— Да.

— Собирайся. Через пять минут выезжаем.

— К ним?

— К ним. Ключи не забудь.

Скинула, положила мобильный на стол, понеслась в спальню, проклиная воображение, которое почему-то отказывается рисовать в голове возможные варианты рационального объяснения того, что дети не берут трубку. Одевалась, чувствуя, как руки трясутся. Такими же — трясущимися, опять брала мобильный и ключи от машины, замыкала квартиру, открывала дверь подъезда, впивалась в руль, остекленевшим взглядом смотрела перед собой, пока ждала Веру у ее подъезда.

— Привет, поехали.

И Волошина оказалась такой же.

Села рядом, пристегнулась, они несколько секунд смотрели друг на друга — одинаково, лучше всех понимая сейчас один на двоих страх, но боясь вслух хоть что-то произнести, а потом машина двинулась, направляясь к Дашиной квартире.

* * *

— Не берут?

— Нет… Десять раз набрала уже… Не берут…

Вера опустила руки с телефоном на колени, глянула на Софию уже с неприкрытым страхом. Когда до Дашиной квартиры оставалось не больше десяти минут езды, они умудрились попасть в пробку. И не свернешь, не развернешься…

Соня злилась, костеря и себя, и совравший навигатор, и всех, кто в субботу выбрался в город, последними словами. А Вера раз за разом набирала номера Даши и Стаса, молясь, чтобы наконец-то взяли…

Обе боролись с дурными мыслями и с собой. Делали это по-разному, как умели. Вера — стараясь сохранять спокойствие. Соня — стараясь выплеснуть страх с раздражением.

— Еще звони. Отобью задницы… Её-богу, отобью… Сказано же…

София будто отдала приказ, Вера кивнула, а на дальнейшие угрозы просто не отреагировала. Сейчас главное, чтобы не случилось ничего. А уж отбить задницы — дело второе.

Снова набрала, на сей раз Дашу, к уху телефон уже не подносила — смотрела на экран, молясь о том, чтобы вместо слова «вызов» появился счет секунд разговора. Но и на сей раз тоже нет — оператор рассоединил на десятом гудке.

Машина дернулась довольно резко — это уже нервы Софии, проехала длину двух автомобилей, снова встала.

— Да что ж ты будешь делать… — Красновская опять ругнулась, взяла в руки телефон. — Ты кому звонишь?

— Сейчас — Стасу.

Кивнула, получив Верин ответ, сама набрала Дашу. Когда дочь не взяла — мужа.

— Алло, — тот, в отличие от дочери, ответил сразу.

— Алло. Леш… Ты с Дашей давно говорил?

— Сегодня не говорил, на работе ведь… А что?

— Трубку не берут. Со Стасом, — Соня ответила отрывисто. Старалась, чтобы звучало спокойно, но все ведь понимали…

— Может заняты просто… Или звук выключили… Или спят… — и Алексей озвучивает версии, о которых обе женщины в мыслях молятся всю поездку.

— Мы с Верой едем к ним. Оттуда наберу тебя.

Понимая, что звонок мужу желаемого результата не дал, а только еще и его накрутил, София скинула, со злостью бросила телефон в выемку на консоли, опять резко стартанула, включила поворотник, надеясь перестроиться в более «живую», как ей казалось, полосу…

— Ему Даша тоже не звонила, — пояснила для Веры, когда маневр удался.

— Я поняла… — та ответила, продолжая гипнотизировать взглядом телефон. А в какой-то момент не выдержала, снова на колени опустила, откинула голову на подголовник, поворачивая ее к окну. — Господи… Неужели так всю жизнь теперь будет? Я посреди ночи просыпаюсь теперь и… Заснуть не могу уже, из последних сил держусь, чтобы не позвонить, не разбудить, не испугать… Сбрендила совсем… Неужели никогда не отпустит? — и задала вопрос не Софии даже, а просто куда-то в воздух.

Любой матери известно, что с рождением детей рождается и вечная тревога за них. Но постепенно ты учишься с ней жить, привыкаешь, работаешь… А потом случается такое… И вся учеба, привычка, работа — к чертям. Потому что невозможно не думать о самом страшном. Просто невозможно.

— Все хорошо будет, Вера. Слышишь? — Вера сказала так устало, а руки ее с такой силой впились в колени, что Соня просто не смогла проигнорировать заданный не ей вопрос. Потянулась, коснулась плеча, сжала его. Дождалась, пока Волошина повернет голову к ней. Увидела, что глаза уже полны слез… И у самой будто ком встал в горле. — Приедем… А они там резвятся, представляешь? Застанем их за непотребством — не просто по задницам, а по голым надаем. Заслужили потому что!

Соня специально озвучила самый неудобно-комичный из возможных сценариев. Сработало — Вера улыбнулась сквозь слезы, кивнула, снова взяла в руки телефон, снова набрала, вжимаясь спиной в кресло, потому что машина опять рванула, на сей раз достигая злосчастного светофора-виновника тянучки, успевая проскочить на зеленый и несясь… На всех парах несясь вперед по маршруту.

— Я сказать хотела, но все как-то не получалось…

Больше всего София терпеть не могла от кого-то зависеть. Не иметь возможности все держать в своих руках. Поэтому, когда машина понеслась вперед по просторному проспекту, даже немного выдохнула. И Вера тоже, кажется. Сделала паузу в звонках, повернулась к Красновской, начала… И замялась.

— Говори, — получила добро, улыбнулась.

— Я знаю, что если бы не Даша… Он не боролся бы. И я знаю, что она особенная, потому что не бросила, и даже не сказала ни разу…

— Прекрати глупости говорить, Вера. Ты бы мужа бросила? — Соня перебила с раздражением, полоснула взглядом. Почти так же, как ненавидела зависеть от кого-то, ненавидела и моменты, когда кто-то рушил ее прагматичную оболочку. Так бережно и с усердием взращённую.

Вера мотнула головой, Соня кивнула.

— Что и требовалось доказать. Я тоже не бросила бы. Так почему Даша должна?

— Она молодая совсем, могла испугаться, не жена ведь даже, да и ну сколько они вместе? Месяц? Два? Никто не осудил бы…

— А моему ребенку не важно, осудили бы или нет. Как оказалось, не важно. Ей важно… — хотела сказать: «счастье свое отвоевать, чего бы это ни стоило. Она бесстрашная…», но не смогла — как минутой ранее у Веры, теперь слезы выступили уже у нее. — Не мели чушь, в общем. Чтобы мои дети были счастливы — оба причем — с твоим сыном все должно быть хорошо. И пусть только попробует… Пусть только попробует отчебучить что-то подобное еще раз! — Соня потрясла в воздухе пальцем, вновь преображая слабость в силу. Вера кивнула, а потом…

— Ты такая резкая, Сонь. Всегда была. И строгая, хладнокровная. Как только вырастила такую… Нежную? — Вера спросила без злорадства, пусть не каждой женщине было бы лестно услышать именно такую характеристику собственного образа, но София-то знала себя хорошо, понимала, что все сказанное правда. А вот как получилось вырастить такую… нежную… Не знала. Ей-богу, не знала. И себе тоже этот вопрос задавала, но ответа все никак не находила. Зато гордости — и за нее, и за себя… Из-за нее… Очень много.

— Если бы я знала, Вер… Если бы я только знала, — повернула голову к пассажирке, произнесла тихо, не стыдясь того, что теперь слезами блестят уже ее глаза. Впервые за… Черт знает сколько лет.

Они заехали в нужный двор, синхронно вылетели из машины, понеслись к подъезду…

— Мы в пятьдесят шестую…

Выпалили раньше, чем консьерж успела задать вопрос, понеслись к лифтам, нажимая сразу три кнопки…

— Не работают, девочки! Света нет, вот они и… — сначала обе с непониманием смотрели на консьержа, которая крикнула из своего окошка, извинительно улыбаясь, потом между собой переглянулись…

— Лестница где? — вопрос задала Соня.

— С улицы вход — слева обойдете.

Кивнули и снова понеслись.

До уже другой двери с магнитным замком, вверх по этажам… Будто назло собственным сердцам, которые давным-давно отвыкли от таких забегов, ускоряясь с каждым пролетом. Неслись на пятый так, как в молодости не летели на свидания. Нужно было на семнадцатый — бежали бы на него…

На последнем пролете у Веры в боку закололо, но она просто сжала с силой, переступая через две ступеньки. Вылетели на лестничную клетку… И стоило бы отдышаться, но не сегодня.

Звонить в дверь они даже не пытались. Вера отдала ключи, согнулась в три погибели, Соня дрожавшими пальцами с третьего раза попала в гнездо. Пыталась провернуть, ругаясь сквозь зубы, дважды роняла… А когда дверь была открыта — рванула на себя, зашла…

Здесь было так тихо, что даже биение собственных сердце казалось грохотом…

— Звони, Вер…

Женщины шли гуськом — первой в кухню заглянула Соня, следом — Вера. Дальше была ванная, дальше… К спальне они почему-то синхронно крались, слыша, как оттуда доносится вибрация одного из телефонов, на который звонила Волошина…

— Скидывай… — Софья шикнула, оглянувшись, аккуратно потянула ручку вниз, приоткрыла…

Даша со Стасом лежали на кровати в обнимку. Она — уткнувшись носом в его шею, так, что кончик немного задрался, он — с чуть запрокинутой головой, держа подбородок на ее темечке. Даша держала руки у Стаса на груди. Он — заснул с намотанной на палец прядью ее волос, которые, судя по всему, гладил…

Даша улыбнулась во сне, прижимаясь к нему еще тесней, он во сне же и ответил, отпуская прядь, скользя рукой по спине…

Соня не поняла, когда перестала дышать, а Вера… Не сдержалась — всхлипнула… И тут же постаралась прикрыть рот руками, чтобы не разбудить, ведь сдержать слезы теперь точно не смогла бы. Они побежали по щекам, дыхание участилось…

— Тихо… — и даже слово, произнесенное одними губами, «сдобренное» суровым взглядом, не помогло… — Тихо, я говорю…

Соня попыталась так же незаметно закрыть дверь в спальню, отступила, развернулась, раскрыла объятья, в которых сейчас нуждалась вряд ли только Вера.

Волошина по-прежнему зажимала рот руками, чтобы сдерживать излишне громкие всхлипы, но плечи тряслись так красноречиво, что сомнений не было — истерике требуется выход. Такой отчаянной, и такой счастливой…