Лана Пиратова - Я тебе запрещаю

— Что ты несёшь? — хмурится он. — Может, и правда тебя в больницу свозить. Дополнительно проверить. Мне кажется, голову тебе, всё-таки, задело.

— Отпусти меня!

— Пока не объяснишь, и не подумаю. Ну?

Смотрит на меня и сильнее сжимает руку.

— Я все знаю, Рустам.

— Что ты знаешь? Поделись со мной.

— Ты мне врал! Врал!

— Что ты говоришь? О каком вранье? Я был честен с тобой.

— Не ври! Ты сказал, что ничего не было. А было! Было, Рустам! Было…

Сводит брови и сжимает губы. Но молчит. Значит, правда. Умирает последняя надежда.

— Откуда ты знаешь? — лишь спрашивает.

— Она сама мне сказала, — устало произношу я. Силы опять оставляют меня.

— Что за бред? Где вы виделись?

— Мне больно, Рустам. Отпусти меня.

Он отпускает мою руку.

Я иду к тумбочке. Беру сумку и телефон.

— Я ухожу, — говорю спокойно и ищу в телефоне номер такси.

— Ты никуда не пойдешь! — по его голосу я понимаю, что, скорее всего, так и будет. Но я не собираюсь так легко сдаваться.

— Я не хочу тебя видеть, — сжимаю пальцы. — Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты! Ты!

— Ну? Кто же я? — спрашивает с усмешкой.

— Я вызываю такси и уезжаю, — просто говорю я.

— Телефон! — Рустам протягивает руку.

— Ну, уж нет! — возмущаюсь. — Телефон я тебе не отдам! Ты не имеешь права.

Он не спорит. Просто подходит ко мне молча, заламывает руку и телефон падает на пол.

— Ненавижу! — кричу и пытаюсь освободиться. — Я все расскажу Артуру! Я выйду за него замуж! Слышишь! Выйду!

— Нет, — спокойно говорит он, глядя мне в глаза. — Не выйдешь. Ни за Артура, ни из этого дома.

— Почему? — мне хочется плакать, но я не доставлю ему такого удовольствия.

— Потому что я тебе запрещаю.

Я открываю рот, чтобы сказать, куда ему стоит пойти с его запретами, но в этот момент раздается звонок в дверь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я специально уехал из офиса пораньше. Мне не терпелось увидеть Настю. Забрать ее к себе. И поговорить уже с Марией Эдуардовной.

Волновался ли я? Конечно, нет. Я бы забрал Настю при любом раскладе. Никто и ничто уже не сможет изменить мое решение.

Да, надо мной все ещё висело обещание, данное Михаилу. И я честно пытался выполнить его. Оттолкнуть от себя Настю. Но нет. Это было просто невозможно. Она болезненной занозой поселилась где-то внутри меня. И эта боль… Я не смог бы без нее жить. Она стала частью меня.

А ещё это все напомнило мне то, что я уже когда-то чувствовал. Когда-то давно. Когда был моложе и глупее. Но сейчас я уже не наивный юнец. Но получается, все также глуп. Раз не смог противостоять какой-то маленькой девочке.

Много раз я повторял себе, что Настя заслуживает лучшего. Эта чистая, искренняя девочка достойна настоящего доброго счастья. А не такого как я.

Но все эти рациональные мысли разбивались о чувства. Мои чувства.

Глядя на нее, спящую рядом со мной, я окончательно понимал, что не отдам ее. Даже если она сама этого захочет. Не отдам. Потому что моя. Только моя. С самой первой случайной встречи. Никто не засунет в нее свой член. Никто. Даже если она будет этого хотеть.

И злясь на нее даже от мысли, что она может это захотеть, я разворачивал ее, раздвигал ноги и резко входил в нее. Ещё в спящую.

Будил ее, трахая. А она лишь тихо постанывала, просыпаясь от этого, и обнимала меня. Отвечая и не возмущаясь.

И вот сейчас я еду за ней. Я заберу ее себе.

Но по приезду оказывается, что она ещё не приходила домой после занятий.

Мария Эдуардовна заметно нервничает. Подождав ещё полчаса, прошу службу безопасности выяснить, когда закончатся занятия в ее университете. Мне перезванивают почти сразу же и говорят, что университет давно закрыт. Последние занятия закончились пару часов назад.

Мне начинает это не нравиться.

Настин телефон не отвечает. Она не появляется. Мария Эдуардовна переживает.

Как могу, успокаиваю ее и опять набираю службу безопасности.

Все ищут Настю.

Проходят мучительные минуты, часы, прежде чем мне сообщают, что нашли.

Настя в какой-то больнице. Я сразу же срываюсь туда.

Врач говорит, что ее сбила машина. Она вышла на проезжую часть. Водитель не виноват. Он затормозил почти сразу же. Поэтому удар был не такой сильный. И, по идее, она не должна была потерять сознание, но у нее наблюдается общее ослабление организма и, похоже, сильный стресс.

И я забираю ее домой.

Не знаю, сколько сижу возле кровати в ожидании, когда она придет в себя.

И вот она снова со мной. Но радость сменяется негодованием. Она хочет уйти. Обвиняет меня во вранье. Нам нужно поговорить. И, наверное, мне есть, за что просить прощения. Но нам не дают это сделать.

— Жди меня здесь, — говорю ей строго и выхожу из комнаты, чтобы открыть дверь.

Кто-то решил помешать нашему разговору. И я уже ненавижу его.

Но за дверью оказывается Мария Эдуардовна.

— Здравствуй, Рустам, — начинает она с порога. — Настя у тебя?

Говорит это все холодным тоном, не глядя мне в глаза. Не дожидаясь от меня ответа, не просит, а ставит перед фактом:

— Она поедет со мной. Позови ее.

— Нет, — говорю я. — Настя останется здесь. Пока мы все не решим.

— Что ты собрался решать, Рустам? — она, наконец, переводит взгляд на меня и я вижу в ее глазах лишь холод и… ненависть? — Решать, сколько ты ещё будешь пользоваться ее наивностью?

— Мария Эдуардовна, — начинаю я, но не успеваю договорить.

Сверху слышу голос Насти:

— Я уже иду, Мария Эдуардовна.

Она быстро сбегает по лестнице вниз и идёт к выходу. Когда она проходит мимо меня, хватаю ее за руку.

— Настя, не уходи, — прошу.

Если бы не Мария Эдуардовна, я бы просто схватил ее в охапку и запер в комнате. Пока она не начала бы здраво мыслить. Но сейчас я могу лишь просить ее. Просить остаться. Чего никогда не делал ни с одной женщиной.

Настя смотрит сначала на мою руку, держащую ее, потом мне в глаза.

— Позови Лику, Рустам, — буквально цедит каждое слово. — Я ухожу.

— Отпусти ее, Рустам, — слышу голос Марии Эдуардовны и послушно разжимаю захват.

Они уходят, не попрощавшись.

Я остаюсь один. Опять.

Хватаю какую-то статуэтку с тумбочки и швыряю в дверь. Глухой звук прорезает внезапно наступившую тишину. И мне мало его.

Следующая статуэтка летит туда же.

А потом я просто начинаю крушить все, что попадается на пути.

Останавливаюсь только тогда, когда замечаю капли крови на полу. У меня разбиты в кровь обе руки. Странно, но я не чувствую боли.

Хватаю из бара бутылку виски и иду в спальню. Стою в дверях. Отпиваю прямо из горла. Морщусь и выхожу из комнаты. Не могу тут находиться — все напоминает о ней.

Сажусь с бутылкой на лестнице и безразлично смотрю сверху на разгром. И пью. Забываюсь и пью.

Не знаю, сколько это продолжается. Просыпаюсь от жуткой головной боли. Пытаюсь понять, где я. Оглядываюсь. Я в какой-то темной комнате. В кладовке что ли? Потом вспоминаю, что это оказалась единственная комната, которая не напоминала мне о Насте. Поэтому я здесь. Встаю. Надо выйти. Спотыкаюсь о пустые бутылки. Это я один столько выпил?

Открываю дверь и в глаза сразу же ударяет свет. Слишком яркий.

Щурюсь и прикрываюсь рукой.

В доме уже порядок. Горничная прибралась. Ничто не напоминает о погроме. Кроме вмятин на входной двери.

Так. Пытаюсь восстановить в памяти события, приведшие к этому.

Настя. От меня ушла Настя.

Нахожу телефон. Разряжен. После включения обнаруживаю больше десятка пропущенных звонков. Прокручиваю. Ни одного от Насти.

Все потом. Сначала я должен увидеть ее.

Смотрю на дату. Прошло три дня.

Кое-как привожу себя в порядок. Башка так и гудит и руки ещё дрожат.

Поэтому прошу водителя отвезти меня к Марии Эдуардовне.

Дверь открывает она. Оглядываюсь. Насти нигде не видно.

— Что тебе надо, Рустам? — спрашивает Мария Эдуардовна без приветствия.

— Добрый день, Мария Эдуардовна, — отвечаю очень вежливо. — Где Настя? Я хочу поговорить с ней.

— О чем Рустам? Что тебе от нее надо? Оставь ее в покое.

— Просто позовите ее, — прошу.

— Она не хочет с тобой разговаривать, Рустам. Не хочет. Ты достаточно причинил ей зла. Хватит. Я больше не допущу.

Молчу. Она права. Но и не права.

Смотрю в пол как провинившийся ребенок и решаю сказать то, что давно должен был сказать. Но не здесь и не Марии Эдуардовне.

— Я люблю ее, Мария Эдуардовна. Люблю.

Произношу это и сам поражаюсь, насколько легче мне становится от этого признания. Хочется повторять снова и снова. Но не здесь, а Насте. Шептать ей. Целуя и прижимая к себе.

— Что за бред, Рустам? — возвращает меня в реальность голос Марии Эдуардовны. — Какая любовь? Миша тебя не об этом просил. А ты… Бедный Миша.

Качает головой.

— Это случилось ещё до разговора с Михаилом, — сжимаю зубы. — Я не уйду, пока не поговорю с ней.

— Настя! — кричу громко. Она должна меня услышать.

— Настя не дома, Рустам. Уходи. Не заставляй меня звать охрану.

— Где она? — спрашиваю уже не так вежливо.

— Тебя это уже не касается. Займись лучше работой. Тебя обыскались.

И она разворачивается и уходит.

Понимаю, что здесь бесполезно стучаться в закрытые двери. Я сам найду ее.