Лиза Клейпас - Я так хочу!

Его пальцы скользнули в ее волосы, обхватив голову, и он уставился на нее со страстным обожанием. Когда он заговорил, его голос был немного хриплым:

– Что, если я решу, что ты заслуживаешь кого-то лучше меня?

– Для этого теперь слишком поздно, – рассудительно сказала она. – Ты обязан жениться на мне после того, как сегодня совратил.

Он осторожно притянул ее к себе и поцеловал ее щеки.

– Драгоценная моя… я не совращал тебя. Не полностью, во всяком случае. Ты все еще девственница.

– Ненадолго. – Она поерзала на его теле, ощущая его возбуждение внутренней стороной бедра. – Займись со мной любовью. – Она потерлась носом об его шею и осыпала поцелуями твердую линию его челюсти. – На сей раз доведи дело конца.

Он отодвинул ее от своей груди так легко, словно она была любопытным котенком, и уставился на нее с мучительной тоской во взгляде.

– Вопрос с Джулианной и женой посла все еще не решен.

– Ах, это. – Ее волосы заструились по груди и спине, когда Каролина взгромоздилась на него и коснулась пальцами его маленьких, темных сосков. – Я решу проблему с моей кузиной Джулианной, – сообщила она ему. – Ты получишь эти письма назад, Эндрю. Это будет мой рождественский подарок тебе.

В его пристальном взгляде читалось явное недоверие:

– Каким образом?

– Я не желаю объяснять это сейчас. Я хочу…

– Я знаю, чего ты хочешь, – сухо сказал он, перекатившись, чтобы она оказалась под ним. – Но ты не получишь этого, Каролина. Я не возьму твою девственность, пока я не смогу предложить тебе брак. Теперь объясни мне, почему ты так уверена, что сможешь вернуть письма.

Она пробежала ладонями по его мускулистым предплечьям.

– Ну хорошо… Я никогда никому не рассказывала этого, даже Кейду, и уж конечно, своей матери. Однако вскоре после того, как умер богатый старый муж Джулианны… Полагаю, ты слышал сплетни, что его смерть была вызвана неестественными причинами?

– Но никаких доказательств не было найдено.

– Никто не знает, но сразу после того, как лорд Брентон отошел в мир иной, его камердинер, мистер Стивенс, нанес однажды ночью визит моему отцу. Он был уважаемым и заслуживающим доверия человеком, а камердинер встречался с ним прежде. Стивенс той ночью вел себя странно – он казался ужасно напуганным и умолял моего отца помочь ему. Он подозревал Джулианну в том, что она отравила старого лорда Брентона, так как незадолго до этого она была в аптеке, а затем Стивенс случайно заметил, как за день до смерти Брентона она что-то наливала в бутылочку с его лекарством . Но Стивенс побоялся выступить с обвинением против Джулианны. Он подумал, что она сможет каким-нибудь образом обвинить его в убийстве или наказать иным способом. Чтобы защитить себя, он собрал доказательства вины Джулианны, включая отравленную бутылочку из-под лекарства, и попросил моего отца помочь ему найти новую должность. Мой отец порекомендовал его своему другу, который жил за границей.

– Почему твой отец рассказал тебе об этом?

– Мы с ним были очень близки – мы были друзьями, и между нами было мало секретов. – Она подарила ему легкую, торжествующую улыбку. – Я точно знаю, где находится Стивенс. А еще я знаю, где спрятаны улики против Джулианны. Так что, если моя кузина не желает оказаться обвиненной в попытке убийства своего последнего мужа, она отдаст мне эти письма.

– Любимая… – Он нежно поцеловал ее в лоб. – Ты же не собираешься выступить с этим против Джулианны? Она опасная женщина.

– Ей со мной не справиться, – ответила Каролина, – поскольку я не позволю ей или кому бы то ни было еще встать между мной и тем, чего я хочу.

– И что же это? – спросил он.

– Ты. – Она скользнула руками по его плечам и подтянула колени, так чтобы оседлать его бедра. – Все в тебе… включая каждое мгновение твоего прошлого, настоящего, и будущего.

Следующие три дня ожидания оказались для Эндрю, лорда Рочестера, почти невыносимыми. Он в одиночестве бродил по своему поместью, снедаемый скукой и тревогой. Он чуть не сошел с ума от неизвестности. Но Каролина просила ждать известий от нее, и он был готов сдержать свое обещание, даже если это убьет его. Как он ни старался, ему не удалось заставить себя поверить в то, что Каролине действительно удастся добыть письма. Джулианна была настолько же коварной и беспринципной, насколько Каролина – благородной... И не так-то это просто – шантажировать шантажиста. Более того, его мучила мысль о том, что Каролина унижает себя, пытаясь расчистить авгиевы конюшни, созданные не без его помощи... Казалось бы, он должен был уже привыкнуть к обжигающему чувству стыда, но все же он жестоко страдал от одной этой мысли. Мужчина должен защищать женщину, которую он любит, должен обеспечивать ее безопасность и счастье – а вместо этого Каролина вынуждена была спасать его. В отчаянии он думал о том, чтобы выпить – но будь он проклят, если когда-либо еще позволит себе утонуть в утешительном алкогольном забвении. Отныне он будет прямо смотреть в лицо жизненным трудностям. Он больше не позволит себе никаких оправданий, ни малейшей возможности спрятаться.

И вот за несколько дней до Рождества в усадьбу Рочестеров из резиденции Хагривзов прибыл посыльный с небольшим свертком.

– Милорд, – сказал посыльный, почтительно кланяясь, – мисс Хагривз приказала отдать это Вам лично в руки...

Почти с отчаянием Эндрю открыл запечатанную записку, приложенную к пакету. Его взгляд заскользил по аккуратным строчкам:

– Лорд Рочестер, должен ли я передать что-либо мисс Хагривз? – спросил лакей.

Эндрю покачал головой. Его охватило непривычное чувство легкости. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько свободным и полным ожиданий.

– Нет, – сказал он немного хрипло. – Я отвечу мисс Хагривз лично. Передайте, что я нанесу ей визит на Рождество.

– Да, милорд.

Каролина сидела перед огнем, наслаждаясь теплом от рождественского полена[10], отбрасывающего золотистый отсвет на гостиную. Окна были украшены глянцевыми ветвями остролиста, свитыми в гирлянды с гроздьями ягод и красными лентами. На каминной полке горели увитые зеленью тонкие восковые свечи. После приятного утра, когда семья и слуги обменялись подарками, все ушли из дома в поисках развлечений, благо можно было выбирать среди различных вечеров и званых ужинов. Кэйд вынужден был сопровождать Фанни, по крайней мере, в три различных места, и не было похоже, что они вернутся раньше, чем заполночь. Каролина не согласилась сопровождать их, несмотря на просьбы, и отказалась отвечать на вопросы относительно ее планов.

– Это из-за лорда Рочестера? – спрашивала Фанни со смесью беспокойства и возбуждения. – Ты ждешь его визита, моя милая? Если так, я обязательно должна посоветовать тебе, как правильно себя с ним вести...

– Мама, – прервал ее Кейд, бросив на Каролину страдальческий взор, – если ты не хочешь опоздать на вечер у Дэнбери, мы должны идти.

– Да, но я должна сказать Каролине...

– Поверьте мне, – твердо сказал Кейд, нахлобучив шляпку на голову матери и потащив ее в холл, – если Рочестер решит появиться, Каролина будет совершенно точно знать, как вести себя с ним.

«Спасибо», – одними губами сказала ему Каролина, и они обменялись улыбками, прежде чем Кейд наконец увел их чрезмерно любопытную родительницу.

Всем слугам был дан выходной, и пока Каролина ждала, в доме было тихо. С улицы доносились звуки Рождества: мимо проходили бродячие певцы, дети распевали рождественские гимны, веселые компании кутил переходили от одного дома к другому.

Наконец, когда часы пробили час, в дверь постучали. Каролина почувствовала, как заколотилось сердце. Она с неподобающей поспешностью бросилась к двери и распахнула ее.

Там стоял Эндрю, величественный и прекрасный, выражение его лица было серьезным и слегка неуверенным. Они смотрели друг на друга, и хотя Каролина оставалась неподвижной, она чувствовала, как тянется к нему, как ее душа наполняется желанием.

– Ты пришел, – сказала она, почти боясь того, что должно было случиться дальше.

Она хотела, чтобы он обнял ее и поцеловал, но вместо этого он снял шляпу и тихо спросил:

– Могу я войти?

Она пригласила его внутрь, помогла снять пальто и смотрела, как он вешает шляпу. Он повернулся, и его яркие голубые глаза были полны такого огня, что она задрожала.

– Счастливого Рождества, – сказал он.

Каролина нервно сжала руки:

– Счастливого Рождества. Может, пройдем в гостиную?

Он кивнул, продолжая пристально смотреть на нее. Казалось, ему было безразлично, куда они идут, пока он безмолвно следовал за ней в гостиную.

– Мы одни? – спросил он, заметив, как тихо в доме.

– Да. – Слишком взволнованная, чтобы сидеть, Каролина стояла перед камином и вглядывалась в его полускрытое тенью лицо. – Эндрю, – импульсивно начала она, – прежде чем ты скажешь мне что-либо, я хочу объяснить... мой подарок тебе... письма... ты ничем мне не обязан. Не нужно чувствовать себя в долгу...

И тогда он прикоснулся к ней, его крупные ласковые руки нежно обхватили ее лицо, а большие пальцы заскользили по щекам, покрывшимся румянцем. От того, как он смотрел на нее, нежно и одновременно пожирая глазами, все ее тело затрепетало от восторга.

– Но я обязан тебе... – прошептал он, – своим сердцем, душой и слишком большим количеством других частей тела, чтобы все их перечислять. – Его губы изогнулись в улыбке. – К несчастью, единственное, что я могу предложить тебе – это весьма неоднозначный подарок. Немного запятнанный, испорченный и очень сомнительной ценности. То есть самого себя. – Он взял ее маленькие, тонкие руки, поднес ко рту и стал целовать ладони. – Примешь ли ты меня, Каролина?