Ведь он жив. Ее мужчина. Ее единственный оплот в этом мире. Ее шанс на счастье и жизнь, в которой начнется новый отсчет. Не для того она выжила, чтобы сейчас все это потерять.

- Принцесса, может, того? По-быстрому? - беззлобно подколол Хаммер, наблюдая за ее улыбкой.

Настя подтянулась на локтях, превозмогая боль, готовая растерзать того, кто вырвал ее из этого царства грез своим похабным заявлением.

- Слушай, гиббон, я, конечно, не в форме, но оторвать кое-что сумею. Ты не в “Обители”, где был самым неотразимым ввиду отсутствия других…

- Принцесса, что за социопатия? - Хаммер придвинулся ближе, протягивая ей стакан с водой и таблетку. - Давай, это обезболивающее. Я вот все для нее делаю, а она не успела проснуться, как опускает меня…

- Можно подумать, оклеветали ни за что ни про что!

- Здоровый сарказм - признак выздоровления. Да расслабься ты. Я еще окончательно не выжил из ума, чтобы приставать к женщине нового криминального авторитета столицы.

Резкая отповедь замерла на губах девушки. Она непроизвольно покачала головой, не в состоянии поверить услышанному. Перевела растерянный взгляд на бывшего инструктора, но он лишь утвердительно кивнул.

- Спикер мертв, Гуляев мертв. Тех, кто попытался рыпнуться наверх без царя в голове, тоже пустили в расход. И так бывает. Выпускник “Обители” сделал своего ректора. Говорят, все там утонули в крови. Так же и было, принцесса?

- Гуляев? Разве…

- Его план собрать сильнейших в столице и замочить всех одним махом потерпел фиаско. Я чему тебя учил? Никогда нельзя недооценивать противника. В силу возраста того, отсутствия опыта или самоуверенности. Вот Лидер усвоил урок на отлично.

Настя забыла о боли. Вцепилась в руки мужчины, уже не в состоянии удержать счастливый смех. Хаммер излишне резко освободился от этой хватки.

- Так, тебе прямо не терпится от меня избавиться! - то ли психанул, то ли почти ласково пожурил. Хотя понятие “ласка” и сам этот мужчина были несовместимы. - Если он сейчас застанет эту картину, задавать долгих вопросов не будет…

- Он едет сюда? - Настя непроизвольно прикусила губы, чтобы придать им розовый цвет. - И ты молчал?

- Да ты бахнутая, я боялся, начнешь плясать по комнате…

- Зеркало!

- Может, мне еще тебе косички заплести? - пробурчал Хаммер, но поднялся, взял с прикроватного столика зеркало и осторожно вложил в руки девушки.

Настя непроизвольно поморщилась. Она не привыкла видеть себя настолько уставшей и беспомощной. Но ее сил сейчас хватило исключительно на то, чтобы пригладить растрепанные пряди и расчесать их пальцами. Хаммер только покрутил пальцем у виска, когда его лучшая ученица залепила самой себе пощечину, чтобы придать скулам легкий румянец. Увы, все эти манипуляции были лишены смысла. Спустя час кошмар ее будней в “Обители” вернулся с тучной женщиной грубой внешности, которая сделала перевязку, особо не миндальничая с Настей. И отважной амазонке, которая могла убить одним взглядом, пришлось терпеть, скрипя зубами, чтобы не нагрубить этой бой-бабе и не кричать от боли.

- Мама твоя? Похожий стиль. - Ну на ком ей еще было отыграться, кроме как на Хаммере?

Может, он и хотел ответить ей что-то резкое, но автомобильный сигнал за окном прервал зарождающуюся полемику. И окружающий мир преобразился. Перестала жечь напалмом боль с фантомными отпечатками пальцев грубой медсестры, выбивающая слабость сошла на нет - это уже такой родной солнечный всполох прошел сквозь тело, забирая усталость и давая странное, но приятное ощущение растущих за спиной крыльев.

Тепло этих ласковых лучей невозможно было перепутать с чем-то иным. И когда он вошел в комнату, на ходу снимая пальто и кожаные перчатки, путаясь в шарфе, стремясь как можно скорее с ним разделаться, Настя буквально перестала дышать. Как мало надо, чтобы счастье затопило неудержимым паводком, смывая навсегда само прошлое… Так ей в тот момент казалось. А уж когда его горячие ладони осторожно накрыли пылающие скулы девушки, с легким нажимом поворачивая ее лицо, затягивая взгляд в омут своих глаз… Она никогда в жизни не падала в обморок от переизбытка чувств. Но сейчас комната завертелась, словно в бешеном калейдоскопе. Даже не его руки, нет, усилие его взгляда удерживало ее на этой нестабильной орбите.

- Влад!..

- Это я, моя отважная девочка.

Это было слишком восхитительно и сверхъестественно, буквально до неверия. Возможно, именно это он расслышал в ее восторженном шепоте. Слова потеряли свой смысл. Насте осталось только уронить голову на его плечо и пить из этого источника солнечного тепла. До скончания времен, если так тому уготовано. Слушать его сердце и неметь от счастья, что наконец-то вместе. Плыть по бескрайнему океану этой нежности. Как когда-то мечтала, рука об руку на корме пиратского корабля. Только сейчас он стал белоснежным лайнером с именем «Надежда». Их переплетенные руки больше не сжимали рукоять меча, тяжесть щита не отягощала свободных ладоней.

То, о чем она так часто мечтала и что казалось невыполнимым, сбылось. Поставить все на любовь оказалось так легко и так прекрасно… Говорят, выбрав путь разрушения и смерти один раз, с него уже не свернуть. Это ошибочное заблуждение, навязанное с детства. Начнешь курить и пить водку - скатишься на дно, бросишь учебу - отупеешь, убьешь один раз - не отмоешься всю жизнь, убьешь дважды - войдет в привычку. Словом, потеряешь вкус к жизни.

Сейчас ей хотелось кричать об обратном.

Верьте, никогда и ничего не потеряно! Каждый из вас сам хозяин своей судьбы. Прошу вслушаться и прочувствовать это, а не воспринять поверхностно, как указание из дешевого тренинга личностного роста. Даже когда кажется, что не вырываешься, а вязнешь в этом еще глубже. Не все средства хороши для достижения своей цели. Этот рывок может быть болезненным, но он необходим. Необходим, чтобы оставить прошлое позади и начать жить с чистого листа.

Насте все еще было больно. Но это не имело значения. Она прижимала своего мужчину к сердцу, не стесняясь жарких слез, которые бежали по ее щекам, не стесняясь своей слабости, обретая себя новую в его объятиях и больше не оглядываясь назад. Ну, может, ненадолго, всего на пару фраз…

- Ты опять уедешь?..

- Мне придется.

- Я не хочу так жить, зная, что каждый день ты будешь на прицеле. Что те, кто сейчас шмякнулись на колени у трона нового лидера Синдиката, через час с легкостью всадят тебе нож в спину…

- Это ненадолго, просто поверь мне. Я не останусь на этой должности. Раздам им указания и подам в отставку.

- Но ты же всегда этого хотел…

- Власти? Величия? Настя, я хотел этого ровно до того вечера. До того самого момента, как ты кинулась под пули, чтобы уберечь меня. Мне показали изнанку этой жизни во всей красе. Не это повальное убийство. И не дыру в голове Спикера. Как ты понимаешь, я бы сам это сделал с ним рано или поздно. Кто-то показал мне, чем я должен быть готов пожертвовать ради иллюзии власти. Ради этой никому не нужной должности, которая насытит внутреннюю тьму и станет обузой. Я сейчас сделаю все, чтобы сбагрить ее тому, кому по факту нечего терять.

- Почему все должно быть по правилам? Почему ты просто не можешь развернуться и уйти? Твоих обидчиков уже нет в живых… наших общих обидчиков. Справедливость восторжествовала. Те, кто остались, - не ясельная группа детского сада.

Руки Влада скользят по бархатной коже ее рук, и от согревающих лучиков солнечного тепла россыпь сладких мурашек вызывает блаженную улыбку на искусанных губах. Настя даже не понимает, что кусала их с целью отодвинуть боль в груди на задний план. Ей сейчас так не хочется его отпускать, подвергать риску и терять это тепло их окончательного воссоединения!

- Я вернусь. Ничего со мной не случится. Я неубиваемый, ты забыла?

Она не забыла. Она такая же. И только сейчас понимает: пуля от бойцов Никитенко тогда пришлась туда же, куда и пуля ныне покойного крестного. Каждый хотел вырвать ее сильное сердце, отчаявшись прогнуть под себя и поставить на колени. И оба забыли об основном: хочешь убить - стреляй в лоб. Или в сердце, но помни про контрольный. От этого умозаключения она тихо смеется, доверчиво спрятав лицо на груди своего мужчины. Кивает в такт его обещаниям вернуться и верит каждому слову. Финальный бросок. Самый сложный последний бой. Расставить все точки и шагнуть в новую жизнь.

Влад что-то говорит о том, что за эти дни он решит все вопросы, а ее рана заживет. Обидно будет, если она не выдержит перелет в силу своей слабости. Настя все порывалась вскочить с кровати, смеялась в ответ на шутливые замечания Лидера о том, что в этом случае он ее отшлепает. Никогда еще желание вот так, одним ударом покончить с прежней жизнью не было таким сильным. Даже когда он уехал, Настя продолжала жмуриться от счастья и считать минуты до того момента, когда они наконец-то вдвоем покинут эту неприветливую страну, где криминал стал узаконенной формой правления, и начнут жизнь с чистого листа в ином государстве.

А потом были четыре дня неведения и тревоги, которые едва не свели Настю с ума. Когда сила воли и желание услышать его голос немедленно вступили в противоборство. Пальцы замирали над сенсорными кнопками, бессилие и отчаяние иссушали изнутри, усиливая ноющую боль в груди, которая в такие моменты становилась невыносимой. Она все понимала. В их с Владом мире один звонок мог стать той роковой каплей, которая будет стоить жизни. Но как это было невыносимо тяжело - оставаться в неведении, теряя сон и покой, желая помочь своему мужчине… и не имея сил на резкие движения и прыжки.

Она сейчас была, по сути, бесполезна. Каждое утро разминала руку, стискивая зубы от боли, делала упражнения на растяжку и восстановление мышечного тонуса, огрызалась с Хаммером, который запретил ей даже безобидный дартс, опасаясь, что откроется рана… и ждала, вздрагивая от каждого шороха и шума редких машин за окном. Но ее интуиция была верна ей до конца. Она просто знала, что ничего плохого с ним случиться не может. И осваивала новую, непривычную для себя роль влюбленной женщины, ожидающей своего воина из похода. И даже не обиделась на то, что в этот раз ее туда не взяли.