Ей было не сложно помогать во всем. Но если он просил — теперь вот так — соглашалась.

Много читала, слушала, смотрела… Пыталась досконально изучить, как в подобных жизненных ситуациях должны вести себя те, кто хочет быть рядом и стать лучшей поддержкой. Пришла к выводу, что универсальной манеры поведения не существует, и это тоже проход по лезвию. Мотивировать и позволять сохранить самоуважение. Быть дисциплинированным и не ломать. Делиться энтузиазмом и не перегибать. Это было очень сложно, этому еще предстояло учиться, но другого выхода у них не было.

Стас провел в уборной больше времени, чем это требовалось бы, будь он совершенно здоровым человеком. Даша ждала его, стоя у кровати. Он сам открыл дверь, снова медленно шел, аккуратно переставляя ходунки и делая каждый шаг так выверено, как никогда, вернулся к кровати, Даша чуть подвинулась, чтобы места для «посадки» было больше, и он не волновался. Присел.

Даша думала, что тут же ляжет, но нет, остался сидеть, стараясь держать баланс с помощью не совсем послушной правой руки. Указал взглядом на место рядом с собой…

— Ты хочешь, чтобы я села? — Даша спросила на всякий случай, а когда получила кивок в ответ, тут же исполнила просьбу. Опустилась с левой стороны, его холодная после того, как мыл, рука устроилась на колене, сжала с силой… Он повернул голову, приблизился, касаясь носом щеки, провел по ней, вдыхая…

Ничего не говорил ведь, и не делал особенного, а у Даши сердце будто в мясорубку попало… Потому что в этом было столько нежности и словно прощания, что сил сдержаться — никаких. В последнее время он только то и делал, что вот так прощался. И это убивало. Потому что непонятно — на всякий случай или решил там себе что-то… А может не он, но сверху все уже решили…

Даша повернулась, взяла его лицо в ладони, спаялась с ним лбами, посмотрела в глаза, понимая, что слез сейчас все равно не сдержит, поэтому и скрывать нет смысла…

— Я тебя отвоюю. Не сомневайся даже. Отвоюю. Слышишь?

И выпалила, пока не успела загнать отчаянную клятву куда подальше.

Он же не ответил. Просто сделал глубокий вдох, прикрыл глаза, не пытаясь ни возразить, ни согласиться.

Слезы по двум щекам скатились синхронно. Оба понимали, что к такой войне не были готовы, но их никто не спрашивал.

Глава 36

— Станислав, идите отсюда, и чтобы я вас больше никогда не видел, — лечащий врач Стаса — Артур Мустафаевич, мужчина средних лет и огромных размеров, которому впору быть гренадером — протянул левую руку для пожатия еще одного пациента, который отныне обязан ему жизнью. С которого ему не нужна ни плата, ни даже благодарность. Лишь бы не просрал.

Выписка получилась массовой. Стас сидел в кресле, за спиной которого Артём, держась за ручки, старшие Волошины и Даша. Она шепталась о чем-то с Милой, медсестра инструктировала тихим голосом, Даша кивала, делая пометки в телефоне… Это одновременно вызывало в Артёме восхищение и страх. В очередной раз младшая… Цветочек… Будто доказывала, что брат не знает и доли той силы, решительности и отчаянности, которая в ней живет.

— И бросайте дурить. Поверьте, разговоры вам необходимы. Потом помолчите, а сейчас давайте… Переступайте через себя.

Стас хмыкнул, кивнул. Да только… Не послушался. Напечатал снова, повернул телефон к врачу:

«Спасибо вам большое. С меня пиво.».

Артур прочел дважды, после чего рассмеялся. Профессия давно и пожизненно выбила из него хоть какую-то сентиментальность, но эта история почему-то проняла даже его.

Девочка, ночующая в приемном покое, парень, чья упрямство неизвестно, в ту ли сторону повернет… Его друг… Который с завидной периодичностью вставляет п*здюлин всем, кто по его скромному мнению ведет себя не так… Нарванный, но намерения-то благие. Ему бы во врачи… Ведь часто именно это и спасает. Артуру почему-то очень хотелось, чтобы эта история закончилась хорошо. Все предпосылки для этого были.

— Договорились, Станислав. Буду ждать приглашения на пиво. Только смски я не читаю. Так что лично позвоните…

Стас снова хмыкнул, его мать потянулась к руке врача, поблагодарила, следом отец… Они пошли в сторону выхода, а Даша с Милой отстали. Заговорились, не заметили, что «процессия» тронулась…

Артур сделал шаг ближе, окликнул…

— Дарья… Позволите два слова? — девушка встрепенулась, так получилось, что он перебил ее на полуслове, но она не обиделась и не раздразилась. Кивнула, подошла, посмотрела… Чистым взглядом, который будто орал криком: «ко всему готова!». Откуда в ней столько энтузиазма — загадка. Но он есть — это главное. — Вы уже договорились о реабилитации?

— Да, конечно. Сегодня дома, а завтра приступаем. Физиотерапевт, ЛФК, магнитная стимуляция, электростимуляция, логопед, психолог… — начала перечислять, как заведенная. Наверное, в университете была отличницей.

— Хорошо-хорошо. И дома…

— Да. Я помню. Никаких послаблений. Вы хотите побыстрее получить свое приглашение на пиво… — Артур улыбнулся. Не ожидал. Думал, девочка погружена в беседу с Милой, оказалось — каждое слово в их «беседе» не осталось без ее внимания.

— Хочу, Дарья. Вы правы. И вы… Вы молодец. Правда. Вам есть, чем гордиться, — он редко позволял себе переходить границы с пациентами. Но именно эту девушку захотелось подбодрить. А получилось, что она кивнула, взгляд опустила, сделала глубокий вдох…

— Дальше будет больше, — а когда снова посмотрела на него — глаза блестели. Не плакала, но было видно, что расчувствовалась. Поблагодарила, попрощалась, направилась вслед за родными.

Артур проводил ее взглядом, боковым зрением поймал момент, когда Мила тоже подошла, встала рядом.

— Мне их жалко так… — они никогда не вели доверительных бесед, но сейчас Мила почему-то не сдержалась. — Он ведь молодой совсем.

— Жалость им сейчас не поможет. Пусть борются.

Медсестра, кажется, хотела возразить, но сдержалась. Уже открыла рот, набрала в легкие воздух… И закрыла, просто кивнув.

* * *

Когда-то давно, в прошлой жизни, Даша собирала вещи, чтобы с абсолютным осознанием — все делает правильно — перевезти их на съёмную квартиру Стаса. Теперь же…

Два дня тому назад собрала уже там все вещи (и свои, и его), чтобы вернуть в свою квартиру, отдать ключи хозяину, отделавшись сухим объяснением, с чем связано такое решение и с благодарностью принять его слова поддержки, а также залог за последний месяц, который он мог бы и не возвращать — имел право, но совесть не позволила.

Тем же составом, что присутствовал при выписке, они оказались в Дашиной квартире. Кажется, совершенно не годящейся для подобных сборов.

— Дашуль, у меня в багажнике поручни, я прикручу их, пока вы будете располагаться? — не успевший разуться Елисей обратился к хозяйке, дождался кивка, вышел, Артём ввез коляску на кухню… Стас ничего не требовал и не просил, был крайне спокоен, озирался по сторонам, явно думая о чем-то своем.

— Как ты, сынок, не укачало? — мотнул головой, когда к нему подошла мать, провела по лбу, убирая волосы.

— Ну вы даете, Вера Андреевна… Меня еще никто так не обижал… Я тут стараюсь, значит, доставить клиента в лучшем виде, а вы…

Артём говорил очень бодро. Не знай его Даша так хорошо, подумала бы, что энтузиазм этот абсолютно искренний. Но и она знала, и Стас знал. И понимали, что по нему случившееся ударило почти так же, как по ним.


Тёма был растерян и испуган. Ему было больно. Ему было страшно. Он снова ринулся преображать страх в злость. На сей раз, на Дину. Поклялся себе же, что она поплатится за то, чему стала виной… И собирался дожимать.

Стас, зная, что Артём неплохой юрист, сознательно даже в целях консультирования ни разу не обращался к другу. Не хотел впрягать в процесс лишний раз тех людей, для которых это не просто очередное дело, профессиональный вызов, а эмоционально значимая история.

Теперь же… Артём уже не спрашивал у Стаса. Во всяком случае, до поры до времени. В голове потихоньку зрели планы, кое-что нужно было проверить, где-то дождаться, где-то дожать… И потом он пришел бы с одним единственным вопросом: «уничтожаем?», очень надеясь получить положительный ответ.

Он не сомневался — эра всепрощения закончена. Во всяком случае, что касается поступков Дины так точно. Она так отчаянно боролась… А потом так просто выбросила его из жизни. Попортила кровь, испортила жизнь, поставила на колени… И гордо ушла, взметнув в воздух средний палец.

Оставлять все так Артём не собирался. Средний палец имелся и у него. А еще мстительность и настойчивость. И ярость, которой суждено было на нее излиться.

— Я не сомневаюсь в тебе, Тёмочка. Просто Стас задумчивый, вот я и…

Не только Даша, но и Вера еще глубже изучили каждый полутон взгляда Стаса. Теперь это было уже необходимо, как воздух.

Он же хмыкнул, взял в руку телефон, написал:

«Осматриваюсь».

Повернул к матери, та кивнула, потом глянул на Дашу, которая застыла в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку. Как-то подзабыла, что он внимательный. Смотрела на него, думала о чем-то своем… Когда поняла, что он ей улыбается, встрепенулась. Первая мысль в голове — только бы не увидел во взгляде страха. Только бы не придумал сомненья…

Снова напечатал, повернул уже к ней:

«Устала?».

— Нет. Нет, совсем не устала, — Даша подошла, взяла его за руку, наклонилась, чтобы поцеловать в щеку. — Сейчас твой папа установит поручни, а мы пока пообедаем, потом отдохнем. Пойдет?

Кивнул, еле ощутимо, пока довольно неуклюже, поглаживая ее ладонь пальцем.

— А всех кормить будут, мелкая? Или только избранных?

Ни от кого не скрылся этот еле заметный жест, у всех ком в горле встал, и только Артёму первому удалось его вытолкнуть наружу со словами. Опять излишне радостными.