Его темная голова приподнялась с подушки, глаза светились дьявольским синим огнем на его покрасневшем лице. Он дергал наручники с такой силой, что на его скованных запястьях, наверняка появились синяки. – Сними их с меня к чертовой матери, - прорычал он, голос его звучал так злобно, что она вздрогнула. Он походил на прекрасное дикое животное, мощные мускулы рук выступали под рукавами рубашки, напряженное тело выгибалось над кроватью.

- Мне очень жаль, - ахнула она, инстинктивно бросившись ему на помощь. – О Господи… это Кейд… не знаю, что взбрело ему в голову…

- Я убью его, - выдавил Эндрю, продолжая в ярости дергать свои скованные запястья.

- Подожди, ты поранишься. У меня есть ключ. Просто не двигайся и дай мне…

- Ты попросила его сделать это? – спросил он, зарычав, когда она взобралась на постель рядом с ним.

- Нет, - тут же ответила она и почувствовала, как щеки ее заливает краска. – Не совсем. Я только сказала, что мне хотелось бы… - Она прервалась и прикусила губу. – Он рассказал мне о твоей помолвке, понимаешь, и я… - Продолжая краснеть, она медленно наклонилась над ним, чтобы дотянуться до замка его наручников. Нежные формы ее груди слегка задели его, и Эндрю дернулся всем телом, словно от ожога. К досаде Каролины, ключ выскользнул из ее пальцев и завалился между матрасом и изголовьем кровати. – Лежи смирно, - сказала она, не отводя глаз от его лица, и еще сильнее прижавшись к его телу, попыталась нащупать ключ. Было нелегко не смотреть ему в глаза, когда их лица были так близко. Его сильное тело оставалось твердым и неподвижным под ней. Она услышала, как его дыхание изменилось, стало глубже и быстрее, пока она пыталась достать ключ.

Кончики ее пальцев обхватили ключ и с трудом вытащили его из-под матраса. – Он у меня, - побормотала она, отважившись взглянуть на него.

Глаза Эндрю были закрыты, его нос и рот почти касались изгиба ее груди. Казалось, он впитывает ее запах, упиваясь им, как приговоренный предложенным ему последним ужином.

- Эндрю? – прошептала она в мучительном смущении.

Выражение его лица стало замкнутым и жестким, синие глаза – непроницаемыми. – Открой эти чертовы штуки! – Он загремел цепью, соединявшей наручники. Этот звук испугал ее, расстраивая натянутые нервы. Она увидела глубокие следы, оставленные звеньями цепи на прочном розовом дереве, но, несмотря на неослабевающие рывки, дерево продолжало сопротивляться стирающему его металлу.

Ее взгляд упал на ключ в ладони. Вместо того, чтобы открыть им наручники, он стиснула его в руке. Ужасные, грешные мысли возникли в ее голове. Правильным было бы освободить Эндрю как можно скорее. Но впервые за всю свою уравновешенную, благопристойную жизнь, она не хотела делать то, что правильно.

- Прежде чем я отпущу тебя, - сказала она тихим голосом, совсем не похожим на ее собственный, - Мне бы хотелось, чтобы ты ответил на один вопрос. Почему ты бросил меня ради Джулианы?

Он продолжал смотреть на нее своим ледяным взглядом. – Черта с два я стану отвечать на какие-то вопросы, пока я прикован к кровати.

- А если я освобожу тебя? Тогда ты ответишь?

- Нет.

Она пыталась отыскать в его глазах хоть что-то от мужчины, которого любила, Эндрю, который был веселым, насмешливым, нежным. Но в глубине скованной льдом синевы была лишь горечь, словно он утратил все чувства к ней, к себе и ко всему, что имело значение. Потребуется что-то действительно шокирующее, чтобы забраться в душу этому неумолимому незнакомцу.

- Почему Джулиана? – настаивала она. – Ты сказал, что роман с ней не стоило вспоминать. Это было ложью? Ты решил, что она может предложить тебе что-то большее, лучшее, чем могу я?

- Она подходит мне больше, чем ты когда-либо будешь.

Ей внезапно стало больно дышать. – Потому что она более красивая? Более страстная? – заставила она спросить себя.

Эндрю пытался выговорить да, но у него никак не выходило. Он довольствовался одним резким кивком.

Этот жест должен был уничтожить ее, потому что полностью подкреплял всю ее неуверенность в себе. Но выражение на лице Эндрю… тик на щеке, странный блеск его глаз… на долю секунды, ей показалось, что его терзает невыносимая боль. И тому могла быть лишь одна причина.

- Ты лжешь, - прошептала она.

- Нет, не лгу.

Каролина неожиданно решила дать волю отчаянным желаниям, возникшим в ее голове. Она была женщиной, которой нечего терять. – Тогда я докажу, что ты ошибаешься, - неуверенно проговорила она. – Я докажу, что могу дать тебе в сто раз больше удовлетворения, чем Джулиана.

- Как?

- Я займусь с тобой любовью, - сказала она, присев рядом с ним. Ее дрожащие пальцы потянулись к вырезу платья, и она начала развязывать туго затянутые шелковые шнурки, удерживавшие лиф ее платья. - Прямо сейчас, в этой постели, пока ты не можешь этому помешать. И я не остановлюсь, пока ты не признаешься, что солгал. Я получу от вас объяснение, милорд, так или иначе.

Конечно, она его удивила. Она знала, что он никак не ожидал такой женской агрессии от респектабельной старой девы. – Тебе духу не хватит, - тихо произнес он.

Что ж, это решило его судьбу. Она ни в коем случае не могла пойти на попятный, получив такой вызов. Каролина решительно продолжила распутывать шелковые завязки, пока корсаж ее бархатного платья не распахнулся, открыв ее тонкую муслиновую сорочку. Ощущение нереальности происходящего охватило ее, когда она вытянула из рукава одну руку, затем вторую. За всю свою зрелую жизнь она никогда не раздевалась перед кем-то. Она покрылась гусиной кожей и потерла свои открытые плечи. Сорочка так мало скрывала, что она с таким же успехом могла быть совсем голой.

Она бы не удивилась, если бы Эндрю посмеялся над ней, но, казалось, ее представление его вовсе не рассмешило и не разозлило. Он казался… зачарованным. Его взгляд скользнул по ее телу, задержавшись на розовых тенях ее сосков, затем вернулся к ее лицу. – Достаточно, - выговорил он. - Не то чтобы я не наслаждался видом, но это ни к чему не приведет.

- Я не согласна. – Она соскользнула с кровати и столкнула тяжелое платье на пол, где оно осталось лежать мягкой массой. Стоя в сорочке и панталонах, она попыталась унять стучащие зубы. – Я заставлю вас говорить со мной, милорд, неважно, что для этого потребуется. До того как я закончу, ты будешь болтать как слабоумный.

Он затаил дыхание и скептически усмехнулся. Этот звук воодушевил ее, он словно делал его более человечным и менее холодным. – Во-первых, я не стою твоих усилий. Во-вторых, ты не знаешь, что ты, черт возьми, делаешь, что ставит под сомнение твои планы.

- Я знаю достаточно, - заявила она с показной храбростью. – Сексуальный акт – это просто вопрос механики… и даже с моим опытом, думаю, я смогу разобраться, что к чему.

- Это не просто вопрос механики. – Он с новой силой рванул наручники, его лицо внезапно исказилось от… страха?… беспокойства? – Черт побери, Каролина. Я восхищаюсь твоей решимостью, но ты должна прекратить это сейчас, понятно? Ты ничего не добьешься кроме боли и разочарования. Ты заслуживаешь большего, чем чтобы твой первый опыт закончился плохо. Отпусти меня, ты, чертова упрямая ведьма!

Вспышка отчаянного гнева порадовала ее. Значит, она прорвалась сквозь стены, которые он попытался возвести между ними, оставив его беззащитным для дальнейшего штурма.

- Можешь кричать, сколько пожелаешь, - сказала она. – Никто тебя не услышит.

Она взобралась на постель, и все его тело окаменело.

- Ты – дура, если думаешь, что я стану тебе помогать, - бросил он сквозь стиснутые зубы.

- Думаю, что очень скоро ты станешь помогать мне с огромным энтузиазмом. – Каролина получала извращенное удовольствие от того, что становится все спокойнее и все невозмутимее, тогда как он все сильнее выходит из себя. – В конце концов, у тебя не было женщины… сколько месяцев? По меньшей мере, три. Даже если мне не хватает необходимым навыков, я смогу сделать с тобой все, что пожелаю.

- Как насчет Джулианы? – На его руках вздулись мышцы, когда он снова дернул наручники. – Я мог иметь ее уже сотню раз, откуда тебе знать.

- Но ты этого не сделал, - сказала она. – Она тебя не привлекает – это было очевидно, когда я увидела вас двоих вместе.

Она приступила к тугому узлу его шейного платка, развязывая влажную, пахнущую крахмалом ткань, впитавшую тепло его кожи. Обнажив его загорелую шею, она мягко коснулась треугольной впадинки у ее основания кончиком пальца. – Так будет лучше, - тихо сказала она. – Теперь ты можешь дышать.

И он, конечно, дышал, с трудом, словно человек, пробежавший десять миль без остановки. Взгляд его был прикован к ней, больше не холодный, но горящий от ярости. – Прекрати. Предупреждаю тебя, Каролина, прекрати это сейчас же.

- Или что? Что ты можешь сделать, чтобы наказать меня, что было бы хуже того, что ты уже сделал? – Ее пальцы двинулись к пуговицам его жилета и рубашки, и она быстро расстегнула оба ряда. Она широко распахнула края его одежды, обнажив удивительно мускулистую грудь. Вид его тела - вся его свирепая сила, беспомощно представшая перед ней - был впечатляющ.

- Я никогда не хотел причинить тебе боль, - сказал он. – Ты с самого начала знала, что наши отношения - всего лишь притворство.

- Да. Но они превратились во что-то еще, и ты и я, мы оба это знаем. – Она нежно потрогала густые завитки, покрывающие его грудь, ее пальцы нащупали горящую кожу под ними. Он подпрыгнул от прикосновения ее прохладной ладони, дыхание со свистом вырывалось сквозь его стиснутые зубы. Как часто она мечтала об этом, изучать его тело, ласкать его. Поверхность его живота была обтянута тугими мышцами, так не похоже на гладкую мягкость ее собственного. Она погладила упругую загорелую кожу, такую твердую и шелковистую под ее рукой. - Скажи мне, зачем тебе жениться на Джулиане, когда влюбился ты в меня.