— Вижу, ты решил поставить крест на своей карьере, — вздохнул Дашков.

— Полно, Алексей Николаевич, — усмехнулся Бахметьев. — Какая же тут карьера? Мне тридцать лет, я ношу погоны поручика и просиживаю штаны в адъютантах штаба. Не вижу смысла сокрушаться по этому поводу.

— Помнится, не так давно то были погоны полковника, — смерил Алексей Николаевич Верочку укоризненным взглядом.

— Довольно, Алексей Николаевич. То было моё, и только моё решение.

— Ну, раз ты всё решил, переубеждать тебя я не стану. Если бы мне в твои годы хватило решимости, — бросил Дашков быстрый взгляд на Лидию Илларионовну, — возможно, нынче всё было бы иначе. Что ж, поезжайте. Тем более что Одесса в летнюю пору дивно хороша.

— Maman, Алексей Николаевич, — позвольте откланяться, — подал руку Вере Георгий. — Завтра нам в столицу ехать, потому перед дорогой хотелось бы отдохнуть.

Лидия Илларионовна вышла проводить сына с будущей снохой. Пока Георгий о чём-то тихо беседовал с Дашковым, стоя на крыльце, madame Бахметьева, улучив несколько минут, шепнула Вере:

— Простите меня, коли сможете. Мне послужит утешением только знание того, что с вами он обрёл счастье. Видимо, то судьба, а ей, как известно, противиться не имеет смысла.

— Я не держу на вас зла, — так же тихо ответила Верочка. — Возможно, будь я на вашем месте, поступила бы точно также.

Лидия Илларионовна торопливо перекрестила её и добавила прерывающимся шёпотом:

— Берегите его и будущее дитя. Дай Бог вам счастья.

* * *

Наутро, как и собирались, выехали в столицу. Первым делом решили посетить Ивлева. Поверенный находился в своей конторе и весьма обрадовался визиту madame Одинцовой.

— Иван Сергеевич, мне весьма неловко, — робко улыбнулась Вера, присаживаясь в кресло у стола. — Я ведь даже не поблагодарила вас, а вы столько для меня сделали!

— Пустое, Вера Николавна. После того, что вам пришлось пережить, немудрено, что видеться со мной у вас желания не возникло. Ну-с, сударыня, с чем пожаловали? Мне кажется, я догадываюсь о причине вашего визита. Всё дело в наследстве? Верно? — поинтересовался Ивлев.

— Я много думала о том, — вздохнула Вера. — Мне кажется, что, не смотря на своё происхождении, я не имею права претендовать на то, что по праву должно принадлежать моей сестре.

— Я ждал от вас этих слов, — кивнул Ивлев. — Скажу даже более того, я был бы разочарован, коли бы не услышал их. По закону — вы владелица всего имущества Уваровых и можете распоряжаться им по своему усмотрению. Я взял на себя смелость подготовить бумаги о том, что усадьба Уваровых и городской дом переходят к Анне Николавне в виде приданого.

— Я подпишу, — стянула с рук перчатки Верочка. — Мне ничего не надобно, тем более такой ценой. Зная о том, что мой отец погиб из-за этой подлой интриги, я до сей поры не могу спокойно спать.

Ивлев извлёк из ящика стола бумаги и положил их перед Верой, кончиком карандаша указал, где ей следует поставить свою подпись и протянул перо, одновременно пододвинув чернильницу.

— Позвольте взглянуть, — заговорил, хранивший до сего момента молчание Георгий.

Вера застыла с пером в руке. Наблюдая за тем, как он бегло просматривает документы, madame Одинцова похолодела. За свою жизнь она настолько разучилась доверять людям, что мысль, невольно закравшаяся ей в голову, поражала её саму, но ничего с ней поделать она не могла. «Неужели всё ради наследства?! — боялась даже вздохнуть Верочка. — Иначе, отчего он остановил меня?».

— Всё в порядке, — положил на стол документы Георгий. — Надеюсь, я не оскорбил вас? — перевёл он взгляд на Ивлева. — Прошу простить мне недоверие, но в силу обстоятельств, что привели нас из Пятигорска в Петербург, хотелось быть уверенным, что никаких неприятных сюрпризов в документах не таится.

— Я вас не виню, Георгий Алексеевич. Более того, понимаю вашу озабоченность, — всё же обиделся Ивлев на то, что его сиятельство усомнился в его честности и порядочности.

Впрочем, вспомнив свои взаимоотношения и Елизаветой Петровной, Иван Сергеевич пришёл к выводу, что Бахметьев имел на то полное право. Сложив подписанные документы в конверт, Ивлев протянул его Вере:

— Думаю, будет лучше, коли вы сами отдадите бумаги Ольге Михайловне. Тем самым вы убедите княгиню в ваших добрых намерениях.

— Вы правы. Благодарю за беспокойство.

— Не стоит благодарности. Это самое малое, что я мог сделать для вас и вашей сестры, — попрощался Иван Сергеевич.

Глава 62

От Ивлева поехали на Литейный. Георгий, оставив Веру на попечение Степана, отправился на службу, дабы написать прошение об отставке, как и собирался. Памятуя об обещании Дашкова, не вмешиваться, он надеялся, что на этот раз не возникнет препятствий, и оно будет удовлетворено в самое ближайшее время. Бахметьев спешил завершить свои дела, уж коли ехать, то нынче, пока позволяет состояние Веры. Стоит промедлить пару месяцев и предпринимать столь далёкое путешествие станет попросту опасно.

В ожидании Георгия Вере пришла в голову мысль, что можно было бы нанести визит Ольге Михайловне, тем более что особняк Уваровых располагался совсем недалеко. Тёплый весенний день, как нельзя лучше способствовал пешей прогулке. Степан долго ворчал и упирался, ссылаясь на распоряжение графа присматривать за madame Одинцовой, но всё же согласился проводить её.

Широкая ротонда уже почти не скрывала истинного положения дел, и потому Верочка немало смутилась, встретив mademoiselle Епифанову. Натали тоже узнала её и замерла на мостовой. Вера пребывала в нерешительности. С одной стороны, полученное ею воспитание требовало поприветствовать Наталью Андревну, но с другой она не была уверена, что сия встреча приятна старшей дочери генерала Ерифанова.

— Bonjour, Вера Николавна, — первой опомнилась Натали, подойдя ближе. — Признаться удивлена встретить вас в Петербурге.

— Коли бы не дела, мы бы вряд ли встретились, Наталья Андревна. Рада вас видеть.

Наталья собиралась с визитом к тётке и встретилась с madame Одинцовой почти на ступенях особняка Уваровых.

— Вы никак к Ольге Михайловне с визитом? — поинтересовалась она. — Спешите вступить в права наследования? — не удержалась от сарказма mademoiselle Епифанова. — Будьте же великодушны! Позвольте моей тётушке хотя бы личные вещи собрать.

— У меня и в мыслях не было просить Ольгу Михайловну оставить дом, — возразила Вера. — Но вы правы, я именно к ней, только боюсь, нынче не вовремя, потому будет лучше, коли я приду в другой раз.

— Ну, что вы. Зачем откладывать? — подхватила Веру под локоток Наталья и увлекла вверх по ступеням ко входу. — Голубчик, — обратилась Наталья к распахнувшему двери швейцару, — будь добр, доложи Ольге Михайловне, что к ней княгиня Одинцова с визитом.

Швейцар несколько сконфузился. Незадолго до визита племянницы княгини в особняк на Литейный пожаловал граф Ланский. К тому же швейцар был готов поклясться, что перед ним никакая не княгиня, а бывшая гувернантка княжны Анны, однако возразить mademoiselle Епифановой не посмел. Наталья и сама не знала, зачем она не позволила madame Одинцовой уйти.

Она не верила ни единому слову бывшей гувернантки и полагала, что на то у неё имеются весомые причины. Конечно, именно Олеся флиртовала с Вершининым, и случилось то, что и должно было случиться. Вот вроде и помирилась Наталья с младшей сестрой, но те прежние искренние доверительные отношения, что были между ними до всей этой малоприятной истории, оказались навсегда утраченными.

Весьма трудно винить родную сестру в собственном разрушенном будущем, куда проще обвинить во всём человека постороннего. К примеру, гувернантку, которой увлёкся граф Бахметьев, ведь коли бы не сия скандальная связь, Георгий Алексеевич не оставил бы Олесю. Он бы непременно полюбил её и, стало быть, женился бы. И тогда… Ах! Кто знает, что было бы тогда! Но, возможно, у неё, у Натали, был бы шанс на своё собственное счастье.

Может быть, именно потому, она не захотела отпускать madame Одинцову, что в душе кипел гнев на женщину, разрушавшую всё, к чему она прикасалась. Захотелось высказать всё ей в глаза.

Оказавшись в просторном вестибюле, Вера сняла ротонду и передала её лакею. Глаза mademoiselle Епифановой удивлённо распахнулись при взгляде на округлившийся стан княгини Одинцовой, но она промолчала. Тот же лакей, что принимал у дам верхнюю одежду, проводил их в гостиную. Ступив на порог, Вера остановилась в нерешительности. Одно дело объясняться с княгиней Уваровой один на один, с глазу на глаз, и совсем иное встретить сразу нескольких человек, настроенных к ней отнюдь не дружелюбно. Граф Ланский, поднялся с кресла и шагнул навстречу дамам. Весьма любезно приветствовал Наталью, склонившись над протянутой рукой, тогда как Вере достался только сухой чопорный кивок и короткое «madame».

— Чему обязана, ваше сиятельство? — не удостоив гостью даже кивком, осведомилась Ольга Михайловна.

— Ольга Михайловна, позвольте мне увидеться с Анной, — попросила Вера.

Ольга отрицательно покачала головой:

— Я не желаю, чтобы моя дочь знала о том, какие узы вас связывают.

— Но ведь рано или поздно она всё равно узнает, — тихо заметила Вера.

— Чем позже, тем лучше, — возразила княгиня Уварова.

— Ну, что ж, тогда мне остаётся только передать вам это, — раскрыла ридикюль Вера и извлекла конверт, — и покинуть ваше общество. Я же вижу, что мне здесь не рады.

Граф Ланский взял из рук Веры конверт, потому как сама княгиня не выказала желания подойти.

— Не смею вас задерживать, — указала глазами на дверь Ольга.

Ольга Михайловна была уверена, что в злополучном конверте документы, позволяющие истинной княжне Уваровой вступить в права наследования, и потому не спешила открыть его. Однако, после ухода княгини Одинцовой, взгляд её помимо воли то и дело обращался к низенькому столику, где лежал конверт.