Елизавета Петровна, до того безучастно взиравшая на происходящее, уставилась на племянника укоризненным взглядом. Караулов не мог разглядеть её лица под густой вуалью, потому не заметил раздражения, мелькнувшего в тёмных глазах княгини.

Мысленно Елизавета Петровна была далеко от семейной усыпальницы. Памятуя об обещании, данном сыну, княгиня почти всё время, прошедшее с того момента, как он испустил последний вздох, размышляла о судьбе старшей внучки. Ежели бы не думы о Вере и о том, что следует предпринять, дабы устроить её будущее, она наверняка бы сошла с ума. Мысли о том, что ещё не все земные дела завершены, удержали княгиню на той грани, что разделяет безумие и здравый смысл. Невыносимо больно было от того, что Николя так и не простил ей всех прегрешений, но ведь только её вина была в том. Как могла помыслить, что подобное не откроется? Молодость излишне самоуверенна. Ей казалось, что она сумеет удержать в своих руках все ниточки затеянной ей интриги, но и решимости Анны, во что бы то ни стало сохранить за дочерью право в будущем называться княжной Уваровой, она недооценила.

Хотя может, Аннет вовсе и не планировала подобного, ведь она была столь же доверчивой, сколь и наивной, что обмануть её оказалось так просто. Может быть, совсем иные мотивы были у неё. Елизавета Петровна ничуть не удивилась, коли бы выяснилось, что Анна всего лишь желала, чтобы когда-нибудь Вера всё же узнала о том, кто её настоящий отец. «Господи, знала бы, что она в тягости, так никогда бы не решилась на подобное», — вздохнула княгиня.

Все эти размышления отвлекали Елизавету Петровну от кошмарной действительности, помогая сохранить рассудок и ясность мысли, однако излишняя суетливость Караулова и его нервозность не укрылись от её внимания.

Наблюдая за ним, княгиня вспомнила о желании Петра посвататься к Верочке. Нынче эта возможность уже не казалась ей совершенно фантастичной. Можно было без помех устроить этот брак спустя некоторое время, и тогда она сдержала бы обещание, данное Николя.

Елизавета Петровна ухватилась за эту мысль. Пётр приходился ей двоюродным племянником, стало быть, с Верой их связывало родство седьмой степени. Такой брак был вполне допустим, и препятствий к нему не возникнет.

К тому же о том, что Верочка дочь Николя известно было только ей одной, для всех остальных — она mademoiselle Воробьёва. Невозможно предсказать, как отреагирует Пётр на подобное предложение нынче, после того, как Вера стала la maîtresse Бахметьева, но стоило хотя бы попытаться поговорить с ним о том.

Заупокойная служба окончилась. Ольга, рыдая, склонилась над покойником и коснулась губами холодного лба князя, покрытого венчиком. Елизавета Петровна последовала её примеру. Когда же дошла очередь Петру Родионовичу проститься с родственником, Караулов отшатнулся от гроба и, что-то бормоча себе под нос, едва ли не бегом покинул часовню.

После поминального обеда, старая княгиня поманила к себе племянника и, уединившись с ним в самом дальнем углу гостиной, завела разговор о том, что не давало ей покоя последние три дня.

— Петруша, — начала она издалека, — ты помнишь гувернантку Аннет mademoiselle Воробьёву?

— Простите, тётушка, не понимаю, отчего вас вдруг Верочка заинтересовала? — насторожился Караулов.

— Может, разговор сей и не ко времени, — вздохнула княгиня, — но как подумаю, что есть и моя вина в том, как с ней обошлись, так сердце не на месте.

— Признаться, я и сам о том подумывал, — осторожно заметил Пётр. — Помнится, я уже говорил вам о том, что хотел бы посвататься к ней.

— И тебя не смущает её нынешнее положение? — удивилась такой покладистости княгиня.

— О каком положении вы говорите, тётушка? — смутился Караулов.

— Ну, как же, Петруша, — перешла на шёпот графиня, скосив взгляд на Бахметьева. — Неужели тебе не известно о том?

Лицо Петра приобрело озлобленное выражение, стоило ему только посмотреть на графа.

— Его сиятельство так просто баловень судьбы, — зло процедил он. — Подумать только, ведь в его руках целое состояние!

— Состояние? — непонимающе взглянула на него Уварова.

— Да я не о том, тётушка, — спохватился Караулов. — Я это к тому, что Верочка — несчастнейшее создание. Судьба к ней совершенно несправедлива, — с жаром продолжил он. — Граф никогда на ней не женится, а жизнь бедной девочке исковеркал. Мы непременно должны позаботиться о ней. Негоже, чтобы такое пятно легло на честь семьи.

Елизавета Петровна промолчала, внимательно изучая лицо племянника. Ей не давала покоя оговорка Караулова. «Вера и состояние — вещи совершенно несовместимые. Хотя, коли рассуждать, так выходит, что она единственная наследница Николя. Но Пётр не мог о том знать! Или мог?» — засомневалась она.

— Ты, Петруша, ступай. Узнай, всё ли к отъезду готово. Мы после о том поговорим, — отослала она его.

— Тётушка, мне бы в Петербург надобно, — не глядя на княгиню, отозвался Уваров. — Может вам лучше покамест с Ольгой остаться?

— Зачем тебе в Петербург? — поинтересовалась она.

— Ну, как же! Надобно повидаться с mademoiselle Воробьёвой, пока Бахметьев совсем ей голову не заморочил, — совершенно забывшись, рассуждал Пётр Родионович.

— Откуда… — начала было княгиня, собираясь спросить, откуда ему известно о том, что Вера в столице, но осеклась.

Догадка, пришедшая ей на ум, была столь страшной и неправдоподобной, что у неё даже дыхание перехватило. Пётр упорно отказывался от любой партии, что она предлагала ему, а ведь кандидатки были более чем достойные и с приличным приданым. Но какое приданое могло сравниться с состоянием Уваровых?!

— Я поеду, пожалуй, — не обращая внимания на то, как переменилась в лице княгиня, заторопился Караулов.

— Обожди, — выдохнула Елизавета Петровна, цепляясь за руку племянника. — Ты прав. Негоже так быстро уезжать, — скороговоркой произнесла она. — И ты, Петруша, останься. Оленьке сейчас поддержка наша нужна.

Караулов вздохнул:

— Да-да, негоже торопиться, — присел он подле тётки.

Княгиня отодвинулась от него. Вспоминая все его поступки, разговоры, частые отлучки в последнее время, она все больше убеждалась в том, что её подозрения не лишены оснований. Но все это лишь подозрения, а доказательств причастности Петра к смерти князя Уварова у неё нет.

Не замечая того, как вдруг притихла его тётка, сколь внимательным взглядом изучает его, Караулов уставился в одну точку. Бурое пятно на ковре привлекло его внимание. Видимо, кто-то разлил здесь вино или кофе, но Петру Родионовичу мерещилась кровь. «Кровь, повсюду кровь. Собственные руки в крови обагрил», — ссутулился Караулов. О, как же ему хотелось без оглядки бежать из этого дома. А ведь, коли все пройдёт гладко, коли все будет так, как он задумал, однажды он ступит хозяином в поместье.

Его нисколько не заботила судьба вдовы Уварова и младшей дочери князя. И Ольга, и Анна были лишь досадной помехой на пути к желанной цели. Караулов сжал ладонями виски, пытаясь унять, панику, что нарастала внутри с каждой минутой. Отныне его цель — Верочка и только о том следует думать. Как странно, что тётка, ещё до недавнего времени, столь категорично отрицающая саму возможность его сватовства к гувернантке без роду и племени, вдруг сама заговорила о том, даже подталкивая его к тому, подумалось Караулову. Наверняка, помимо мук совести, что вдруг стали терзать княгиню, здесь кроется что-то ещё. «Неужели она знает, кем Верочка ей приходится!?» — едва не вскочил со своего места Пётр Родионович. — Наверняка знает! Иначе, с чего вдруг такая забота о благосостоянии и репутации какой-то гувернантки! Ай, да тётушка! Стало быть, я вновь вас недооценил», — бросил он украдкой быстрый взгляд на княгиню.

Елизавета Петровна опустила голову. Глаза её были прикрыты, будто она задремала, что само по себе было неудивительно, ведь день, что пришлось пережить, выдался больно утомительным.

Размышляя о разговоре с княгиней, Пётр Родионович сначала обрадовался, что все складывалось так удачно для него, но чем больше он думал, тем меньше поводов для радости у него оставалось. Если принять во внимание, что княгине всё известно о происхождении Верочки, тогда шансов заполучить наследство у него не останется совсем. Ведь княгиня не допустит огласки и сделает всё возможное, чтобы тайна, связанная с рождением её старшей внучки, так и осталась тайной. Ради того, чтобы защитить интересы и репутацию Анны, Елизавета Петровна сделает даже невозможное. Впрочем, старухе уже немало лет, да и смерть Николя подкосила и без того хрупкое здоровье княгини. Ждал же он целых десять лет, подождёт и ещё немного. Оставалось только заполучить документальное подтверждение всех прав Веры на наследство Уваровых. Помнится, Тоцкий говорил, что Анна Петровна передала все бумаги дочери. Стало быть, шкатулка должна быть у Веры.

Караулов поднялся со своего места и, волнуясь, заходил по комнате. Заметив, что граф и графиня Бахметьевы прощаются с Ольгой, собираясь уезжать, Пётр Родионович занервничал ещё больше. Что, ежели Бахметьев решит ехать в столицу, к Вере? Да, в последние четыре дня он был страшно занят делами семьи Уваровых и почти все время проводил в обществе Ольги и Елизаветы Петровны, но ныне все закончилось и ничто не мешает Георгию Алексеевичу вернуться к своей покинутой на время la maîtresse.

«Надобно ехать!» — оглянулся на дремлющую, сидя на диване, тётку Караулов.

— Ольга Михайловна, — склонился он над изящной тонкой кистью молодой вдовы, — вы меня простите великодушно. Тётушка совсем притомилась. Будет лучше, коли она здесь останется до утра, а обо мне не тревожьтесь, — поспешно добавил он. — Я в Покровское поеду, дотемна успею.

— Конечно, Пётр Родионович, — устало согласилась Ольга. — Елизавете Петровне отдых и покой нужны, а вы поезжайте.