— Парфён Игнатьевич, — обратился к нему прокурор, — господин адвокат пытается нас уверить в том, что у господина Караулова не было мотивов для убийства. Расскажите суду всё, что вам известно о взаимоотношениях князя Уварова и его кузена Караулова Петра Родионовича.

Тоцкий опустил глаза в пол, долго вздыхал, публика замерла в ожидании его слов. Наконец, он решился и заговорил негромко, но вполне отчётливо:

— История сия началась довольно давно. Задолго до убийства князя. Из присутствующих мало кому известно, что князь Уваров некогда был женат на девице Тумановой Анне Петровне. Принято считать, что брак сей был недолгим, молодая княгиня после тяжёлой болезни скончалась и была похоронена в семейной усыпальнице Уваровых. Но всё совершенно не так. Княгиня Уварова Анна Петровна умерла в июле 1866 года, и я сам присутствовал на её похоронах. От этого брака остался ребёнок, девочка. Пётр Родионович разыскал княгиню Уварову и княжну и намеревался по достижению княжной брачного возраста жениться с тем, чтобы впоследствии претендовать на наследство Уваровых, ведь старшая дочь Николая Васильевича — единственная законная наследница.

— Как же подучилось так, что княгиню Уварову не признали?

— Долгое время Анна Петровна проживала в Никольске под именем madame Воробьёвой.

Вера услышала позади сдавленный возглас. Тоцкий умолк, беспокойно озираясь по сторонам.

— Кто может доказать, что madame Воробьёва и княгиня Уварова Анна Петровна одно и то же лицо? — поинтересовался молодой адвокат, сразу уловивший, к чему клонит Тоцкий.

— Имелась шкатулка с документами. Насколько мне известно, в ней хранилось брачное свидетельство, разрешение на брак поручика Уварова и девицы Тумановой, странница из семейной Библии Уваровых, где была сделана запись о венчании и фамильный перстень Уваровых.

— И где же нынче все перечисленные вами свидетельства? — с серьёзным выражением лица, продолжил опрос свидетеля адвокат Караулова.

— О том лучше всего спросить княгиню Одинцову, в девичестве mademoiselle Воробьёву Веру Николавну, — хмуро покосился на Веру Тоцкий. — Именно ей мать перед смертью передала документы.

— Вы позволите? — обратился адвокат к прокурору, указав глазами на побледневшую madame Одинцову.

Прокурор кивнул и обратился к Верочке.

— Ваше сиятельство, будьте добры ответить на вопросы адвоката.

Вера поднялась с места и беспомощно оглянулась на Ивлева. Сергей Иванович ободряюще сжал её руку через тонкий шёлк перчатки:

— Ступайте, Вера Николавна.

— Я обещала… — тихо попыталась возразить Вера. — Я должна…

— Здесь нет тех, кому вы обещали, — тихо заметил Ивлев. — Не заставляйте суд ждать.

Тоцкий присел на лавку, и Вера заняла его место.

— Ваше сиятельство, — окинул её любопытствующим взглядом адвокат Караулова, — по словам господина Тоцкого у вас имеются доказательства вашей причастности к роду Уваровых.

— Их нет, — тихо ответила Вера.

— Куда же они делись? — поинтересовался адвокат.

— Я сожгла бумаги, когда узнала, что Николай Васильевич приходится мне отцом.

— Стало быть, доказательств нет! — провозгласил адвокат. — Ежели нет доказательств, то к чему тогда Петру Родионовичу было желать смерти своего кузена?

— Я сожгла бумаги уже после смерти своего отца, — вздохнула Вера, а после заговорила, всей душою желая Петру Родионовичу понести заслуженное наказание. — Парфён Игнатьевич нанёс нам первый визит, когда мне было десять лет. Он принимал весьма деятельное участие в жизни моей и маменьки, устроил меня в Екатерининский институт. После смерти моей матери, он определил меня гувернанткой в семью Уваровых, где я и познакомилась с Петром Родионовичем. Господин Караулов сделал мне предложение, но я отказала ему.

— Что же было дальше? Отчего вы решили, что именно Пётр Родионович причастен к смерти вашего отца?

— Послушайте, разве убийца Николая Васильевича не сознался в содеянном? — возмущённо поинтересовалась Вера.

— Отвечайте на вопрос, — кашлянул прокурор.

Вера глубоко вздохнула, дабы унять волнение.

— Мне пришлось оставить место гувернантки в семье Уваровых, — продолжила она.

— По какой причине? — адвокат остановился прямо перед ней, не спуская с неё пристального взгляда.

— Княгиня Уварова сочла меня недостаточно хорошей воспитательницей для своей дочери, — прикрыла глаза Верочка.

— Вам не было обидно оттого, что, по сути, вы являлись наёмной прислугой в доме своего отца? — продолжил адвокат.

— Нет. Ведь я не знала о том, — честно ответила Вера.

— А после, когда узнали? — вкрадчиво спросил защитник.

— К чему вы спрашиваете о том? Разве это имеет отношение к убийству его сиятельства князя Уварова? — не сдержалась Вера.

— Вера Николавна, отвечайте, пожалуйста, на вопросы, — вновь сделал ей замечание прокурор.

— Отчего же? Я охотно поясню, — обернулся сначала к присяжным, а потом и к публике адвокат.

— Разве madame Одинцова не могла затаить обиды, когда узнала, что её обделили, что она была лишена всего, что должно было принадлежать ей по праву рождения? Разве она не могла желать смерти своему отцу, дабы сделаться единственной законной наследницей?

Вера едва не задохнулась от столь чудовищного предположения.

— К чему тогда мне было уничтожать доказательства своего происхождения? — тихо спросила она.

— Может оттого, что ваша бабка Елизавета Петровна Уварова предложила вам отступные в виде своего имения в Покровском. Ведь ныне вы являетесь его хозяйкой, — продолжил с ехидной улыбкой адвокат.

— Ежели бы я была причастна к смерти Николая Васильевича, как вы то желаете изобразить, разве стала бы Елизавета Петровна завещать мне Покровское? — парировала Вера. — А вот Петра Родионовича она наследства лишила. Не говорит ли это о том, что она знала, кто убийца её сына?

Защитник стушевался, но ненадолго. Пока адвокат обдумывал свои дальнейшие слова, Вера обвела глазами зал. На лицах присяжных читалось любопытство. Ведь не каждый день грязное бельё знатного семейства вываливают на всеобщее обозрение. Публика не менее жадно внимала каждому слову свидетелей и адвоката. Ольга Михайловна, прикладывая к глазам платок, что-то шептала на ухо Бахметьеву.

— Хорошо. Оставим вопросы наследования, — оживился защитник Караулова. — Вера Николавна, чем вы занимались после того, как оставили место гувернантки?

Вера ощутила, как кровь бросилась в лицо, окрашивая щеки пунцовым румянцем.

— Это не имеет отношения к делу, — тихо ответила она.

— Как же не имеет? — развёл руками адвокат. — На что вы жили до тех пор, как стали княгиней Одинцовой? Без малого полгода прошло до вашего венчания с Иваном Павловичем. Чем же вы жили, Вера Николавна?

Казалось, все его вопросы намеренно сводились к тому, дабы выставить madame Одинцову особой безнравственной и алчной.

— Я была на содержании у одного состоятельного человека, — опустила голову Верочка.

Публика ахнула, по залу прокатился приглушённый ропот.

— Я даже могу назвать этого человека, — повернулся к присяжным адвокат. — Это любовник княгини Одинцовой, его сиятельство граф Бахметьев. Господа присяжные заседатели, господа судьи, я прошу обратить ваше внимание, что сия скандальная связь продолжалась и после замужества madame Одинцовой. К тому же мне хотелось бы ещё заметить, что князь Одинцов был старше своей супруги на добрых три десятка. Неужели не возникает сомнений в искренности женщины, что стоит перед вами? Кому, как не ей желать смерти немощного супруга, дабы стать единственной владелицей всего состояния?

— Позвольте, — поднялся со своего места Турмалинов, обращаясь к судьям.

Председательствующий кивнул.

— Господин защитник, мне бы хотелось напомнить вам, что нынче судят господина Караулова и его подельника Григория Вакулова. Личная жизнь княгини Одинцовой не имеет никакого отношения к данному делу. Установлен факт, что господин Караулов, желая прибрать к рукам наследство Уваровых, сделал Вере Николавне предложение, но она ему отказала. Также установлено, что на князя Уварова было совершено покушение на набережной Фонтанки, неподалёку от дома, где проживала Вера Николавна. Григорий Вакулов сознался, что господин Караулов просил не допустить встречи Николая Васильевича с mademoiselle Воробьёвой, опасаясь, что ежели Вере Николавне станет известно о её происхождении, то тогда вся задуманная интрига окажется под угрозой.

Вера с благодарностью взглянула на пристава по следственным делам.

— Благодарю вас, Вера Николавна, — повернулся к ней адвокат. — Позвольте опросить его сиятельство графа Бахметьева.

Георгий поднялся со своего места и прошёл мимо Веры, не глядя в её сторону. Отвечая на вопросы адвоката, он подтвердил, что состоял в связи с madame Одинцовой и подробным образом рассказал об обстоятельствах своего ранения.

— Боже, какой стыд, — вздохнула Верочка, не глядя на Бахметьева.

— Я вам сочувствую, — вздохнул Ивлев.

После заслушали показания Григория, который не стал отпираться и слово в слово повторил всё, что говорил в ходе расследования. После присяжные удалились в совещательную комнату.

На вопрос судьи, признают ли присяжные виновным Караулова и Вакулова, все двенадцать ответили утвердительно. Пришла очередь судей удаляться на совещание для вынесения приговора. Объявили перерыв в заседании. Публика не расходилась, желая узнать, чем закончится дело.

Спустя час, судьи вернулись. Судебный пристав объявил о возобновлении заседания. Взяв лист с приговором суда, секретарь громко зачитал его.

— Пётр Родионович Караулов, признанный виновным по всем пунктам обвинительного акта, приговаривается в двадцати годам каторжных работ, — провозгласил он. — Вакулов Григорий Степанович, признанный виновным по всем пунктам обвинительного акта, приговаривается к десяти годам заключения в Шлиссенбургской крепости.