Смотря в зеркало на заднее сиденье, где подложив под голову подушку, и накрывшись тонким пледом, спал мой мужчина – мой муж. Так хорошо стало, от одного слова «мой» жар по телу, а от слова «муж» вообще крышу сносит. Это же всё моё, каждая, клеточка, каждая частичка, улыбка, голос, всё принадлежит мне, это тот человек. который подарил мне всего себя, не требуя ничего взамен МОЙ МУЖ только мой! 

Добравшись через три дня до села, от которого была не так далеко наша избушка, уступила водительское место Кириллу, а сама решила ещё пару часиков поспать. Так как мы свернули на проселочную дорогу, где она была единственной проезжей частью, не переживала, что мы можем заблудиться, спокойно легла отдохнуть. Все эти дни, мы гнали почти без остановок, сменяя друг друга, не знаю, куда торопился Кир, но по нему было видно — дёргается! 

Проснувшись, от лёгкого поглаживания сквозь кофту потянулась навстречу, соединяя наши губы воедино. Безумно сладкий, поцелуй был прерван хриплым шепотом Кирилла: «Нужно идти». 

Домик всё так же скрытый еловыми ветками от посторонних глаз было почти не видно, даже тропы за годы не осталось. Трава отвоевала своё время и теперь буйствовала буйной зеленью с редкими цветами клевера да одуванчиков. Погода как ни странно, к концу лета, радовала солнечными лучами, а дожди, шедшие всю неделю отдали права для последнего прощания с теплым временем. Пробираясь сквозь еловые ветки, вышли к маленькому домику. Всё такой же красивый, с резной крышей и красной черепицей и заметенным сушенными листьями крыльцом. Домик был действительно очень крошечный, но попади кто в его царство, пропадал в старинной красоте. 

Сметя листья с порога и отперев дверь, зашли в мир, где преобладают запахи дерева, тепла и веры в ожившее чудо. В домике было пару комнат, огромный камин около которого до сих пор лежит вязанка дров, а справа не большая комнатка, где по центру украшением всего пространства является двух метровая кровать. Выполненная из дерева, на львиных ножках с огромной спинкой увитой лозой винограда с птицами, рыбами и всевозможными морскими тварями. Ещё одна комнатка отдана под кухню и соответственно та, в которой мы стоим гостиная, самая просторная и как по мне уютная. 

Скинув куртку, прошла на кухню, я не знаю, где Антон спрятал информацию о деньгах, но кухня то место, где можно расфасовать миллион по всевозможным баночкам. Потратив на поиски два часа, чуть ли не выла, ничего, домик был пуст. В то время пока я искала, Кирилл затопил камин, не знаю как, но протер с пола пыль, нашел несколько бутылок вина и, стащив на пол медвежью шкуру, постелил её около камина. Сам же принес бутербродов с машины, красиво уложил все это на тарелку. Поставил перед собой и теперь призывно заманивал в свои сети. Подойдя, опустилась в предложенные мужчиной объятия. Полулёжа около камина, смотря на камин сквозь стекло бокала, наблюдала за язычками пламени, танцующие в вине. Переводила взгляд на Кирилла, замечая, как в его глазах бушевала буря. Он не спрашивал, о том, чем мы тут занимались и каково это было, не поднимал тему прошлого, он просто был здесь и сейчас, даря возможность наслаждаться последними моментами пред разлукой. Я не знаю когда его поглаживания перешли дальше, когда я потеряла всю одежду, оставшись нагая, пред жадным взглядом моего возлюбленного. Мы любили друг друга! Любили около камина на полу, целуясь до опьянения, дразня друг друга, доводя до исступления и возвращаясь обратно. Кирилл не спешил, он изучал моё тело, заставляя выгибается от страсти, кричать его имя, прося пощады. Я давно пала как самая стойкая крепость, я сдалась — сдалась этим рукам губам, языку и словам. Моя сладкая пытка, моя любовь и боль! Шепча словно в бреду, одурманенная запахом, шёпотом моего мужчины, теряла время и пространство. Я забылась в его объятиях, эта ночь превратилась в вечность сладостных ощущений. Когда мы перебрались на кровать, даже не заметила, поглощённая страстью, желая заполучить всего его в себя без остатка, изнемогая повалила на мягкие как пух перины и оседлала. Приговаривая: 

— Не могу, больше, не могу терпеть, ты нужен мне, везде, со мной и во мне, в душе и снаружи, ты мой, мой…. 

Нас захватил, безудержный огонь, страсть животная, на грани боли и подчинения, желание доказать друг другу, присвоить, оставить печати на теле и душе. На веки, слиться воедино. Ночь безумия и запах секса дикого необузданного, запах наших чувств, нашей любви! Засыпая в объятиях изнуренная до предела, улыбалась, держась руками и ногами за своё сокровище. 

А по утру, повторив сладостную пытку, чисто случайно держась за спинку кровати оторвала листик лозы, являя на его месте небольшую выемку. Не придав этому значения, разгоряченная желанием обладать и подчинятся, на время забыла, лишь после страсти охватившей какой раз за ночь и утро, встала посмотреть. Всунув руку в образовавшуюся выемку, нажала на выступающую деревяшку. Раздался щелчок, подорвавшись с места стали откидывать матрацы, что бы увидеть чуть приоткрытую нишу на дне кровати. Подцепила дощечку, приподняла, смотря, что же внутри, а внутри покоилось несколько флешек, и какие-то документы. Забрав всё под чистую, уложила в сумку, оглядывая наведенный нами беспорядок улыбнулась и подошла к моему любимому. Потерлась словно кошка, заглядывая в глаза, произнесла: 

— Люблю…. 

Целуя нежно, вкладывая, всю гамму чувств переполнявших меня и моё бедное сердечко, как это упоительно - любить и знать, что ты любима. 

Помогая одеться Кириллу не удержались и мы задержались ещё на пару часов, лишь когда солнце склонилось к закату, поняли пара часов растянулись на весь день и нам нужно ехать. Попрощались с местом, подарившим столько тепла и ласки. Поблагодарили уютный дом молча, каждый сам про себя. Постояв, держась за руки на крыльце и смотря друг другу в глаза, словно школьники, поспешили к машине, беспрестанно улыбаясь и награждая, от нежных до пылающих страстью, взглядами.

***

Слежку возле кафе, где человек родителя Виты передал документы, я не заметил. Но это ничего не значило. Тревога нарастала как снежный ком. Я прекрасно понимал, что механизм конторы заработал, набирая обороты всё быстрее. Я не льстил себе. Думать, что всё по прежнему хорошо, было верхом глупости. Я раскрылся ещё тогда, когда зашел в клуб за Витой. Вопрос в том, когда моя физиономия окажется у бывших коллег? Это было вопросом времени и не такого уж большого. А особенно после той бойни, которую я устроил в загородной берлоге Сизого. Сейчас началась гонка – кто кого. Либо нас возьмут, вернее меня, а Вита с Иосифом пострадают из-за меня, либо я успею сплавить их за бугор.

Проводил страхуя Иосифа до консульства. Шел не с ним рядом, а на расстоянии. Убедился, что он зашел в здание консульства. Выждал ещё некоторое время и вернулся назад. Все иностранные диппредставительства находились под наблюдением. И не из-за меня, а вообще. Это нормальная практика во всех странах, даже в самых, супер-пупер, демократических и толерантных. То, что Иосифа срисовали, это сто процентов. Но это было уже не важно. Так как ажиотаж вокруг него, всё равно должен был начаться. Всё же из небытия вынырнула такая серьёзная фигура. В настоящий момент, дед находился в безопасности. Это хорошо. Навряд ли контора начнёт палиться, пытаясь достать его. Тем более, он им интересен только из-за контактов со мной.

Вита. Эту поездку в лесной домик, я не забуду всю свою жизнь, сколько бы мне не оставалось прожить. Полдня, ночь и почти целый день, заполнено было страстью. То обжигающей и неистовой, то нежной как шёлк. Целуя её губы, лицо, шею, грудь, живот, бедра, всю – чувствовал, как затихающее желание начинает разгораться в ней вновь, грозя опять затопить меня. И из-за этого моё желание в унисон с её, начинало нарастать. Каждый раз, начиная ещё с той первой нашей близости, мы были словно оголодавшие, моментально забывая, что только что наелись друг другом и даже губы ещё не успели утереть, как опять чуть успокоив дыхание, присасывались друг к другу. Это какое-то безумие. Даже сейчас, по прошествии времени, когда Вита была уже в безопасности, закрывая глаза, я вновь слышал её горячий шёпот, когда она, кусая мне мочку уха, обвив ногами и поддаваясь своим лоном ко мне, возбуждённо дыша, шептала: «Мой мальчик ещё не наелся своей девочки?» и я так же возбуждённо, срывающимся шёпотом отвечал: «Нет. Я никогда тебя не наемся! А ты разве наелась?» Слышал в ответ: «Нет. И я тебя не наемся. Наверное, только тогда, когда стану старой, сгорбленной и сморщенной». Входя в неё и начиная двигаться, успевал ответить: «Это будет не скоро…» .

В коттедж мы уже не вернулись. Сняли квартиру. Где прожили четыре дня. Целых четыре дня. Которые значили для меня больше, чем вся моя жизнь до встречи с Витой-Катериной. Я ни о чём не жалел. Жалел только об одном. Что скоро расстанусь с ней. Сколько я не смогу видеть её? Дни? Месяцы или годы? Жалел и боялся, что могу потерять её. Но я был готов к тому, что потеряю, но главное, чтобы она была жива. Была в безопасности и смогла осуществить свою мечту. Пусть даже и без меня. Это было уже не важно. На четвёртый день Иосиф позвонил сам. Вернее не он, а один из сотрудников консульства. Сказал, что всё готово. Самолёт прилетит завтра. Самолёт частный, но арендованный МИД Италии. На нём будет доставлена дипломатическая почта и так же вывезена дипломатическая почта. Что машина с почтой выезжает в два часа дня. Ни каких имён, больше ничего. Я на номер Иосифа, отправил фото одной из улиц, где недалеко была остановка общественного транспорта. Отправлял не с телефона Виты, на который звонил дипломат, а с другого, с левой симкой. В эту ночь не было безумства. Она была нежной, ласковой и в промежутке между одной близостью и другой, плакала. Я шептал ей слова любви, гладил, успокаивал. Что я ещё мог? Она уснула под утро, забывшись тревожным сном. А я так и не уснул. Она спала, положив голову мне на грудь и обхватив меня руками, будто боялась потерять или потеряться самой. Лежал, смотрел на неё, иногда ласково поглаживал, как бы успокаивая. Хотел запомнить её такой – красивой и беззащитной.