Выпалила на одном дыхании, и почти сразу пожалела. Не удосужилась ни подбором слов, ни деликатных формулировок. Стаса это, кажется, не обидело, но задуматься заставило. В тот вечер он вел себя даже для него непривычно задумчиво, а перед сном шепнул, что принял к сведенью и подумает, как скрасить ее заточение.

До чего додумался стало понятно на третий день, когда он снова ушел на работу, Даша осталась одна, засела за книгу, даже умудрилась увлечься. Далеко не сразу поняла, что в дверь звонят. Причем давно. Причем настойчиво. Причем не в соседскую.

Первыми в голову, конечно, полезли не самые приятные мысли, но потом… Вдруг Стас забыл ключи? Вдруг и сам взял отгул? «Вдругов» была масса, поэтому к входной двери Даша шла, вовсю улыбаясь. Но совсем не ожидала, что откроет глазок, посмотрит, а там…

Вера Андреевна. Его мать.

На панику Даша отвела себе полминуты. Бросила взгляд в зеркало, успела мысленно застонать — потому что одета совсем по-домашнему. Без засаленных халатов и рваных ночных сорочек, но все равно как-то… На голове пучок, который Даша тут же распустила — хотя бы волосы не подвели — рассыпались по плечам вполне прилично. Моментально взмокшие ладоши Даша постаралась привести в порядок, скомкав бока хлопковых штанин, голос — прокашлявшись, лицо — с помощью нескольких тренировочных улыбок, потом же прыгнула в пропасть, как самой казалось, один за другим отщелкивая замки.

* * *

— З-здравствуйте, — приветствие у Даши получилось с заминкой, а улыбка механической — такой же, как во время «тренировки». И дело не в том, что она была не рада видеть мать Стаса, или что та сходу дала понять, что в новом амплуа когда-то соседскую девочку принять не готова, а просто… Даша каждый раз нервничала при мысли, что рано или поздно ей придется заново знакомиться с Волошиными. И каждый же раз откладывала мысли о том, что стоит сказать ей, в чем заверить, за что оправдаться… Сейчас же оказалось, что откладывала зря, потому что его мать на пороге, а в голове совсем пусто.

— Здравствуй, Даша, пустишь? — Вера Андреевна же улыбается… Так, что сердце отзывается знакомой протяжной трепетной болью — это ведь Стасова улыбка. Она говорит довольно тихо, смотрит дружелюбно, держит в руках картонный пакет с эмблемой кондитерской, которую так любит Дашина мама… Видимо, не только она.

— Да, конечно! Что это я? Господи… Извините…

Даша опомнилась не сразу. А когда поняла, что стоит в двери, не спеша снять руку, отступить, пропуская гостью, так и вовсе покраснела до корней волос.

Только Вера, кажется, не обиделась. Рассмеялась, махнула рукой, зашла…

Поставила пакет на тумбу — очень аккуратно. Потом пробежалась взглядом по прихожей…

Пусть эта вряд ли была «инвентаризация» способностей невестки — выметена ли паутина из углов и достаточно ли скрипуч пол, но Даша все равно напряглась.

Путешествовала взглядом следом за мамой Стаса и подмечала непозволительные, как вдруг начало казаться, вещи… И обувь стоит не совсем ровно, и дверца шкафа чуть приоткрыта. А на дверной ручке в кухню и вовсе висит ее резинка для волос…

— Хорошая квартира, да, Даш? — но Вера Андреевна вряд ли это замечает… Или делает вид, что не заметила. Потому что оборачивается к Даше, улыбается, спрашивает опять ласково…

Позволяет Даше окончательно вспомнить истину из детства — у них со Стасом Волошиным совсем разные мамы. Разные, но обе лучшие на свете.

— Да. Очень… — новая попытка взять себя в руки была куда более удачной. Даша закрыла наконец-то дверь, собралась с духом… — Если не ошибаюсь, Стас искал быстро, но выбрал… Очень достойный вариант.

— Своя лучше, конечно. Но… Не все в жизни так, как хотелось бы, — Вера говорила спокойно, вновь взяла в руки пакет, а потом протянула его. — Ты, наверное, удивлена, что я явилась к вам без предупреждения… Просила Стаса тебя набрать, но он, видимо, забыл… Или не захотел. Но я к тебе заново знакомиться, Даш… И развлекать… Насколько хватит умений… А это нам к чаю. Если память не подводит, ты любишь шоколад…

Даша слушала с затаенным дыханием, а когда Вера закончила и снова расплылась в улыбке, закивала. Наверное, с куда большим энтузиазмом, чем обычно кивает сын-молчун.

— Ты не против, если я руки помою?

— Да! Да, конечно! Вы простите меня, Вера Андреевна! Я просто… Растерялась что-то…

Даша понеслась на кухню — поставила пакет на стол, потом вновь в коридор, клацнула выключатель света в ванной, отругала себя мысленно… Будто Волошина сама с этим не справится… Приложила похолодевшие руки к пылающим щекам…

— Не волнуйся, Дашенька. Я тебе не враг. И нотации читать не стану. Просто чаю выпьем, поболтаем, да? И ты мне покажешь, как вы тут устроились…

Проходя мимо, Вера Андреевна провела по Дашиному плечу, даря еще одну ободряющую улыбку, а потом скрылась в ванной.

Даша же наконец-то сфокусировала взгляд на зеркале, висевшем четко напротив. Сердце продолжало выскакивать из груди, в ванной журчала вода, а она схватила телефон, открыла переписку со Стасом, напечатала кровожадное: «Волошин!!! Ты — труп!», не сомневаясь, что он все поймет. Не подвел. Ответил почти сразу — чередой смайлов-скобочек. И вдогонку: «Все будет хорошо, Носик. От них я точно не вижу смысла тебя прятать».

— Чайник ставим, зайка? — а когда Вера вышла, Даша уже и сама вовсю улыбалась, пялясь в экран.

* * *

— Очень вкусно, Вера Андреевна! — после того, как руки были помыты, чайник вскипел, черный чай с бергамотом разлит по чашкам, а пирожные выложены на блюдце, две давние знакомые, которым сегодня предстояло знакомиться заново, устроились за столом.

Даше все никак не удавалось окончательно взять себя в руки, аппетит пропал напрочь, но и не попробовать гостинец она не могла, а когда попробовала — не пришлось ни приукрашивать, ни фантазировать.

— Я рада, что угодила, Дашенька. Правда… — и первая «победа» была у Даши в кармане — своей непосредственной реакцией она вызвала доброжелательную улыбку. Сама Волошина не спешила набрасываться на принесенное угощение. Видимо, тоже волновалась. Или просто куда интересней было потратить время на то, чтобы подметить как можно больше. В той девочке-Носике, которую знала вроде бы с детства, но никогда бы не подумала, что как-то раз она станет для их семьи чем-то большим, чем милый соседский ребенок. — И называй меня Верой. Мне так точно проще будет. Надеюсь, тебя тоже не затруднит…

Даша поколебалась с секунду, потом же кивнула. Ей в принципе хоть как-то обращаться к Волошиной было неловко. Но если просят…

— Хорошо… Вера, — Даша улыбнулась, произнесла довольно уверенно, сделала глоток из чашки… Понятия не имела, о чем сама может заговорить, поэтому больше ждала вопросов. Боялась выглядеть глупо, если бросится сходу оправдывать себя и Стаса за то, к чему и по какой дорожке они пришли. Но как не броситься — тоже не знала.

— Стас не объяснил мне толком, но я так понимаю, ты скучаешь здесь из-за того, что Дина что-то учудила? — Вера спросила спокойным тоном, чуть склонила голову, глядя в лицо Красновской довольно пристально. Так, что Даша могла и не отвечать — «да» читалось в моментально опущенном взгляде и таких же уголках губ.

— Она никак не хочет его отпустить. Искренне верит, что Стас перебесится и вернется…

— Меня всегда поражало, как можно настолько не понимать человека, с которым живешь… — Вера произнесла задумчиво, проводя пальцем по каемке блюдца, на котором стояла ее пока не тронутая чашка.

— Она ведь и вас не оставляет в покое, да? — Даша понимала, что задает, пожалуй, не самый корректный вопрос, но, в конце концов, у нее ведь может и не выпасть больше такого шанса, а видеть полную картину было крайне важно.

Вера ответила не сразу. Сначала одарила задумчивым взглядом, потом еле-уловимой грустной улыбкой, потом кивком.

— Да. Ищет поддержки… Просит помочь сохранить семью…

— Так нечего сохранять. Вы же понимаете это… — Даша не сдержалась — перебила. Уставилась в стену напротив, понимая, что ее взгляд и голос сейчас вряд ли настолько спокойны, как того хотелось бы.

Демонстрировать вероятной свекрови, что ее сын меняет одну истеричку на другую — последнее, чего хотелось Даше, но… Когда речь заходила о Дине сдерживать себя было крайне сложно.

— Понимаю, конечно, — Вера проигнорировала тон или просто восприняла его, как норму, накрыла своей ладонью руку Даши, ответила спокойно. — Я знаю далеко не все, Даш. Но даже того, о чем осведомлена, достаточно, чтобы не сомневаться — Стас все делает правильно. Может даже запоздало, но правильно.

Два взгляда снова встретились. Уверенное спокойствие Веры будто тушило в Даше пожар гнева. Не больше минуты, легкие поглаживания мизинца большим пальцем, молчаливый диалог, в котором Даша будто делится всеми своими мыслями насчет еще жены Волошина, а Вера отвечает «я все понимаю, девочка»… И становится легче.

— Я могу попросить вас об одолжении? — Даша поймала себя на мысли, что ощущать на своей руке руку вроде как постороннего человека, очень уютно. Поэтому, когда Вера сняла свою, возвращаясь к игре с каемкой блюдца, почувствовала легкое разочарование. Задала вопрос, дождалась кивка, закусила на мгновение губу, давая себе же шанс одуматься… Но нет. — Если я когда-то начну вести себя с ним хотя бы немного… Хоть самую малость так, как Дина… Скажите. Он не заслуживает того, чтобы еще раз пережить подобное.

Даша говорила искренне. Не потому, что хотела понравиться, продемонстрировать свою самоотверженность в любви к сыну Веры, не чтобы с порога показать, насколько она «не такая», насколько Стасу повезло встретить на жизненном перекрестке именно ее. Она просто делилась своим огромным страхом и очень надеялась на то, что ее просьбу исполнят.

— Я никогда не лезла в жизнь своего ребенка, Дашенька. Во всяком случае, пока сам не попросит. А он, как ты знаешь, просит крайне редко…