой ситуации его нежелание могло оказаться под сомнением. Олдридж сам виноват и сам позволял Уэсли так с собой обращаться. Сейчас Олдриджу остается только максимально избегать контактов с Уэсли.

***

Четверг, 14 января.

Кухня Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.


Мигель, каким-то волшебным образом, заставил Луну и Дева испариться. А затем разогрел суп, и они съели его в приятной тишине. Постепенно Олдридж рассказал Мигелю все об Уэсли и даже Тиме.

— Вскоре после того, как я осознал, что в действительности не встречался с Уэсли, я нанял Тима для ремонта этого дома. Он был... не похож на Уэсли. Ничего не требовал… по крайней мере, поначалу. Очень профессионален, что было только плюсом. Мы потихоньку стали узнавать друг друга, и я... оттаивал. Я прекратил делать то, что говорил мне Уэсли...

— Стой, не понял, — проговорил Мигель. — Что значит, ты прекратил выполнять приказы этого гаденыша? Новость о Кевине тебя не остановила?

— Я... — Олдридж чувствовал себя паршиво. У него не было никаких оправданий своим действиям. — Я делал то, чем совсем не горжусь. Просто, мне нравилось, когда он обращал на меня внимание. Тогда, то есть. Но не сейчас. Вот и все. Тогда, в общем-то, его внимание можно сравнить с наркотиком. И еще мне было страшно.

— Почему? — спросил Мигель. Он выражал поддержку и сочувствие, но Олдриджу было необходимо донести смысл своих слов.