Пожалуй, стоило держать лицо до последнего — идти в ванную медленным шагом, а не сбегать, как заяц, вприпрыжку, боясь, что услышишь из-за двери его голос, говорящий с той, другой, по телефону, еще до того, как сама включишь воду в душе.

* * *

Даша провела в ванной больше времени, чем требовалось. Растягивала на максимум все процедуры, которые только пришли в голову.

И пусть понимала, что это неправильное поведение, детское, а главное — пустое, прежде, чем выйти, пришлось долго и нудно себя уговаривать.

Задержать дыхание, нажимая на ручку, застыть на пороге ванной, прислушиваясь…

— Я кладу трубку, Дина. Хочешь истерик — устраивай в суде. Я потерплю, но мы все равно разведемся.

Стас не ей адресовал слова, но даже Даше захотелось поежиться из-за того, каким тоном было сказано. Слишком холодным и резким. Кажущимся несвойственным тому Стасу, которого она знала… И Дина тоже, наверное.

Но вот смысл… Смысл заставил непроизвольно выдохнуть, потому что больше всего Даша боялась выйти и услышать другой тон и другие слова. В которых можно было если не расслышать, то хотя бы додумать сомнения.

Даша шла к спальне, непроизвольно выкручивая пальцы, закусывая губы, морщась от каждого издаваемого собой же звука. Не знала, в каком настроении застанет Стаса и что скажет…

Они столкнулись в дверном проеме. Стас как-то резко вылетал, Даша старалась войти незаметно.

Благо, реакция не подвела — Стас тормознул, придержал ее за плечи, чтобы не впечаталась в него больно, взглядом по лицу мазнул — хмурым, злым даже…

— Я покурю на балконе, а ты ложись…

Видно было, что старается спокойно говорить, но… Получается так себе.

Даше, вероятно, стоило бы кивнуть, отпустить, послушаться, дать возможность успокоиться так, как привык — цедя сквозь зубы ругательства на балконе, чередуя их с затяжками, но…

Она уже не один раз доверялась своей импульсивности. И ведь пока ни разу не подвела. Поэтому Даша успела поймать его за руку, придержала довольно настойчиво.

Стас же, кажется, даже не сразу понял, почему не удается сделать очередной шаг в нужную сторону. Оглянулся, прошелся по-прежнему хмурым, но теперь еще и немного растерянным взглядом по Дашиному лицу, спустился к рукам…

– Она опять что-то хочет от тебя? — голос Даши был спокойным, взгляд — максимально ласковым, как и пальцы, которые пусть держали цепко, но умудрялись при этом поглаживать самую нежную кожу на запястье — там, где видны узоры вен.

Реагируя на вопрос, Стас только еще сильней нахмурился, потом потянулся свободной рукой к лицу, с нажимом провел по надбровным дугам, будто борясь с головной болью, а может просто мыслями…

— Я не хочу грузить тебя нашими проблемами, Даш, — потом же выдал то, что говорил уже много раз.

— Ты не грузишь, Стас. Каждому человеку нужно с кем-то делиться. И ты не исключение. А я… Я очень хочу стать тем человеком, с которым можешь делиться ты… Когда хочешь. Когда нужно.

Слова были искренними, и пряталось в них, на самом деле, желание куда более глубокое, чем просто стать хранителем чужих тайн. Даше хотелось стать для Стаса всем и сразу — любовницей, другом, партнером. Равноправным и… полезным. Способным взять на себя хотя бы часть груза, который давит плечи.

Стас же не поторопился ни отвечать на ее призыв сразу же, ни отмахиваться от него, предпочитая балкон и сигареты, ни сходу душу изливать, мешая местоимения с матом… Они с минуту молча стояли. Даша гладила его большим пальцем по коже, он смотрел на руки…

Только потом чуть расслабился, кажется, сделал шаг к ней, чем заставил испустить облегченный вздох… Коснулся губами ее губ — потянувшихся навстречу…

— Я хотел развестись через ЗАГС, без судов и катавасий. Предложил это Дине. Она выступила против. Я подал иск. Вот теперь… Выясняем.

Он рассказал не то, чтобы много и вряд ли так, как хотелось, но… Это ведь уже что-то.

— Чего она хочет от тебя?

— Она не хочет разводиться.

— Но она же не может тебя заставить жить с собой…

— Не может… Но хочет, — Стас хмыкнул своей же не слишком веселой шутке… — Дина — очень сложный человек, Даш. И ты должна это понимать, потому что теперь это и твоя проблема тоже. Не наш развод, с этим я разберусь сам. Просто… Ей свойственно переворачивать все с ног на голову. Ей свойственно искать бревна в чужих глазах. А в наших… Теперь действительно бревно.

— Мы никому ничего не должны и ни перед кем не виноваты, — Даша и сама прекрасно понимала, что звучит ее аргумент наивно, но не озвучить не могла. Слишком отчаянно сама верила в то, что говорила. И хотела, чтобы Стас точно так же поверил. Он же… Хмыкнул опять, провел по влажным девичьим волосам, потом по щеке, не сдержался, снова легко поцеловал…

Когда вылетал из спальни, злился так, что света белого вокруг не видел, а теперь… Вот он — белый свет. Смотрит с искренним трепетом и сожалением, говорит так отчаянно уверенно, помочь стремится…

— Не виноваты, Даш, ты так точно… — и настолько не хочется ее расстраивать, что удается взять себя в руки, и ее тоже — в руки. Пройтись ими от плеч вниз по рукам, легко нырнуть под резинку пижамных шорт, сжать ягодицы, притягивая к себе тесней…

Даша же и подумать не могла, что он так легко может выбить из мыслей все лишнее. Она обняла его за шею, снова к губам потянулась… Послушно пятилась в спальню, ни за какие коврижки не готовая разорвать объятья… Уже у самой кровати проявила инициативу — заставила развернуться, чуть в грудь толкнула, не оставляя Стасу альтернативы, кроме как сесть.

— Руки подними… — и повторить его недавние слова, чтобы получить в ответ укоризненный взгляд со смешинками.

— Это не твой прием.

— Ну ты же не против, чтобы я его применила? — Стас хмыкнул, она с ухмылкой ответила, чуть шире улыбнулась, когда Стас пусть ослушался — не стал поднимать руки, просто футболку с себя сдернул, но суть приказа исполнил… Подошла совсем близко, почувствовала, как он прижимает ее колени своими, что обнимает за талию, утыкается лбом в горячий, даже через ткань футболки, живот…

Даша положила руку на голову, впервые, кажется, заметив, что среди черноты волос то и дело мелькает седина… Ранняя… Стрессовая…

— Если бы я могла забрать все грустные мысли вот из этой головы… Клянусь, обязательно бы это сделала…

И опять Даша сказала то, что думала. Стас улыбнулся, оторвал лоб от ткани ее футболки, вверх потянул, оголяя, потом коснулся губами кожи — один, второй, третий раз… Вскинул взгляд — спокойный и немного затуманенный…

— Ты отлично справляешься, Даш. Мне давно не было так хорошо, как сейчас с тобой.

Потянул на себя, на кровать повалил, перекатились вместе, Даша оказалась спиной на матрасе, Стас сверху, гулял взглядом по лицу, то и дело приближался, чтобы украсть поцелуй, улыбался, когда Даша не выдержала — сжала ладонями его щеки, притягивая к себе…

— А мне никогда не было так хорошо, как сейчас с тобой.

Это не был упрек, скорей очередное признание. Что даже когда все более чем сложно, ей-то с ним хорошо. И особенно хорошо, потому что это взаимно.

— Сейчас еще лучше будет, поверь. — Стас все же умудрился высвободиться из захвата, без одежды оставить — и себя, и ее, перехватить девичьи кисти одной рукой, зафиксировать выше головы — на подушке, о которой они и вовсе позабыли как-то, а потом целовать и отрываться, как хочется, зная, что ей все нравится. И если хныкает, шепчет, шипит или стонет — это все от удовольствия. Жадного, влажного, пошлого. Одного на двоих, все сметающего.

Глава 21

Их четвертое общее утро началось уже с совместных сборов — Даше тоже пора было возвращаться в реальность из совершенного побега.

Она ужасно мандражировала, проснулась раньше положенного, на бок повернулась, затаив дыхание глядя на спящего пока Стаса. Он, кажется, и сам заснул не так давно — действительно мучается бессонницей, может встать посреди ночи, чтобы выйти на балкон с пачкой… Да и сейчас его сон выглядел не слишком спокойным — хмурится, кривится немного…

И Даша могла только предполагать, какие мысли мучают его, а вот саму… Саму вдруг накрыло непонимание, а что дальше-то будет? У них со Стасом.

По уму сегодня ей стоило бы вернуться вечером уже не сюда, а в свою квартиру. И потом… Ждать его звонка или звонить самой? Сдерживаться в своих желаниях постоянно быть рядом, а если не рядом — то писать глупые смски, или позволить чувствам фонтанировать? Как не стать навязчивой? Как не надоесть, не спугнуть, не стать обузой?

Это были ужасные мысли. Скорей всего, скажи она что-то такое Стасу, он злился бы, но… Даша ведь по-прежнему понимала, что в их союзе любит она, а он — позволяет любить. Может быть когда-то это изменится, но пока так.

После официального пробуждения собирались они преимущественно молча. Стасу требовалось время, чтобы разговориться, Даше, чтобы отбросить тревожные мысли.

Удалось, когда она стояла под струями душа, смывая шампунь, почувствовала, как по спине идет холодок из-за того, что открылись створки душевой, а потом в спину вжимается знакомое тело, губы прихватывают мочку уха, следом — зубы, и по телу идет разряд.

— Так больше успеем, — Стас говорит тихо, но этого достаточно, чтобы заглушить шум воды, а потом скользит руками по телу, давая окончательно убедиться, что успеть он собирается не только вдвоем душ принять…

После этого мысли разлетелись, а на девичьих губах прочно засела пьяная улыбка. И держалась, пока пили кофе с тостами, пока одевались, пока Даша красилась, а Стас стоял в прихожей, чинно ожидая… Даже в машине она еще улыбалась, только ближе к родной стоматологии вновь стало тревожно и страшно…