Медсестра подошла чуть ближе, сжав кулаки.

— Хирурги постараются сделать все возможное, — ответила она, затем, даже не взглянув на меня, зашла в операционную.

* * *

Глупо верить в сказки с хорошим концом, ибо его не бывает. Он существует только в позитивных книгах или фильмах, но не в реальности. Иногда бывает так, что люди живут себе, не зная горя, слез, боли, и тут неожиданно их накрывает волна неудач. У кого-то возникают проблемы в семье, у кого-то умирает или страдает родной человек. И… вроде бы ты думал, что с тобой и твоими близкими никогда не случится ничего страшного, но судьба решает сама, как быть всему, и чаще всего выбирает худший вариант, который ты ненавидишь и одновременно боишься.

Она предпочитает боль.

Душевную и физическую.

Ей словно нравится все, что приносит нам муки.

Смотря по телевизору новости, где показывают какое-нибудь случившееся страшное происшествие с людьми, ты спокойно выдыхаешь, потому что видишь, что это произошло не с твоей семьей, друзьями, знакомыми, и как бы думаешь, будто такое никогда не коснется ни тебя, ни других, кого знаешь. А когда происходят трагедии и в ней страдают твои родные, начинаешь осознавать, что ни ты и никто из них не бессмертен и не неуязвим. Ты понимаешь, что твое окружение в целом, включая тебя, ничем не отличается от остальных и это наводит панику, сомнения, отрицания. Начинаешь твердить, что, мол, не могло ничего случиться с твоими близкими, ведь они ТВОИ БЛИЗКИЕ, всегда были рядом, а тут… просто не могли погибнуть или пострадать.

Ну, ничего не поделаешь. Все мы люди. Рождаемся, растем, умираем, и с каждым из нас может сотвориться что-нибудь нехорошее в любую секунду, когда не будем готовы к этому.

Ко всему прочему, смерть — это часть нашей жизни. Рано ли поздно, она приходит, чтобы забрать данное нам матерями и освободить место для новых поколений, никогда не видевших и не слышавших мира. Кому-то назначает безболезненный, быстрый «уход», а кому-то — наоборот…

Моим родителям она выбрала ужасную гибель. Несколько месяцев назад я потеряла их при пожаре. Они кричали, испытывали невыносимые страдания, звали на помощь, а я… не смогла их спасти. Я не успела. Просто забоялась и поздно влетела в дом, когда осознала, что могу остаться без самого дорогого и единственного, что у меня есть. Я шла сквозь пламя, в надежде добраться до мамы с папой, потом… я рухнула на пол и отключилась из-за чего-то свалившегося на спину. Я думала, что умерла, но очнувшись в больнице и услышав историю о похоронах моих родных, возненавидела себя. Я хотела их вытащить из огня. Я понимала, что у меня была возможность это сделать. И не воспользовалась ею….

Шли дни. Я пыталась совершить суицид множество раз из-за отвращения и злости на себя. Меня постоянно то останавливали, то еще что-то. И как-то раз в доме у Сары я вновь захотела наложить на себя руки и почти это сделала, если бы ни Кенай. Он попросил у меня шанс, чтобы очистить мою голову от мыслей о смерти, и я дала его парню, посчитав, что, возможно, смогу жить дальше, взглянув на мир под иным углом.

И я смогла…

С его помощью.

Он сказал, что я не виновата в гибели родителей, воскресил во мне те положительные эмоции однажды умершие вместе с ними, и стал для меня другом, а потом кем-то больше. Намного больше. Благодаря ему я держалась, навсегда позабыла о том, что когда-то мечтала порезать вены, потому что обрела смысл жизни, который потеряла после «ухода» дорогих мне людей.

Я обрела его…

А теперь… жизнь Кеная висит на волоске. Не знаю, сумеет ли он выкарабкаться, но я чувствую, что без борьбы просто так не сдастся.

Я хоть и не верю в сказки с хорошим концом, зато у меня есть то, что может привести к нему.

Надежда…

Искорка надежды, горящая во мне и говорящая о том, что мой парень сможет снова открыть глаза и вдохнуть полной грудью.

Конечно, сложно ее держать в себе, когда тот, кого ты любишь, находится одной ногой в могиле.

Мы с ребятами, которым я сообщила о трагедии, стояли в комнате ожидания. Когда я, найдя в кармане слегка разбившийся телефон, позвонила им и кратко рассказала обо всем, рыдая, они впали в шок, после нескольких минут приехали в больницу и начали меня утешать, не задавая никаких вопросов из-за моего состояния. Парни спросили у медсестер некоторую информацию и, опустив головы, направились ко мне. Луи плакал, не в силах сдерживать эмоции; ему было плевать, кто их проходящих считал его раскисшей бабой. Он вытирал слезы, бесконечно скатывающиеся по щекам, и что-то бубнил. Картер вообще был никакой. В его глазах сверкали блестки, лицо застыло в грусти и ужасе одновременно, а плечи повисли.

Брэд… он надел каменную маску и, откинувшись на стенку, смотрел в пустоту. Я видела, что он вот-вот выплеснет всю внутреннюю бурю наружу, но почему-то не делал этого. Наверное, не хотел казаться какой-нибудь размазней и рушить представление о сильном, «стальном» парне.

Что ж, ну и абсурдно это.

— Помните, как Кенай проспорил мне и выбежал на улицу в женском платье? — не изменяясь в выражении, спросил Брэд. — Чертов говнюк, до чего же ему шло оно! — горько ухмыльнувшись и доставая пачку сигарет, кинул он.

Двойня посмотрела на него, а я уселась на диванчик, шмыгая и думая над словами Купера. Как он может говорить так, словно Кеная… уже нет?..

Со рта сорвался всхлип, и я плотно сжала губы. Блондин, сунув в зубы никотиновый предмет, зажег его поднесенной к губам зажигалкой, затем, пустив облако дыма, сомкнул веки.

Возможно, таким образом он успокаивается…

— Перестань дымить, — Луи выхватил у друга сигарету и, бросив ее на пол, накрыл своим ботинком, придавливая. — Хочешь, чтобы нас вышвырнули отсюда?

— Нет, — скорбно произнес Брэд, отвернув голову. Я была уверенна, что он это сделал, лишь бы никто не узрел его слез.

— Не одному тебе хреново, — кинул брюнет, усевшись неподалеку от меня. Картер тоже плюхнулся на диванчик.

— Как думаете, чего ожидать? — дрожащим голоском поинтересовался хиппи, выдыхая.

— Чуда, — пожал плечами Брэд и, оттолкнувшись от стены, рухнул рядом со мной.

Когда я закрыла лицо руками, заплакав, Купер прижал меня к себе и поцеловал в лоб так, что я практически не почувствовала прикосновения его губ из-за бинтов, обмотанных вокруг головы. Ничего не говоря, я обхватила его руками и уткнулась в широкую грудь, всхлипывая. Рука парня поглаживала меня по затылку, другие ребята тоже пытались меня утешить легкими касаниями по спине или пальцам.

— Он сможет выкарабкаться. Нужно только верить, — прошептал Брэд, скорее всего, с трудом веря в свои же слова из-за подкативших к глазам слез.

Уткнувшись взглядом в стенку, я гадала над тем, почему судьба так жестока со мной, почему потихоньку отбирает самое дорогое и заставляет страдать. Сначала гибель родителей, потом эта авария, где Кенай получил серьезную травму и неизвестно, сможет ли поправиться, ибо вообще — выжить.

Может быть, меня так Бог ненавидит и решил за мои грехи сделать так, чтобы страдали близкие мне люди? Почему же тогда он не обрушивает на меня весь свой гнев? Зачем причиняет боль тем, кого люблю? Если это так, если хочет моих мук, то пусть издевается лишь надо мной и не трогает никого! Если только попробует отправить Кеная на «тот свет», обещаю, я разгромлю небеса и отомщу за всех.

* * *

Меня разбудил голос Брэда и похлопывания по спине. Резко втянув воздух и распахнув глаза, я сползла с его груди, осознав, что уснула. Мы с ребятами, которые тоже потирали глаза, неминуемо подскочили, увидев доктора с грустным выражением лица. Мое сердце неистово застучало, когда он открыл рот.

— Вы, я так понимаю, друзья Кеная Брауна? — сказал мужчина.

Каждый из нас судорожно закачал головой, я даже вцепилась мертвой хваткой в руку Брэда.

— Да.

— Что с ним? — произнес Луи, нервно сглотнув. — Он… он же жив? — его голос дрогнул на последнем слове.

— Мы сделали все, что было в наших силах, — выдохнул доктор, после чего в меня, словно воткнули острый нож. Я замерла, чувствуя, как слезы скатываются по щекам к шее, но следующее предложение немного залечило мне кровоточащую рану. — Операция прошла успешно. С ним все хорошо, но… он больше не сможет ходить. У него сильные повреждения. Боюсь, парень навсегда останется инвалидом.

Хоть одна крохотная новость, что Кенай будет жить, принесла мне радость, а другая, что он не сможет ходить, стоять на ногах — ужасную боль. Не сдержавшись, я разрыдалась и впилась пальцами в голову, ощущая, как ногти протыкают кожу.

Как он сможет жить с таким?

Почему хирурги не смогли сделать большего?

Почему оставили его таким?

Они ведь могли все исправить!

МОГЛИ!

Просто… не захотели!

— Разве вы пытались? — обратилась я к доктору почти криком. — Вы… признайте, вы не захотели его спасать и тратить на него столько времени! Он для вас, как и все пациенты — никто! Вы не понимаете, как такое больно слышать! Если бы на месте Кеная лежал тот, кого вы любите, вы бы, по любому, приложили все усилия, чтобы спасти его! Вы бы не сдавались! — я высвободила свою руку, когда Брэд чуть надавил на нее, тем самым как бы подавая мне знак замолчать. — Вы бы сделали все возможное. Ведь верно? — я взглянула в его печальные голубые глаза, сморгнув слезы.

— Простите, но мы действительно сделали все, что смогли. Не в наших силах превратить невозможное в возможное, — доктор тяжело вздохнул и опустил взор в пол. — И мы на самом деле пытались. — Он отвернулся. — Мне очень жаль…

* * *

Боль — постоянная спутница нашего существования. Без нее никак не обойтись. Можно заглушить немного, но не убрать навсегда. Она будет преследовать нас вечно. Пора привыкнуть к ней, ибо научиться ее терпеть. Так или иначе, но боль заставляет чувствовать себя живым…