– Я думаю, лучше это сделать на столе, Лиля.

– Почему на столе? Мне здесь удобно, – она склонилась над младенцем, развернула драгоценный сверток, вытащила мокрую пеленку, бросила на пол, обратилась к Ларисе: – Подай, пожалуйста, мою сумку.

Лариса передала ей сумку, Лиля вытащила оттуда сухую пеленку, быстро и очень ловко для молодой, еще неопытной мамаши спеленала младенца, выпрямилась, взглянула на мать и на сестру и рассмеялась:

– Глядя на вас, можно подумать, что я не ребенка пеленаю, а обезвреживаю бомбу. Ну что вы так напряглись? Мама, тебе-то эта процедура должна быть знакома, разве не так?

– Это все в прошлом, я была тогда молода…

– А я в настоящем и тоже молода, – с вызовом произнесла Лиля. – Ладно, расслабьтесь, мы уезжаем…

Лариса видела в окне, как машина отъехала от подъезда.

– Мама, а ведь ты даже не дотронулась до своего внука. Тебе не хотелось взять его на руки?

– Не говори глупостей, при чем здесь это! – Александра Вадимовна двумя пальцами брезгливо подняла с пола мокрую пеленку, отнесла на кухню, бросила в мусорное ведро, вымыла руки, вернулась в комнату, тщательно расправила покрывало на кровати.

– Лариса, протри пол в этом месте, пожалуйста, – обратилась она к дочери и стала прибирать в шкафу, откуда Лиля извлекла свои вещи.

Так, словно по мановению волшебной палочки, был разрешен квартирный вопрос семьи Киселевых.

Весь вечер Лариса не могла сосредоточиться над книгой, читала, не вникая в текст, перечитывала по два-три раза каждый абзац, пока не поняла, что ничего из этого не выйдет – в голове крутились назойливые мысли, а перед глазами стояла картина склонившейся над младенцем сестры. Она с досадой захлопнула книгу, включила телевизор, но минут через пять выключила, так и не поняв, о чем так оживленно беседует ведущая с молодым человеком, который через каждые несколько слов повторяет: «то есть». «Что – то? И что – есть?» – подумала она с раздражением. Почему, черт возьми, выпускают на экран этих косноязычных приматов? Впрочем, какое ей до этого дело… Ее не покидала мысль о судьбе Лили. Как могло случиться, что у этой «неудачной девочки», как называла ее мать в разговорах со своими подругами, которую природа обделила и красотой, и способностями, отчего она вечно завидовала Ларисе, вдруг все так удачно сложилось? Соблазнить и увести от жены, от двоих взрослых детей закоренелого семьянина, родить ребенка, женить на себе! Как, чем могла эта дурнушка прельстить его? И тут подумалось, что Лилька к тому же заметно похорошела: в лице появилась несвойственная ей мягкость, легкая тень снисходительной улыбки довольной жизнью женщины, и движения ее, когда она пеленала малыша, были пластичными, уверенными. А ведь еще с детства Ларису все считали красавицей, в шутку иногда говорили: «Вот вырастет – отбоя от женихов не будет, просто смерть мужчинам!» Только в жизни все обернулось совсем по-другому. Когда коллеги в клинике недоумевали, почему она не выходит замуж, Лариса, пожимая плечами, отвечала с улыбкой: «Не берут меня замуж». Окружающие воспринимали это как кокетство или шутку, в глубине души не сомневаясь, что она слишком разборчива и наверняка ждет принца, впрочем, все считали, что она по праву может претендовать на принца – с такой-то внешностью!

Лариса пожалела, что не было возможности поговорить с сестрой, она даже телефона своего не оставила, но никто и не спросил его, ни она сама, ни мать. О чем бы она хотела поговорить – попросить поделиться опытом? Смешно… И все-таки, все-таки… Лариса подумала, что и у матери наверняка многому можно научиться, ведь от кого-то же рожала она своих дочерей. И что? Ни один из этих мужчин не только не женился на ней, но и ни разу не проявил своих отцовских чувств. Но в то же время на протяжении многих лет мать сумела удержать при себе обоих любовников, хотя признаки старения на ее лице и фигуре уже во весь голос заявляли о себе. Однако о разговоре по душам с матерью не могло быть и речи, не только потому что это вообще не было в традициях семьи, но и потому, что подобное общение требовало полной откровенности, прежде всего со стороны самой Ларисы, на что она не была готова. Прежде Лариса легко и открыто говорила на интимные темы с Галиной, доверяясь ее мудрости, опыту и, главное, прозорливости, но они так давно не виделись и не общались, что сейчас трудно себе представить, как можно наладить прежние отношения. Галина после очередного замужества переехала к мужу, и рассчитывать на случайную встречу во дворе не приходилось, но можно было просто позвонить, найдя удобный предлог, ведь, собственно, они и не ссорились, а просто как-то отдалились, и территориально, и по интересам.

Идея пришла во время чтения вечерней газеты с репертуаром московских театров на ближайшие дни. Лариса внимательно изучила перечень ближайших спектаклей в новом модном театре, где работал муж Галины, выбрала тот, где он наверняка должен был играть, позвонила в театр, удостоверилась в своем предположении и на следующий день отправилась за билетом.

Спектакль шел при аншлаге. Зрители восторженно принимали каждый выход на сцену Галиного Олега, и Лариса отметила про себя, что успех был вполне заслуженный – он играл блестяще, с полной отдачей и, что особенно ей импонировало, речь, дикция его были великолепны: когда по роли ему следовало кричать, то это был не бытовой крик на улице, а крик профессионального актера, отдающего себе отчет в том, что жизнь и искусство – вещи разные, и потому голос артиста в любом регистре должен звучать так, чтобы зритель мог расслышать каждое его слово, а не, склоняясь к соседу, спрашивать: «Что он сказал, что он сказал?»

Собираясь в театр, Лариса в глубине души надеялась еще и на то, что Галина будет в зале – должна же она поддерживать мужа и своим присутствием, и аплодисментами. Но ни до начала спектакля, ни в антракте Галину она не обнаружила и, когда вернулась домой, то тщательно продумала, что и как станет говорить ей по телефону о своих впечатлениях от спектакля и игры Олега. Волновалась, не зная, как отреагирует Галина на ее звонок, захочет ли встретиться или все закончится телефонным разговором.

– Привет, Галя! Узнаешь?

– Конечно. Здравствуй! Что так давно не давала о себе знать? – голос Галины был приветливым, интонация спокойная, дружелюбная, и сразу же все волнения и сомнения Ларисы отпали.

– Работы много, собираю материал для докторской, тему уже утвердили, так что надо пахать, – произнесла Лариса заранее заготовленную фразу.

– Я уже подумала, не укатила ли ты часом куда-нибудь в дальние страны.

– Ну что ты, мне и здесь неплохо, – заверила Лариса.

– Что нового? Замуж не вышла? – расспрашивала Галя.

– Если бы вышла, тебя первую пригласила бы.

– Где бываешь, с кем общаешься?

– Да вот вчера в театр сходила, Олега твоего смотрела. Я в полном восторге! Столько впечатлений!

– Вот и зайди как-нибудь, сама ему расскажи. Знаешь, артисты, даже вполне успешные, как маленькие дети, любят, когда их хвалят, говорят приятные слова, их хлебом не корми, лишний раз дай послушать поздравления поклонников.

– Понимаешь, я не знала, что в спектакле занят Олег, а то бы купила цветов для него, – с сожалением сказала Лариса, – но готова исправить свою ошибку: если пригласишь, приду с цветами.

– Приходи, буду рада, только цветов не нужно – им же, артистам, важно, чтобы все видели, когда они получают цветы, чтобы почет был на людях. Такой, знаешь ли, актерский эксгибиционизм, – засмеялась Галя.

– Ну, это слишком жестоко и несправедливо, они так вкалывают, столько энергии передают в зал, я думаю, они заслуживают любви и внимания публики, – возразила Лариса.

– Прибереги все хорошие слова для Олега, ему это доставит удовольствие. Давай-ка, приезжай к нам в ближайший понедельник, если он у тебя не занят. У Олега выходной в театре.

– В понедельник? – переспросила Лариса, чуть задумавшись, демонстрируя свою занятость и необходимость свериться со своим расписанием. – Пожалуй. Я как раз свободна, обязательно приеду. Диктуй адрес.

Полоса отчуждения была преодолена, контакт налажен, что и требовалось доказать.

Вечер у Галины прошел по-настоящему в искренней, теплой обстановке, все прежние шероховатости в отношениях были забыты или проигнорированы, вспоминалось лишь то милое и хорошее, что накопилось и складывалось с самого детства, с их соседского житья-бытья, говорили о мамах. Олег получил все-таки в подарок букет цветов и свою порцию комплиментов. Потом женщины удалились на кухню мыть посуду и готовить чай. Лариса подробно рассказала Галине о неожиданном повороте, или, как она назвала это, кульбите в жизни Лили. Реакция Галины была совершенно неожиданной:

– Знаешь, меня совсем не удивляет поступок твоей сестры, – заявила она.

– Что ты говоришь! – удивилась Лариса. – Разве кто-нибудь мог ожидать от нее такого?

– Видишь ли, она слишком долго пребывала в роли наблюдателя за чужими романами и наконец сама сыграла ва-банк. И выиграла!

– Ты думаешь, она просто рисковала, ни на что не надеясь?

– А ты не допускаешь, что Лилька элементарно влюбилась или увлеклась этим своим промышленным графиком? – поинтересовалась Галина.

– Увлеклась? Не смеши меня! Ты бы посмотрела на этого старого хрыча, ему же за пятьдесят лет, – засмеялась Лариса.

– Однако он оказался, как видишь, настоящим мужчиной, даже ребенка сотворил. Мне кажется, Лиля ни на что не рассчитывала, просто случилось, что случилось, к тому же он стал ее первым и единственным мужчиной, и она его полюбила, привязалась – называй, как хочешь. А что родится мальчик, что новый ребенок перевесит все прежние отцовские чувства, это уже, считай, Лилькин выигрыш. Конечно, я сейчас не говорю о моральной стороне дела, об этом не мне судить.

– Он не только признал сына, но и женится на ней! Ушел от жены, представляешь?! – никак не могла успокоиться Лариса. – Не могла же она просчитать все с такой точностью.