— Княгиня Уварова подсунула мне записку, в которой Вера Николавна якобы просила меня о неотложном разговоре, — признался Бахметьев.

— Но зачем!? — удивлённо воскликнула девушка.

— Мне о том неведомо, — уклонился от ответа граф. — Это все, что вы желали знать?

— Простите. Я не должна была вас выспрашивать, — смутилась Олеся.

— Не извиняйтесь, — вздохнул Бахметьев, понимая, что сам только что затянул удавку на собственной шее, дав mademoiselle Епифановой ложную надежду.

«Впрочем, отчего ложную? — бросил быстрый взгляд на девушку, Георгий Алексеевич. — Женитьба на Олесе — не повод, дабы порвать с Верой», — решил он.

Глава 19

Утро поначалу выдавшееся туманным и не сулившим удачной охоты, с первым лучом солнца преобразилось. Туман осел, явив взору вызолоченный восходящим солнцем берег озера, заросший камышом и осокой. Звенящая тишина нарушалась только тихим стуком копыт неспешно бредущих лошадей. Легавая графа, по кличке Демби нетерпеливо поскуливая, закрутилась на одном месте. Георгий Алексеевич спешился, ласково потрепал собаку по холке и поправил ружье, висевшее на плече.

— Дальше пешком пойдём, — обратился он к генералу, обозревавшему окрестности, сидя в седле.

— Хорошо-то как у вас здесь, — жмурясь от удовольствия, подставил лицо солнечным лучам Андрей Павлович. — Я уж забыл, когда последний раз охотился, — вздохнул он, спешиваясь со своего жеребца.

Оставив лошадей на попечение егеря, Бахметьев и Епифанов зашагали к озеру. Легавая, почуяв дичь, встала в стойку и, получив команду от хозяина, ринулась в шуршащие на лёгком ветру заросли осоки. Бахметьев снял с плеча ружье и вскинул его наизготовку. Генерал последовал его примеру. Захлопав крыльями, утка, потревоженная собакой, взмыла в воздух. Грянул выстрел и птица, не успев набрать высоту, камнем упала в озеро, подняв небольшую волну.

— Хороший выстрел, ваше сиятельство, — с оттенком лёгкой зависти в голосе, заметил генерал.

С громким плеском легавая последовала за подстреленной птицей и, вынырнув на поверхность с добычей в зубах, поспешила положить ту у ног хозяина. Граф молча погладил собаку по мокрой шерсти рукой, затянутой в замшевую перчатку.

— Повезло, — небрежно обронил Бахметьев, мысленно попеняв себе за спешку.

Надобно было дать генералу сделать первый выстрел.

— Ищи, — указал он легавой на берег озера.

Собака послушно потрусила в камыши, а охотники побрели вдоль берега в ожидании новой добычи. На другой раз легавой удалось поднять в воздух целую стайку перепуганных птиц. Охотники вскинули ружья, произведя три выстрела. Несколько раз Демби ныряла в озеро за добычей, вытащив из воды три птицы.

— Метко стреляете, — уже не скрывая досады, пробормотал генерал.

— Так моя только одна, — пожал плечами граф, подбирая птицу.

Лицо Андрея Павловича просветлело. И в самом деле, Бахметьев уже стрелял, значит, в ружье оставался только один патрон. Стало быть, поровну.

— Вы не только по уткам метко стреляете, — заметно повеселевшим тоном, добавил генерал.

Бахметьев нахмурился, понимая, куда клонит его спутник. Георгию Алексеевичу вовсе не хотелось начинать сей разговор, но Андрея Павловича было уже не остановить.

— Уж вы, ваше сиятельство, барышням головы кружите не менее ловко, — смеясь и подмигивая ему, заговорил Епифанов.

— Не замечал, — улыбнулся Бахметьев.

— Да будет скромничать вам, — хлопнул его по плечу Андрей Павлович. — Вон Олеся моя глаз с вас не сводит. Что ходить вокруг да около. Я вам прямо скажу: рад, очень рад буду видеть вас своим зятем.

— Мы с Олесей Андревной пока не говорили о том, — попытался уклониться от ответа Бахметьев.

— Как я скажу, так и будет, — топнул ногой Епифанов. — Отец я ей или не отец, — напустил на себя грозный вид генерал.

Бахметьев вздохнул. Епифанов ждал его ответа, и отвечать надобно было прямо. «Будь, что будет», — решился он.

— Андрей Павлович, я к вашей дочери питаю искреннюю симпатию. Иными словами, Олеся Андревна, дав согласие, стать моей женой, сделала бы меня много счастливее.

— Так за этим дело не станет, — довольно улыбнулся Епифанов. — Я рад, очень рад, — протянул ему руку генерал.

Пожав широкую ладонь Епифанова, Бахметьев подозвал Демби. Желание охотиться пропало. Побродив ещё некоторое время по берегу, охотники вернулись к тому месту, где оставили лошадей.

— Слышал я, засиделись вы в штабе, — как бы, между прочим, обронил генерал, по дороге обратно в усадьбу.

Бахметьев кивнул головой:

— Не служба, а болото какое-то, — вздохнул граф. — Да и проверки эти инспекторские — сущая скука.

— И что же повышения пока не предвидится? — поинтересовался Епифанов.

— Увы, — пожал плечами Георгий Алексеевич.

— Ну, так этому делу поспособствовать можно, — тихо заметил Андрей Павлович. — У меня ещё остались нужные связи. Я в ваши годы, уже эскадроном командовал.

Бахметьев заметно оживился. Перспектива продвинуться по службе была бы приятным дополнением к намечающейся женитьбе.

Полагая дело решённым, Андрей Павлович уже за ужином провозгласил тост за грядущее счастливое событие. Олеся наградила Бахметьева сердитым взглядом. Ей бы очень хотелось, чтобы Георгий Алексеевич объяснился с ней лично и просил бы её руки у неё, а не решал все за её спиной с папенькой. Но вскоре недовольство сошло на нет, поскольку представляя себе, что в течение сезона она предстанет в столичном свете уже как невеста графа Бахметьева, Олеся погрузилась в радужные мечты. Дату венчания пока не обговаривали, графиня намекнула, что было бы неплохо сразу после Рождественского поста сыграть свадьбу, Татьяна Михайловна поспешила с ней согласиться. В одно сошлись: оглашение следовало сделать уже сейчас.

После ужина сели играть в вист. Натали и Татьяна Михайловна составили пару против Лидии Илларионовны и Андрея Павловича. Олеся играть отказалась, а поскольку игра требовала чётного количества игроков, Бахметьев тоже не стал принимать в ней участия. Уединившись у окна гостиной с Олесей, граф покорно выслушивал претензии своей теперь уже невесты.

— Я всё же ждала, что прежде, чем решать всё с моим папенькой, вы со мной изволите поговорить, — попеняла ему девушка.

— С вашим папенькой трудно сладить, — усмехнулся Бахметьев, взяв её за руку и осторожно поглаживая тонкие пальчики. — Он у вас, Олеся Андревна натура весьма прямолинейная и ответов требует чётких и ясных на поставленные вопросы.

Олеся опустила ресницы, тонкие пальчики чуть заметно подрагивали в ладони Георгия Алексеевича.

— Это вы верно подметили, Георгий Алексеевич, — вздохнула девушка.

— Коли вас так огорчает, что я не просил вашего согласия, я могу сие исправить прямо здесь и сейчас, — опустился на одно колено Бахметьев.

— Не надобно, Жорж, — ахнула Олеся, — я не к тому говорила. Мне казалось, что столь серьёзные вопросы мы могли бы прежде между собой обговаривать.

— Олеся Андревна, — поднялся Бахметьев, усаживаясь подле генеральской дочери, — коли вы не желаете связывать со мной свою жизнь, я вас пойму и приму ваш отказ, как должное.

— Я вовсе не отказываюсь, Георгий Алексеевич, — зарделась как маков цвет Олеся. — Наперёд я желала бы, чтобы у нас с вами не было секретов друг от друга. Вот собственно и все, что я хотела вам сказать.

— Похвальное стремление, — задумчиво отозвался Бахметьев. — Постараюсь не разочаровать вас.

— Я слышала, Лидия Илларионовна говорила, вы поутру в столицу собрались, — огорчёно заметила девушка.

— Служба, — развёл руками Бахметьев. — Не огорчайтесь. Вы ведь сезон станете проводить в столице, и мы будем часто видеться с вами, — попытался утешить её граф.

— Да, верно, — улыбнулась Олеся.

Татьяна Михайловна, играя в карты, краем глаза посматривала за уединившейся парочкой. От зоркого ока генеральши не укрылось ни то, как граф преклонил колено, ни полыхающие румянцем щеки дочери. Задуманное ею удалось в полной мере. Оставалось только решить вопрос об объявлении помолвки с тем, чтобы известить родных и знакомых. Генеральша исподволь начала разговор с графиней и Лидия Илларионовна охотно подхватила его, перейдя к обсуждению мелочей, как то предстоящий бал по поводу торжественного события и как следует известить: разослать сразу именные билеты, либо сначала устроить званый вечер.

Андрей Павлович заскучал и, извинившись перед дамами, отправился почивать. Бахметьев всё чаще поглядывал на часы и, заметив то, Олеся тоже засобиралась спать, оправдывая его тем, что его сиятельству поутру рано выезжать из усадьбы.

Бахметьев собирался пробыть в усадьбе седмицу, а то может и больше, но уже через три дня, проведённых в компании семейства Епифановых, готов был сбежать из собственного имения. Немалую досаду графа вызывало и то, как ловко собственная мать подвела его к тому, чтобы он посватался к Олесе. Ведь фактически его вынудили сделать предложение. Все эти намёки, недосказанности и, казалось, в воздухе повисшие ожидание. От него ждали решения, его подталкивали к тому. Пусть первоначально он сам решил ухаживать за mademoiselle Епифановой, но при том он вовсе не думал, что выбор придётся делать так скоро. Ежели все эти размышления перевести на язык натуралиста, то сам себе Бахметьев ныне виделся добычей, преследуемой по пятам хищницами. Его просто загнали в ловушку, весьма искусно и умело расставленную. Оттого и дальнейшее пребывание в усадьбе в обществе дам Епифановых, стало невыносимым. Можно было разрубить сей гордиев узел одним ударом. Надобно было только сказать правду, но единожды солгав, он вынужден был лгать и дальше, всё более усугубляя положение, в котором оказался.