– Я не знаю, – признаюсь я.

Я действительно без понятия, куда буду поступать и чем хочу заниматься после окончания школы. Точно не музыкой, как моя мама, и вряд ли ринусь в военную сферу, как отец. Хотя, когда-то давно, ещё до смерти Рори, я мечтала, что буду служить вместе с папой. Его месяцами не было дома, и я жутко скучала по нему. И тогда я начала воображать, как нахожусь на его базе среди его солдат, как держу в руках оружие, надеваю форму, отдаю честь командирам. Мы с ним постоянно проводим время вместе, а когда наступает момент отправляться на задания, я прикрываю его. Спасаю от врагов, от случайных выстрелов, вытаскиваю из передряг. Иногда я даже фантазирую, как умираю, спасая его жизнь. Но вместо меня всем этим занимался мой брат, и я чертовски ему завидовала. Он проводил с отцом больше времени, чем кто-либо из нас, но даже это не стоило того, что с ним случилось.

Возможно, в следующем учебном году я выберу один из колледжей, которые предложат мне учителя, поступлю туда, и в самый последний момент определюсь со специальностью. Кем я хочу быть, когда вырасту? Кем хочет быть Эмма Вудс, когда повзрослеет?

– А ты?

Стив молчит. Он всегда долго думает, когда я спрашиваю о чём-то, что связано с его жизнью, словно тщательно выбирает каждое слово, чтобы не сказать чего-то лишнего. Будто не хочет рассказывать ничего о себе.

– Я бы хотел поступить в полицейскую академию, – задумчиво тянет парень. – Но в моём случае это нереально, так что я тоже не знаю. Может быть, пойду сразу работать. А может уеду подальше отсюда. Никогда не знаешь, что ждёт тебя завтра.

Я задумчиво хмурюсь. Из-за жары мысли становятся тягучими и липкими, словно мёд, обволакивающий мои мозги, и я до меня долго доходит смысл слов парня. Краем глаза я вижу, как он поднимает руку, будто пытаясь дотронуться до ветвей, щёлкает зажигалкой и смотрит на огонь. Небольшое пламя дрожит из-за лёгкого ветра, но не гаснет.

– Ну, да, – бормочу я. – Ещё целый год впереди. Есть время подумать.

Я поворачиваю к нему голову и начинаю разглядывать профиль. Стив улыбается уголками губ, когда смотрит на огонь, он дышит прерывисто и редко из-за духоты, его грудь то поднимается, то опускается. Я скольжу взглядом по его торсу и цепляюсь за ворот футболки. Я долго вглядываюсь в слегка покрасневшую кожу на шее, пока не замечаю еле выглядывающий из-под ткани шрам на правой ключице. Шрам дико смахивающий на ожог.

Я переворачиваюсь на бок и поднимаюсь на локте, нависая над Брауном. Он медленно переводит на меня взгляд, но руку с зажигалкой не опускает. Я медлю, а потом хватаюсь за ворот его футболки и немного оттягиваю вниз. Да, точно. Это шрам от сильного ожога. И он уходит вниз по телу на неизвестное мне расстояние.

– Это был ты, – прерывисто говорю я, пытаясь совладать со своим голосом и заставить его не шептать. – Это ты спас меня на улице, когда я чуть под мотоцикл не угодила.

Я вспоминаю, как мы с Ниной шли домой после школы, как я рассказала ей про то, что собираюсь в лагерь на две недели, как почти что не угодила под колёса на светофоре. Тогда какой-то парень в кепке и в очках потянул меня назад, и у него был шрам, выглядывающий из-под футболки. Я тогда ещё подумала, что это был мой брат.

Стив внимательно смотрит на меня, затем гасит зажигалку и опускает руку. Я жду его ответа, и сердце бухает в моей груди, словно сумасшедшее. А вдруг я ошибаюсь? Вдруг я просто обозналась? Мало ли сколько парней ходит по городу со шрамами от ожогов…

– Да, это был я, – его голос тихий и спокойный. – Я возвращался со школы после занятий. И это был один из тех случаев, когда мы с тобой пересекались лицом к лицу.

Мои веки дрожат, когда я смотрю в синие глаза Брауна. Могла бы я подумать тогда, что меньше чем через месяц я по уши влюблюсь в парня, который спас меня на пешеходном переходе?

– И много было таких случаев? – с придыханием спрашиваю я.

– Достаточно.

Я пытаюсь вспомнить, когда ещё у меня были подобные стычки с этим парнем, но у меня ничего не получается. Вот хоть убей, я не помню его. Он словно один из прохожих, лица которых мелькают перед моими глазами и исчезают через несколько секунд из памяти, но сейчас он стал больше чем просто прохожий. Теперь то я уж точно буду помнить каждую нашу встречу, каждый взгляд, каждое прикосновение. Я буду помнить всё.

Я нагибаюсь и целую Стива, пока он сам этого не сделал, а потом резко отстраняюсь.

– Откуда у тебя шрам? – вырывается у меня.

Браун еле заметно кривится.

– Несчастный случай. Пять лет назад. Ничего такого, – парень улыбается.

Он замечает мой взгляд, когда я смотрю на его грудь, и, наверное, понимает, что я хочу попросить его показать шрам, но я этого не буду делать, как бы мне не хотелось. Это некрасиво. Как минимум. И, наверное, Брауну будет неприятно начинать этот разговор, а уж тем более показывать мне ожоги.

Стив вздыхает и приподнимается на локтях, заставляя меня отстраниться. Он садится и решительно стаскивает с себя футболку – очки, всё это время находившиеся на его голове, падают на покрывало.

Я с замиранием наблюдаю за парнем – он откладывает в сторону вещь и смотрит на меня, а я не могу оторвать взгляда от ожога, ужасной паутиной расползающегося по всему правому боку Брауна. Шрам захватывает грудь и часть живота. Возможно, даже уходит вниз на бёдра. Когда Стив немного меняет положение, чтобы показать мне спину, я вижу, что ожог уходит на поясницу. Половина его спины от лопатки до талии, правый бок и часть груди покрыта страшным ожогом.

Я не знаю, что мне сказать. Это должно быть был чертовски ужасный несчастный случай, раз оставил на теле такой след.

Стив сидит ко мне спиной – я осторожно приближаюсь к нему и немного трусливо прикасаюсь кончиками пальцев к лопатке. Кожа сморщенная, покрытая буграми, имеет отчётливый розово-красный оттенок, из-за чего шрам выделяется ещё больше.

– Из-за этого ты лежал в больнице, когда пропустил год в школе? – тихо спрашиваю я.

– Типа того.

Его плечи опущены. Стив тянется к рюкзаку, достаёт из бокового кармана пачку с сигаретами и прикуривает. Я нагибаюсь и целую его лопатку, словно показывая, что мне всё равно на его шрамы и дефекты тела.

– Это был пожар? – шепчу я. – Или…

– Да, это был пожар, – его голос становится холодным, и внутри меня что-то лопается. – Это было давно. И это была моя вина. Шрамы не стал сводить, как напоминание, чтобы больше не повторить такого.

Браун затягивается, и я наблюдаю, как его лопатки расправляются, словно взмахи крыльев.

– Хочешь перекусить? Я взял бутерброды, – парень снова тянется к рюкзаку и достаёт оттуда пакет, намекая мне тем самым, что разговор про его ожог закончен.

– Да, конечно, – улыбаюсь я.

Я забираю у него из рук пакет и сажусь к нему боком, плечом к плечу, но так, чтобы наши ноги смотрели в разные стороны. Стив выбрасывает окурок и надевает футболку – я кладу голову к нему на плечо, когда парень замирает. Его пальцы трогают мои волосы, и я немного улыбаюсь.

– Дождик будет, – бросает Браун.

– С чего взял? – я смотрю на небо, где палящее солнце властвует среди редких облаков. Нет и намёка на осадки.

– Интуиция…

Я улыбаюсь себе под нос и кусаю бутерброд, затем протягиваю пакет парню, чтобы он тоже перекусил. Молчание затягивается, но это именно то, что сейчас нужно. Просто сидеть и наслаждаться моментом, наслаждаться близостью и прикосновениями, пока не настанет время возвращаться в лагерь. Возвращаться к жизни.


20.


Syd Matters – To All Of You


Ночью действительно начинается ливень. Он барабанит по крыше моего домика, словно сумасшедший, пытаясь разнести в клочья преграду и добраться до меня. То стихает, то с новой силой обрушивается на лагерь. Ветер буйствует, теребит деревья, которые в ответ истязают стены и крышу домика, будто злясь на кого-то, гроза нависает прямо над нами. Раскаты грома эхом проносятся над лесом, редкие вспышки молнии вдалеке пугают.

Сегодня точно не до пробежек.

К подъёму дождь стихает, но не прекращается, и когда противная сирена вонзается в мои мозги, направляясь прямо к сердцу, мне приходится выбраться из постели и привести себя в порядок. Завтрак никто не отменял, и мне вместе со Стивом придётся вести группу в столовую прямо под дождём. У меня нет зонта. И я не уверена, есть ли он вообще у кого-то здесь. Когда я собиралась в лагерь, я не подумала о том, что погода может испортиться.

Я не сплю уже пару часов. Не только из-за привычки бегать по утрам, но и из-за грозы. Находиться одной в домике было немного страшно, и я всю ночь боролась с желанием выскочить под ливень и спрятаться в объятиях Стива. Думаю, это было бы слишком.

Я надеваю поверх скаутской рубашки толстовку и направляюсь к двери. Открывать её совсем не хочется, но у меня нет выбора – я распахиваю преграду, морщась от холодного ветра, и выхожу на крыльцо. На улице пусто. Я замираю возле перил под навесом, облокачиваюсь на них предплечьями и смотрю в сторону главных зданий. Отсюда я вижу часть озера – вода неспокойная и бурлящая из-за дождя, словно закипающий чайник. Я вслушиваюсь в стоны травы и листвы, прогибающихся под натиском капель, с наслаждением вдыхаю в себя запах сырости и улыбаюсь.

Всё-таки это то, что нужно. Жара уже надоела, духота приелась и больше не приносит удовольствия, солнце теперь не раздражает.

Я слышу, как открываются двери домика напротив, и поворачиваю в ту сторону голову. Стив Браун замирает на крыльце. Его руки спрятаны в карманах чёрной распахнутой толстовки, на голове капюшон и кепка, очков нет. Я поднимаю руку и машу ему в знак приветствия, но то ли парень не видит меня, то ли не хочет отвечать мне взаимностью. Он опускает голову, достаёт зажигалку, словно собираясь прикурить, но потом убирает её обратно в карман.