— Мы всегда рядом, Даш. Просто помни…

И озвучила выбор двоих.

Глава 22

После разговора с родителями Даша поехала домой. Не к Стасу — уже к себе. Он не звонил, не писал, даже в сети давно не был — Даша проверяла. С одной стороны, может, ждал, когда наберет сама (если наберет), с другой… Мог просто забыть на какое-то время о том, что она теперь вроде как в его жизни. Хотя бы на вечер. Имел право на это? Конечно, имел.

Пугала ли Дашу такая возможность? Несомненно, пугала. Но страх навязаться по-прежнему был сильным. Как бы уверенно она ни говорила родителям, что «что-то значит для Стаса», определиться — что именно — пока не смогла. И где границы желаемого и дозволенного в их отношениях тоже не знала.

Когда-то совсем недавно и одновременно так давно в отношениях с Богданом ее всецело устраивали встречи несколько раз в неделю, редкие нежные смски и короткие созвоны, сейчас же… Мысли о Стасе почти не оставляли. Зудели в голове и сердце — то разливаясь теплом, то покалывая болью, сомнением, страхом…

Даша понимала и даже могла довольно хладнокровно констатировать, что с его стороны это совсем не та любовь, которой пылает ее сердце, но что тогда? Симпатия, привязанность, такое же стремление к комфорту, как было у нее по отношению к Богдану? Кто она? Тихая гавань, в которую его внезапно прибило из девятибалльного шторма? Или новый шторм? Где их точки соприкосновений, где границы? Ответов у Даши пока не было.

Квартира встретила хозяйку не просто тишиной, а какой-то давяще-звенящей… А еще вещами Богдана. Везде. Куда ни глянь. За что ни возьмись.

Значит, не приезжал.

Даша слишком медленно, как самой показалось, разувалась. Потом слишком медленно плелась в ванную. Дальше — в спальню, чтобы переодеться в домашнее и сесть на краешек кровати, глядя перед собой… Туда, где на комоде фотография из прошлой жизни.

Можно ли одновременно испытывать облегчение и тяжесть? Можно, Даша теперь не сомневалась.

Три последних дня были созданы для того, чтобы отбросить все — сомнения, волнения, забыть о проблемах, отчасти даже о совести… И наслаждаться.

Но они прошли, и теперь… Вокруг опять реальность. Уже другая. Не такая, как была до… Но время побегов окончено, а значит, нужно учиться жить с этими раздирающими душу эмоциями. Стыда и жалости. Надежды и отчаянья.

Со временем станет легче, Даша знала. И ей самой, и, главное, Богдану, но пока… Пока в душе зияла рана, которую сама же себе нанесла.

Нельзя выбросить из жизни человека, с которым прошли рука об руку четыре года. Это больно, даже когда не сомневаешься, что идти с ним дальше не можешь.

Возможно, это никогда не была любовь женщины к мужчины, но как человека… Дорогого, близкого, доверившегося… Даша его любила. Любила и нож воткнула так, как может только близкий — неожиданно и по самую рукоять.

А он ведь гордый. И стойкий. И сильный. Упрямый… Ненавидит сейчас, наверное… И имеет на это право. Она и сама сейчас испытывала что-то схожее с презрением к себе же. Потому что причинять боль тем, кто дорог сердцу — это тоже больно. Даже если ты, как никто другой, прекрасно знаешь, что часто боль — это единственный путь к излечению…

Даша выдохнула, взяла себя в руки, встала с кровати, достала из шкафа одну из коробок, которую использовала еще при своем переезде в эту квартиру, сложила ее, начала…

Начала со спальни, аккуратно складывая вещи мужчины, которого больше никогда тут не будет. Оставленные здесь рубашки, джинсы, брюки… Потом пришел черед ванной и туалетной воды, электробритвы, лосьона… Прихожей… Куртки, двух пар кроссовок, целой коллекции шнуров для зарядки всего на свете…

Каждая новая вещь, которая оказывалась сначала в пакете, следом — в коробке, заставляла Дашу затаить дыхание, скривиться, а то и позволить себе слезу-другую. «Паковать» воспоминания в коробку было сложно. Куда сложней, чем выпаливать на одном дыхании слова, после которых пути назад, казалось, уже нет…

Когда все было собрано, Даша опустилась на полку в прихожей, долго просто сидела, не моргая смотрела на коробку, держа руки на коленях, чувствуя опустошение и апатию. Потом же опять взяла телефон, открыла переписку с человеком, за которого недавно собиралась замуж, постаралась заставить себя не читать, о чем было последнее сообщение еще в той, прошлой, жизни. Сознательно решила не звонить. Не хотела вызывать у Богдана больше эмоций, чем это необходимо. Не хотела быть еще более жестокой с ним.

Написала: «Привет. Прости, что беспокою. Я собрала твои вещи. Как будет лучше — привезти, ты сам заберешь или отправить?». Последний вариант напечатать было особенно сложно. Сложнее разве что отправить… А потом ждать реакции… Минуту, две, три… С замиранием сердца отмечать, что сообщение прочтено, видеть, как адресант печатает ответ…

«Почта.».

Одно слово, которое… Которое значит, что ему ни на йоту не проще, чем Даша думает. И ведь не столь важно, это гордость задета или сердце разбито. Ни первое, ни второе ее не оправдывает.

«Прости меня».

«Когда-то».

«Если сможешь».

Последние три сообщения были чистой эмоцией. И ответа Даша не ждала. Дай она себе пару минут на раздумья — не отправляла бы, но… Не дала. Он снова прочел… Начал печатать что-то. Печатал долго, то и дело прерываясь, но так и не отправил.

* * *

Коробка осталась стоять в прихожей, Даша же вернулась в спальню. Перестелила постель, забралась в нее, сначала включила какой-то дурацкий фильм, а потом поняла, что не может сосредоточиться. Выключила, вставила в уши наушники, выбрала любимую подборку — на повторе, на полную громкость, закрыла глаза, постаралась заставить себя думать о чем-то… Хорошем и нейтральном. Не о Богдане и не о Стасе. Не о родителях и не об Артёме. Не о Дине… Чтобы обрести себя в мире бесконечных связей. Себя в чистом виде. Обрести и принять — со всеми своими страхами, со стыдом за поступки, с правом надеяться, с правом любить. Так, как хочется любить, не одергивая себя, не ставя стопы и не боясь перегибов, с правом верить в возможность ответной любви…

Когда вместо монотонной мелодии в ушах вдруг взорвался звук входящего звонка, Даша вздрогнула, а потом сердце и вовсе забилось в тахикардии… Звонил Стас Волошин.

Даша села в кровати, провела по экрану, сказала тихое: «алло».

— Привет, — только голос его услышала — ласковый, спокойный, а сердечный ритм опять ускорился. — Как дела, Даш?

— Нормально. Мы поговорили с родителями. Они не приняли до конца, но… Я и не ждала. Я дома уже…

— Им нужно время. Но ты молодец. Я горжусь тобой, если тебе важно это знать, — Даша поняла, что он улыбнулся. И это, в тандеме со словами, заставило улыбнуться уже ее.

— Важно. Спасибо. А ты… Как твои дела?

Даша посмотрела на часы, которые показывали девять с небольшим. Наверное, он уже дома. Наверное, приготовил что-то на скорую руку, сходил на балкон — покурить, вспомнил о ней, набрал…

— Неплохо… — сказал, сделал паузу. Даша почувствовала легкий укол сожаления, потому что прозвучало так, будто… Будто он не продолжит и просто ждет, когда она либо задаст следующий вопрос, либо свернет разговор. Зря чувствовала. — Откроешь? — потому что вслед за пустым «неплохо» последовал самый неожиданный в мире вопрос.

— В смысле? — настолько неожиданный, что Даша вскочила с кровати, почувствовала, что перед глазами начинают плясать мухи, ухватилась за угол комода, чтобы не повело…

— В подъезд-то я попал, но дверной звонок ты игнорируешь. И я немного теряюсь в причинах…

— Я в наушниках была…

Сердце опять ускорилось, задавая темп «на разрыв грудной клетки». Даша оттолкнулась от комода, вышла из спальни, прошагала до входной двери, посмотрела в глазок… Очень быстро отщелкнула все замки, дверь открыла.

— Стас, — он стоял на пороге, держал трубку у уха, улыбался чуть грустно, чуть радостно. Как всегда. Как только он…

— Мне тут дверь открыли, я, наверное, позже перезвоню тебе…

Пошутил, смотря уже в глаза, а отвечая еще в телефонный микрофон. Действительно скинул, протянул руку сначала к одному уху Даши, потом к другому — снимая наушники с оторопевшей вдруг хозяйки.

— Я не думала, что ты приедешь, — которая отступает в квартиру далеко не сразу, только после его кивка, потом все так же растерянно следит, как он закрывает дверь за своей спиной, снова к ней поворачивается, улыбается, берет за руку, к себе подтягивает, обнимает, касаясь губами волос и немного кожи — где-то в области виска.

— Я сам не думал. Заработался немного, когда ехал домой, вспомнил, что не набрал тебя, не сказал, что задерживаюсь. Понял, что ты сегодня уже у себя. Потянуло…

И он опять не говорит ничего о любви, но даже эта его честная «не любовь» отзывалась в душе трепетом.

— Я… Рада, — мысли отказались строиться хоть в какие-то ряды, Даша выдавила из себя максимум красноречия, на который оказалась способна. Ведь… Она действительно была рада. Еще пару минут тому назад медитировала, учась смирению, а теперь… Смиряться ни с чем не нужно. Стас здесь, говорит обыкновенные для других пар вещи, которые для нее звучат по-особенному, и мир начинает играть новыми красками.

— Это что за коробка? — они продолжали стоять, обнявшись. Даша, забывая моргать, пялилась в дверь. Стас, вероятно, поймав взглядом ту самую злосчастную обитель для четырех лет жизни.

— Это вещи Богдана, я… Собрала…

— Богдан приедет? — Стас убрал руки с девичьей поясницы, чуть отступил, посмотрел в глаза. Вопрос был задан без тени ревности или упрека, Даша это отметила. Правда, другого она и не ожидала. От Стаса так точно.

— Нет. Он попросил… Отправить по почте, — но зрительный контакт она не выдержала. Почему-то очень не хотела, чтобы Стас знал, что это расставание для нее тоже крайне сложное.