Линн Дорн - Я вижу тебя

Дев покраснел до самых ушей.

— Иногда, — проговорила Луна с порога кухни. — На постоянную роль щенка он не тянет, но когда мы оба в настроении, то конечно. У вас есть какие-то пищевые аллергии? Мигель точно говорил, что нет, но на всякий случай, хотелось бы уточнить.

Это самый странный день в жизни Олдриджа.

— Эм, нет. Никакой пищевой аллергии. Ради всего святого, что вы забыли в моем доме и на моей кухне?

— Мы исполняем роль племянников Скруджа, которые пытаются поднять ему праздничное настроение. Получается я в этом сценарии Фред. А Дев — моя жена. И отказа мы не принимаем. Вы съедите вместе с нами рождественский ужин, и вам понравится, — в ее монологе безошибочно угадывалось «иначе».

Олдридж должен был выставить обоих за дверь, но подумал о Мигеле и спросил:

— Это же не ваша идея?

Луна широко улыбнулась.

— Я знала, что вы догадаетесь. Мигель написал мне сообщение, что вы тут умираете от тоски. И поскольку у нас никаких особых планов не было, я решила, что будет неплохо заниматься ничего-неделанием вместе. Мы пожарим грудку индейки, приготовим картофельное пюре, зеленую фасоль и печенье. У Дева семья из Южной Каролины, поэтому печенье, скорее всего, будет средненьким. Посмотрим. На десерт я принесла один из пирогов, который ма испекла на Йоль. Яблочный. Скучно, но традиционно. И еще мороженое с корицей.

Олдридж вопреки всему почувствовал голод.

— Моя помощь в чем-то нужна? — спросил он.

Дев протянул ему пакет с зеленым горошком.

— Можете это почистить. А я натру приправами грудку. Массирующими движениями. Как единственный натурал в этом доме, считаю это своей обязанностью.

Луна закатила глаза.

— Клянусь, я не могу его никуда с собой взять, — она отнесла пакет картошки к раковине и стала ее чистить.

Олдридж, пока подготавливал горох, поймал себя на том, что улыбается.

Когда вкусный ужин был приготовлен, а потом успешно съеден, посуда убрана в посудомоечную машину, Луна потащила Олдриджа в гостиную. Здесь она поставила небольшую елочку. Она была наряжена крошечными украшениями, гирляндами, светящимися огоньками и со звездой на вершине, слегка накренившейся в сторону.

— Дайте свой телефон и встаньте около елки. Постарайтесь сделать лицо посчастливее.

— Он итак выглядит счастливым, Лунс, — заметил Дев. — Улыбается и все такое.

— Эй, ты прав. Идеально, — она сделала снимок, повозилась с телефоном и вернула Олдриджу обратно. — Счастливого что бы там ни было, доктор Кончиловски. Спасибо, что нас вытерпели.

— Мне было приятно, — ответил Олдридж, искренне так считая. — До свидания.

Дев пожал руку Олдриджа.

— Вы очень даже адекватный, — заявил он. — Простите, что называл вас Доктор Кончил-в-штаны. Это довольно грубо и неуместно, а вы вроде неплохой мужик, немного подпорченный конечно, но с тех пор, как я связался с Луной, я не считаю это недостатком.

Олдридж одновременно был сбит с толку и оскорблен.

— Э-э... как? Доктор Кончил-в-штаны?

— Не обращайте на него внимания, — сказала Луна. — Что с идиота взять. Я посильнее его отшлепаю, чего он видимо и добивался. Хорошего вечера! — а потом она потащила своего свекольно-красного друга к двери и увела его на улицу.

Олдридж опустил взгляд на телефон. От Мигеля пришло сообщение.

Мигель: Мне понравилось фото. Ты хорошо провел время?

Олдридж: Да, по правде говоря. И именно тебя я должен за это винить.

Мигель: Виновен по всем статьям, ваша честь.

Мигель: Я не хотел, чтобы ты был один. Понимаешь?

Олдридж перебрал десятки вариантов ответа, но остановился на одном — искреннем.

Олдридж: Ты не обязан был, но спасибо. Было здорово. Мисс Хименес довольно упрямая девушка, но мне была приятна ее компания. Как и ее молодого человека.

Мигель: Дева? Она с ним приходила?

Олдридж: Он, похоже, ходит за ней по пятам, как влюбленный щенок.

Мигель: Потрясно! Видимо, она наконец поймала свою рыбку. Рад за нее.

Мигель: Я скучаю, papi. Счастливого Рождества.

Олдридж вздохнул и провел пальцем по экрану. Наконец, напечатал ответ.

Олдридж: Я тоже по тебе скучаю.

Мигель: Насколько? Очень сильно?

Олдридж: Достаточно.

Мигель: Хорошо. Будем считать, что очень сильно.

Олдридж: Хочу тебя увидеть.

Мигель: Еще десять дней. Почти девять.

Олдридж: Нет. Нет, я имел ввиду, что сейчас. Отправь мне фотографию.

Мигель: Голенькую? Хочешь с членом?

Олдридж: Да, хочу фото с членом. И со всем остальным. Начни с лица, а потом спускайся вниз.

Мигель: Сейчас все будет, papi!

Мигель: [изображение]

Олдридж внимательно рассматривал отправленное Мигелем сэлфи. Темные волосы слегка растрепаны, полные губы приоткрыты, а глаза сверкали в обрамлении невозможно длинных темных ресниц. От этой фотографии сердце Олдриджа забилось странными спазмами. Мигель слишком красивый, чтобы быть настоящим. И слишком хороший, чтобы быть правдой. Олдридж тосковал по нему с острой болью, отдававшейся в каждой клеточке тела.

Мигель: Ну?

Олдридж: Ты итак знаешь, что красивый. Покажи больше.

И Мигель показал. Олдридж сидел у крошечной елки и открывал каждую присланную Мигелем фотографию, словно бесценное сокровище. Каждый снимок показывал восхитительный намек на тело парня: изгиб шеи плавно, перетекавший в плечо, край левой грудной мышцы с возбужденным соском, косая линия нижних мышц живота, и тяжелый, эрегированный член, пачкавший смазкой темную кожу. Пальцы Олдриджа коснулись прохладной поверхности экрана, и ему захотелось, чтобы вместо нее была теплая, мягкая кожа. И все же, несмотря на тоску, тревожно пронзавшую Олдриджа насквозь, он считал, что это лучшее Рождество с того последнего смутно запомнившегося, которое он отмечал еще с живыми родителями.

На экран телефона упала капля, и Олдридж смахнул ее пальцем. Мужчина часто заморгал и вытер глаза, а затем перевел взгляд на окно, где в свете уличного фонаря пошел снег. 

Четверг, 26 декабря.

Ресторан в отеле Holiday Inn.

Город Понсе, Пуэрто-Рико.

— Никому сегодня никуда не нужно, — сказал Жозе, — поэтому девчонки решили, что мы должны позавтракать вместе.

— Хорошо, — Жозе ни словом не обмолвился о плохо замаскированном сексе по телефону с Олдриджем в канун Рождества. Может, только может, брат не станет поднимать эту тему. По скромному мнению Мигеля, это было бы просто замечательно.

И понял, что этого не случится, стоило им только выйти в лобби отеля, где их уже поджидали сестры. Джулия казалась раздраженной, Валерия поджимала губы, а Алондра стояла виноватым изваянием.

— Это не я придумала, — поспешила сообщить Алондра. — Я на твоей стороне.

— Что происходит? — спросил Мигель, с ужасом догадываясь что, но требуя пояснений.

— Нужно поговорить, — произнесла Валерия.

Она направилась в сторону ресторана, а все остальные за ней, как это обычно и бывало: сначала Алондра, затем Мигель и близнецы Джулия и Жозе, как всегда замыкавшие шествие, болтая, либо друг на друга огрызаясь. А сегодня они так тихо шептались, что Мигель никак не мог разобрать слов.

Все пятеро расселись за столиком и взяли меню. Подали кофе и воду. Все молчали, и Мигель решил, что черта с два он первым откроет рот.

Мигель заказал у подошедшей официантки омлет с беконом и авокадо. Он совершенно не обратил внимания, что заказывали его брат и сестры. Вместо этого он возился с телефоном. С самого утра от Олдриджа не было сообщений.

Валерия заговорила, когда официантка отошла от столика. Естественно, именно она возглавляла то, что бы сейчас тут ни происходило.

— Мигелито, ничем не хочешь с нами поделиться?

— Нет, — он подлил еще сливок в кофе.

— Ты же в курсе, что я прошлой ночью тебя слышал, — заявил Жозе, рассеянно постукивая ножом по столу. — Все, что ты говорил.

— И тут же всем растрепал? — огрызнулся Мигель.

Жозе обменялся взглядом с Джулией, и все тут же стало очевидным. Жозе сказал Джулии, потому что практически всем с ней делился. А Джулия даже ради, мать твою, спасения собственной жизни, секрет бы не сохранила... только если бы это не касалось Жозе. Ну а про остальных она тут же выкладывала новости. Валерия вытянула из нее правду, а Алондра — единственная за столом знала правду — ну большую ее часть — пришла на это небольшое собрание, потому что просто не могла иначе.

— Ты гей, — начала Валерия. — И не посчитал нужным поставить нас в известность, — она говорила так, будто ее предали и обидели. — Mamá придет в бешенство.

Жозе помрачнел.

— Наверняка, будет плакать.

Мигель заметил, как под столом Джулия сжала ладонь Жозе.

— И как давно это продолжается? — потребовала объяснений Валерия.

Алондра застонала. Она выглядела так, словно хотела плеснуть чего-то покрепче в свой кофе.

— Как давно продолжается что? — поинтересовался Мигель.