Богдан опять бросисл на нее взгляд, губы в улыбке кривились, в глазах сомненье…

— Это шутка такая? Не смешно, Даш…

— А если не шутка?

Новый взгляд был уже более долгим, потом же… Богдан все же сделал, что, пожалуй, изначально стоило — съехал на обочину, аварийку включил, к невесте повернулся.

— В чем проблема?

— Я… Сомневаюсь, что люблю тебя. И что ты меня любишь тоже сомневаюсь.

Вот так… Оказалось, даже первый шаг сделать не страшно, а когда он сделан — дальше само льется.

— Почему вдруг? Раньше не сомневалась, а тут…

— Я раньше не думала об этом. Вообще не думала.

— А о чем думала?

— О том, о чем ты сказал — комфорте, красоте, уме, доброте.

— А сейчас что изменилось? Тебе не хватает страстей что ли? Разнообразия? Ну так давай устроим… В машине еще ни разу вроде бы…

— Господи… — Даша не выдержала, отвернулась, колени к груди подтянула, вжалась в них лбом, зажмурилась, прижала локти к ушам, не заботясь о том, что на чистое сиденье умащивает подошвы кед… — Отвези меня домой, пожалуйста… Просто отвези. Ничего не говори… Я успокоюсь чуть, потом поговорим…

Богдан же еще с минуту не двигался. Даша понятия не имела, о чем думает… Да и знать не хотела. Просто выдохнула свободно, когда исполнил просьбу — поехал дальше по ночному шоссе.

— Прости, если лишнего наговорила. Дай мне немного времени. Я наберу тебя…

Даша сказала прежде, чем выйти из машины у своего подъезда, шла к двери, не оглянувшись ни разу, попав в квартиру даже свет не включила, по памяти добралась до спальни, опустилась на пол рядом с кроватью, снова пряча лицо в руках.

Слышала, что телефон вибрирует в сумке, но брать в руки не хотела. Никому не смогла бы ответить сейчас — ни Богдану, ни маме с папой, ни Артёму, если это вдруг он. Нечего ей было сказать. Вот только…

Даша оттолкнулась от кровати, к сумке потянулась за телефоном — оказалось, вибрация оповещала о приходе самого обычного спама… Вот и славно.

Пальцы тряслись, когда Даша телефонную книгу открывала, искала нужный номер. Тряслись, когда слушала гудки, ожидая ответа.

— Алло, привет. Что-то случилось?

— Нет. Ничего. Можешь приехать?

Пауза.

— Ночь на дворе, Дашка. Ничего не случилось, но я должен приехать?

— Да.

Снова пауза.

— Ты дома?

— Да.

И еще одна.

— Жди.

— Спасибо.

Стас скинул, Даша тоже оторвала телефон от уха, а потом держала и пялилась в постепенно гаснущий экран.

Глава 11

Даша пожалела о своей опрометчивой просьбе почти сразу. Это было очень нагло и глупо — звонить женатому мужчине, с которым вы общаетесь от случая к случаю, зная, что у него и так сложная ситуация в семье, потому что… тебе просто хочется, чтобы он приехал, выслушал, помог справиться со всеми мыслями, которые до этого медленно ели ржавчиной перегородку между умом и сердцем, а сегодня ее прорвало. Как-то внезапно и практически на ровном месте. И стало невыносимо страшно, гадко, больно…

Не понимать, что делать со своей жизнью — это будто попасть в ловушку, биться о стены, холодея от осознания, что двери-то нет.

И в то же время понимать… Отчетливо до невозможности… Что продолжать так, как было раньше — не можешь.

Что замуж не выйдешь. И не потому, что любишь другого, а потому, что того не любишь…

Даша сняла кольцо, положила на обеденный стол, отошла… Смотрела на него и осознавала, что снова надеть не сможет.

Утром еще все хорошо было. Утром еще работала схема «отмахнуться от сомнений», а теперь… Мосты горят, а люди, оставшиеся на той стороне, даже не знают об этом.

Стас приехал быстро. Куда быстрей, чем Даша ожидала. Настолько, что она не успела одуматься, набрать и отменить приглашение.

Он позвонил, Даша сорвалась в коридор, сначала открыла дверь в подъезд через домофон, потом с замиранием сердца ждала, когда в дверь позвонит. Ждала, но все равно вздрогнула, отщелкнула все замки, пожалуй, резковато за ручку на себя дернула, увидела его… Вдохнула… Выждала ровно секунду, а потом не справилась — уткнулась лбом в грудь, пальцами смяла футболку, разрыдалась.

— Тише… Ты чего, Даш? Тише… Что случилось? Тебя обидел кто-то? Тебе больно сделали? Тише, Носик…

Даша рыдала, с каждой секундой все плотнее вжимаясь с ту самую грудь, из-за которой у нее сейчас так много проблем, так тяжко на душе, так яростно свою разрывает. Стас же умудрился в квартиру зайти вместе с ней (как оказалось — босой ступившей на лестничную клетку), дверь за собой закрыть, застыть посреди коридора, задавая вопросы тихим голосом, по голове гладить, вряд ли ожидая ответов, пока не успокоится.

— Ну чего ты? Носик… Совсем расклеилась…

И пусть Стас говорил почти теми же словами, что Богдан в машине, но те злили, а эти будто все новые и новые слезоточивые каналы отвинчивали.

* * *

— Миша растрепал Артёму, что мы летали, — первое, что Даша выдала хриплым из-за рыданий голосом, когда слезы немного высохли. Чем, кажется, очень удивила Стаса.

Он долго просто ждал, пока выплачет неведомое ему горе. Она же пользовалась терпением, как могла. Рыдала и рыдала. Чуть успокаивалась… А потом опять накрывало — еще горше. Теперь же… Было легче. И стыдно. Очень.

Даша сидела за все тем же обеденным столом, по центру которого лежало кольцо. Стас стоял к ней спиной, заливал в чашки чай.

Видеть его на своей кухне, спрашивающим — где пакетики и какой она будет, было более чем странно. Еще и ночью. Еще и такого спокойного, когда у самой глаза опухли, руки холодные, на душе пусто…

— Я знаю. Артём звонил… Позавчера уже, — Стас глянул на часы. Самая короткая из стрелок стремилась к часу ночи. — Ты из-за этого расстроилась? Из-за Артёма? — оглянулся. Смотрел внимательно, но будто осторожно. Даша же только головой мотнула.

— Нет. Из-за этого тоже, но это не главное. Прости меня, Стас.

— За что? — Волошин подошел к столу, поставил чашки, пододвинул к поникшей Даше сахарницу.

— Что выдернула тебя посреди ночи. И я даже не знаю, как Дине объяснить, чтобы у тебя проблем не возникло.

— Не волнуйся. Не возникнет, — Стас не то, чтобы отмахнулся, просто сказал так уверено и спокойно, что Даша сразу поверила.

— Вы помирились? — этим вечером вопросы срывались с Дашиных губ раньше, чем она успевала включить режим самосохранения. Хотя сейчас… Почему-то казалось, что слезы уже выплаканы. Скажи он «да» — хуже не станет. Она кивнет просто, принимая, как данность.

— Нет. Это неважно, Даш. Что случилось? Ты расскажешь?

Может, стоило бы придумать что-то… Глупое и нескладное. Просто, чтобы Стас мог сделать вид, что поверил. Но Даша не смогла. И сходу все объяснить тоже не смогла. Продолжала сидеть, смотреть на чашку, думать…

— Ты прав был, Стас… — додумалась до того, что по щеке снова слеза покатилась — хлюпнулась на белый стол рядом с чашкой.

— В чем прав, Носик?

— Мне не надо замуж выходить. Это не любовь.

Это вряд ли был ответ из перечня, который Стас мог худо-бедно ожидать. Поэтому опешил… Явно. Сильно.

— Даш… — окликнул. Ждал ли, что она взгляд поднимет? Наверное. Но быстро понял, что нет. Пришлось говорить вот так — обращаясь к скуле. — Нашла, кого слушать… Пьяного идиота, который со своей семьей разобраться не смог, а тебя учить решил.

— Ты не идиот, Стас. Ты… Ты даже не представляешь, как точно попал тогда.

— Вы с Богданом поссорились? Это случается, Даш. Все ссорятся. Помиритесь.

— Мы не ссорились. Я просто… Вдруг поняла… Что… Обманывала саму себя. И всех вокруг тоже обманывала. Придумала, что меня устроит, если будет просто хорошо. Убедила себя в этом. А потом… — почти произнесла «увидела тебя и все по новой», но удержалась все же.

— А потом…

— Поняла, что нет, — Даша двинула от себя чашку, задела ею кольцо, которое, кажется, Стас раньше не видел даже. Взглядом на ее руку скользнул, понял, что безымянный палец свободен, как ветер…

— Ты сказала Богдану уже?

— Нет. Он не понял, что у нас проблемы, кажется. Просто… Из машины вышла, попросила пару дней на подумать. Оказалось, пара дней мне не нужна.

— Не руби сплеча, Даш…

От любви всей твоей жизни, даже если эта самая любовь понятия не имеет о своем статусе, обычно боишься получить именно такой совет, если речь идет о другом мужчине. Равнодушный к тебе, как к женщине. Заботящийся о тебе, как о вроде бы друге.

— Думаешь, завтра что-то изменится? — но Даша привыкла. Это ужасно, но уже привыкла. Поэтому хмыкнула только. Поддела указательным пальцем кольцо, крутить стала бездумно.

— Говорят, утро вечера мудренее…

— Да? А жена твоя вечером аборт ходила делать? В этом беда?

Пожалуй, отвечать на добро принято не так. Не бить так больно того, кто посреди ночи к тебе примчался, кто позволил наплакаться вдоволь, а теперь сидел и слушал нытье, которое если и касалось его, то помимо его же воли. Но Даша… Вдруг возненавидела его — за слепоту, эту отрешенную благость и совет.

— Думаешь, имеешь право так «кусать»?

— Нет. Прости… — и пусть выражение его лица не изменилось практически — только скривился на мгновение, Даша быстро пожалела, что позволила себе.

— Знаешь откуда?

— От Артёма.

— Ясно… Все. Сука. Знают.

Сказал отрывисто, притворно спокойно, потом же… Из-за стола встал, взял чашку с чаем, к которому даже не притронулся ни разу, к мойке подошел, выплеснул, бросил опустевшую емкость, не заботясь, что разбиться может. И разбилась, кажется. Даша вздрогнула даже, услышав характерный звук.

— Я не хотела, Стас. Прости…