Увы, ее тезка напрочь отказалась принести теплую одежду и выпустить на прогулку. Настя и не настаивала. Надо было быть безумцем, чтобы пойти против Лидера, нет ничего странного в том, что девчонка боялась. Пришлось довольствоваться малым и попросить о комфортной одежде - пижама и халат порядком надоели. К вечеру горничная принесла три платья и несколько свитеров с легинсами, поразительно угадав Настин стиль. Сама или кто подсказал? Вопрос остался без ответа. Но и без этого все было понятно.

Настя оглядела себя в зеркале. За время своей болезни она изрядно потеряла в весе. Лицо казалось неестественно бледным, но гематома почти сошла. Двадцать минут, и кожа буквально засветилась под тонким слоем косметики, глаза обрели прежний глубокий серый цвет, волосы после нехитрых манипуляций легли мягкой волной. “Я делаю это исключительно для себя, чтобы чувствовать себя увереннее… а уж никак не для него!” - ей хотелось повторять это снова и снова. Застегнув на спине молнию лазурно-голубого платья, Настя ухмыльнулась и расстегнула пуговицу, чтобы ткань не скрывала ложбинку груди.

При мысли о том, какие усилия понадобятся Владу для того, чтобы внешне остаться невозмутимым, ее прошиб приступ смеха. Великий и ужасный Лидер больше не был для нее загадкой. Все его маски равнодушия не имели никакого значения. Вколов ей сыворотку правды, он полагал, что раскрыл ее полностью, вывернул наизнанку, просчитал ее шаги наперед. Но в понимании Насти все было с точностью до наоборот. Пусть новый придуманный образ уже сроднился с этим человеком, пусть никто не мог предположить, что он может быть иным, Настя просто знала, кожей чувствовала, что ее Влад остался прежним. Тем, кто любил ее без меры и осторожности и до сих пор не мог забыть.

Нет, он, скорее всего, говорил искренне, обещая пустить ей пулю в лоб. И его можно было понять. Когда зависимость настолько сильная, а чувства не желают следовать законам логики - это достойный выход. Иногда разбудить их не в том человеке означает подписать себе смертный приговор. Только Настя не была с этим согласна. Не для того она вытерпела столько всего, чтобы бывший возлюбленный разрушил эти наполеоновские планы одним спуском крючка.

Неопределенность. Так можно было охарактеризовать то, что воцарилось между ними. После Настиных откровений напрашивался простой логический вывод - им стоит объединить усилия в борьбе с общим врагом. Лидер же с упертостью барана усложнял положение и не спешил принимать решение, которое казалось Насте единственно верным. Была ли достаточной ценой для этого смерть трех человек? Или все дело в том, что он не желал отказываться от произнесенных слов? Борьба с собой или чувства, с которыми он так и не сумел справиться?

Настя отказалась от ужина. Ей надоело подчиняться чужим навязанным правилам. Влад может сколько угодно бежать сам от себя и от своих чувств, которые ему все сложнее и сложнее скрывать в ее присутствии, но она не собирается в этом идти ему навстречу.

- Вам нужно восстанавливать силы! - Иногда ей хотелось хорошенько стукнуть эту перепуганную горничную. - Понимаете, у меня приказ!

- Слушай мой приказ. Хочешь, чтобы я все съела, - приведи своего хозяина. Мне скучно есть в одиночестве.

Девушка что-то испуганно заблеяла в ответ, ревностно оглядев декольте Насти. Точно так она несколько часов назад смотрела на кружевное нижнее белье, которое принесла вместе с одеждой.

- Охренеть! - расхохоталась Настя. - Вы что, кувыркаетесь? Я угадала?

Смех - лучшая анестезия. Позволяет сгладить прямой удар по сердцу от одной мысли о том, что ее Влад с кем-то спит. Нет, она догадывалась, что он не соблюдал целибат все эти девять лет, просто гнала эти мысли прочь, что было совсем нетрудно в свете последних событий. Понять, что ее тезка смотрит на нее с ревностью, а не со страхом, было легко, просто Настя не хотела этого замечать. В глазах девчонки мелькнула тень едва ли не отчаяния. В других обстоятельствах Настя б ее пожалела, но не в этот раз, когда главной целью было выжить и довести свою вендетту до конца. Можно пойти самым простым путем. И чего греха таить, самым приятным. И самым желанным из всех существующих.

- И как он? Оно того стоит?

Горничная что-то пролепетала в ответ и буквально выбежала из комнаты под натянутый смех Насти. Слишком молодая и неопытная, чтобы различить аккорды болезненного срыва в переливах Настиного смеха и понять, - ее задело, что приходится поневоле делить Лидера с ней. Даже если он таким образом спасал сам себя, выплескивая бесконтрольную страсть, которую из последних сил скрывал от Насти.

Это стало тем самым спусковым крючком и точкой невозврата. Пусть она и Влад по-прежнему были врагами даже по одну сторону баррикады и с обшей целью, Настя поняла, что делить его с кем-то никогда не будет. Пусть этот человек собирался убить ее и отгораживался каждый раз непроницаемой стеной - желание никуда не исчезло. Как и чувства, которые столь сильно ее ослабили и заставили потерять над собой контроль. Не можешь справиться с врагом - сделай его союзником. Особенно если хочешь этого всем сердцем и нашла смелость признаться в этом себе.

Время шло, а Лидер так и не появлялся. Раздражение Насти нарастало, как снежный ком, грозя сойти горной лавиной. Может, эта перепуганная девчонка не передала ему ее слова? А самому ему не интересно узнать, как она себя чувствует? Или же он специально нагнетает обстановку, наперед просчитав ее планы и вознамерившись таким образом лишить самообладания? Камер в ее комнате не было, если, конечно, заблаговременно не натыкали скрытых. Наверняка утверждать без специального оборудования было сложно. И все же Настя не смогла удержаться от того, чтобы показать два средних пальца с самого выгодного ракурса вероятного обзора. Такой вот игривый хулиганский поступок, практически ей несвойственный, - похоже, Лидер вчера активировал в ней эту подзабытую азартную инфантильность. Его смех сбил ее с толку окончательно, пришлось потом заново расставить акценты.

Она по-прежнему имела над ним власть. Власть делать его настоящим, помочь сорвать маску. Видно было - она по-женски это чувствовала - он устал соблюдать внешнюю холодность и желал открыться. Знала наперед, что именно сделает и скажет, чтобы он позволил себе потерять голову. Даже если этот способ соблазнения можно смело сравнить с дефиле по лезвию остро наточенного ножа.

Когда он наконец-то появился в комнате, Настя сделала вид, что в упор его не замечает. Без цели водила ладонью по стеклу панорамного окна, повторяя очертания ветвей и самшитовых фигур за окном, боковым зрением уловив замешательство визитера. Это было забавно. Несколько секунд натурального ошеломления при взгляде на изгибы ее стройной фигуры в облегающем платье до колена, с опозданием перехваченный взгляд Насти и довольно успешная попытка взять себя в руки и вновь нацепить маску жестокого циника.

- Что это за голодовка? Акция протеста?

Если бы она не увидела проблеск желания в его глазах, легкую разминку проснувшихся демонов перед зажигательным танцем, ее эго потерпело бы сокрушительный удар. Но она все видела и прекрасно понимала. Даже готова была сбавить обороты, чтобы понять, насколько его хватит, как долго продержится его показное равнодушие.

- Я же говорила, пристрели шеф-повара.

Темная сущность Насти проснулась, готовая принять под свое крыло всех чужих демонов без исключения. Внутри разливалась азартная пульсация, девушка кожей ощущала, как держится из последних сил Влад, чтобы не смотреть на нее, заранее понимая, что сорвется, не сможет удержать свои фантазии в узде. Вряд ли бы она в самом развратном из своих нарядов смогла бы что-то в нем затронуть настолько глубоко, будто он к ней равнодушен. Как бы он ни старался отрицать в себе тот огонь, который не смогли погасить долгие годы разлуки, Настя буквально ощущала его каждой мышцей, клеточкой и порой. Он проходил насквозь, обдавая ее горячим жаром и не причиняя никакого вреда, закручивал в искрящуюся спираль ее сознание - такой явный и неудержимый, что никто и ничто сейчас не было в состоянии его погасить.

Обреченный изначально на провал поединок. И понимали это оба, но все равно тщательно облачались в свои доспехи: кто-то в цвета обволакивающей, опасной сексуальности, кто-то в ледяные пластины показательной холодности; выходили на поле боя и даже сотрясали оружием в безмолвном победном вопле. И не желали понимать, что его исход можно трактовать по-разному - как тотальный разгром без единого выстрела или как безоговорочную победу для каждой из сторон. Мало было назвать это перемирием. Ничтожно мало.

- Настя, если ты решила, что твои акции протеста что-то изменят, глубоко просчиталась. Я буду непреклонен в своем решении.

- Решении, Лидер? - Ей даже не пришлось ничего делать. Желание бежало в ее крови, придавало тембру голоса бархатные нотки. - Ты его принял? Или ты ищешь повод, чтобы от него отказаться, но не желаешь замечать очевидные вещи?

Она и не ожидала, что он ответит. Наверное, сама озвучила его мысли. Отпечаток ее ладони на стекле быстро исчез, как и какие-либо сомнения в дальнейших действиях. Не желая облегчать Владу задачу, она отошла от окна, мягко ступая босыми ступнями по подогретому полу. Кресло, в котором устроился мужчина, стояло на том же месте, где он его в прошлый раз оставил, - возле ее постели. Иногда потаенные желания выдают самые обычные вещи. Такие, как эта перестановка мебели. Как его поза, якобы случайный наклон головы в сторону постели. Как сжатые добела сложенные в замок пальцы и потемневший до черного шоколада янтарь его глаз.

- У тебя была возможность ответить за свой базар. И далеко не одна. Даже очистить совесть, подмешав что-то в раствор. Думаю, достать диоксин или другой экзотический яд для тебя не составляет труда, раз уж раздобыл сыворотку правды.

Настя села на край кровати напротив него, откинувшись на руки. Подняла ногу, легким невесомым поглаживанием прошлась по его колену, выдержав взгляд, который казался непроницаемым.