Лоренцо Ликальци - Я — нет

— О господи, а мы не можем это отложить?

— Невозможно, уже все заказано.

— Где?

— У Гуальтьеро Маркези[11], нашего друга. Как знать, может, тебе это окажется полезно по работе. И наконец я представлю тебе Флавио, ты ведь с ним до сих пор не знакома.

— Лично нет, но, кажется, я его как-то видела по миланскому ТВ… может, в Теле-Ломбардия, не помню точно.

— Возможно. Его иногда приглашают в программы о промышленности. А однажды его позвали даже на Первый канал. Утром. Увидишь, он тебе понравится. Мы заберем тебя из дома в половине восьмого и заедем к Франческо на аперитив, о'кей? Франческо не терпится познакомиться с тобой.

— Мама дорогая, кошмар какой!

— Элиза!

— Все это не по мне, Лаура, правда.

— Ну тогда об интервью, о котором ты меня просила, можешь забыть.

— Шантаж?

— Нет, просто ты делаешь приятное мне, я делаю тебе.

— Хотела бы я знать, чем я сделаю приятное тебе, знакомясь с твоим деверем? Ты кто, его агент? Он сам не способен познакомиться с женщиной?

— Речь не об этом. Кто сказал, что ты делаешь мне приятное, а не наоборот? Может, это я делаю приятное тебе. Так что решай.

— О господи!.. Ладно, я приду, но не строй никаких иллюзий и пообещай мне, что после этого ты прекратишь доставать меня своим деверем.

— Клянусь! Увидишь, ты еще скажешь мне спасибо.

— Сомневаюсь. И знай, что я делаю это только ради тебя.

— Или ради интервью.

— Знаешь, если сильно захочу, я сама добьюсь его, пусть и с некоторыми усилиями.

— Не думаю. Если я не замолвлю за тебя словечко, ничего у тебя не выйдет.

— Хорошо, а сейчас я должна бежать. У меня еще кое-какие дела дома, и надо дописать и передать до шести статью в редакцию.

— Беги, только прошу, не заставляй себя ждать… И приведи себя немного в порядок, а то ты не в лучшей форме.

Я выхожу из магазина, почерневшая от злости. Я зла но весь свет. Но прежде всего на себя. Я не смогла сказать «нет», и не из-за интервью, плевать мне на это интервью, я не сделала этого, потому что я дура, потому что никогда не могу сказать «нет» людям, если они настаивают. В этот раз я уж точно не должна была соглашаться, пусть даже это выглядело бы невежливо. Чего мне меньше всего хочется, ток это идти на ужин с Лаурой и ее мужем. У меня нет никакого желания знакомиться ни с кем, тем более с этим Франческо Массой. У меня и без этого неприятностей хватает, по своей собственной вине.

Едва я включил телефон, как он зазвонил. Отвечать не хотелось, но я все же снял трубку и услышал голос Флавио:

— Где ты шляешься весь день? Я звоню тебе уже пятый раз — и никакого ответа.

— Нигде я не шляюсь. Отключил телефон и спал.

— А… ну конечно, спал, что же еще! Ты помнишь, что вечером должен прийти к нам на ужин?

— Помню, к сожалению. Но еще только пять. Или ты хочешь, чтобы я прямо сейчас выходил? У вас что, ужин в шесть, как в больнице?

— Нет, я позвонил, чтобы сказать, что, возможно, планы изменятся.

— И в какую сторону? Неужели я спасен?

— Даже не думай. Напротив.

— Напротив — это как?

— Гхм… посланец вины не несет… это все Лаура… Что ты скажешь, если мы пойдем в ресторан вместо того, чтобы поужинать у нас, тебе как, все равно?

— Нет, не все равно.

— Сначала выслушай… мы будем вчетвером: мы трое и подруга Лауры. Говорят, классная девушка, в твоем вкусе. Так что наберись мужества.

— Кто так говорит?

— Что?

— Что она в моем вкусе?

— Лаура.

— Тогда мне никакого мужества не хватит.

— Наскреби. Значит, так. Мы с ней подъедем к тебе восьми, выпьем аперитив для знакомства, чтобы растопить лед, а от тебя в ресторан, о'кей? Только не возражай, а то я рассержусь.

— Ну и сердись, мне наплевать.

— Спасибо!

— Послушай, Флавио, я смертельно устал, ничего не хочу, идти с вами на ужин для меня каторга, как только представлю, что придется строить из себя хорошего парня перед очередной засранкой…

— Да, именно это тебе и предстоит. Строить из себя хорошего парня.

— Не знаю… Может, оставишь меня в покое, плохой парень?

Я и на самом деле чувствовал себя неважно. С одним моим приятелем, тоже разведенным, мы до четырех утра торчали на дискотеке. Сидя у стойки бара со стаканами в руках, сигаретами в зубах и проницательным взглядом, мы походили на пару полицейских. В такой позе, не двигаясь с места, мы просидели часа три, ни разу не обратившись ник кому ни с одним словом. Если к нам приближалась какая-нибудь девица, чтобы взять выпить в баре, мой приятель шептал мне на ухо:

— Скажи ей пару слов.

— Скажи сам.

— Что сказать?

— А я откуда знаю? Предложи ей выпить.

— Предложить ей выпить?

— Да. Задай ей вопрос: я могу тебя угостить? Что тут трудного? А потом спроси, есть ли у нее подружка.

— А если у нее нет подружки?

— Если нет, еще лучше.

— Почему лучше? А как же ты?

— А никак. По крайней мере, не придется вести дурацких разговоров.

Первая девица, подошедшая к стойке, успела сделать заказ, заплатить и уйти, а мой приятель так и не раскрыл рта. Вторая, когда он ее спросил, можно ли предложить ей выпить, ответила ему «нет». Конец вечера.

Откровенно говоря, секс для меня не проблема. Когда мне хочется, я встречаюсь с одной дамочкой, работающей в моей фирме, у которой на уме только секс. Причем экстремальный. В том смысле, что заниматься им с ней крайне опасно, потому что она жена судьи, весьма влиятельного в Милане. Если он застукает меня с ней, наверняка отправит в тюрьму, уж он-то, если захочет, причину найдет.

— Нет, правда, Флавио, мне это не по силам. Пощади, прошу. Я вернулся домой в пять утра, мне нужно время, чтобы прийти в себя, все-таки мне не двадцать лет.

— Ты и так весь день проспал, достаточно, чтобы восстановиться. Лаура уже все заказала у Гуальтьеро Маркези и предупредила Элизу, что ты тоже придешь, так что кончай со своим «я — нет».

— Что она собой представляет?

— Франческо спрашивает, что она собой представляет, — говорит он, обращаясь к Лауре.

— Большая умница, — слышу я ответ Лауры.

— Большая умница, — повторяет он.

— А кроме того, что большая умница?

— А кроме того, что большая умница? — опять спрашивает он Лауру.

— Очень красивая, — кричит она издалека.

— Классная телка, — переводит он.

— Ага, в прошлый раз вы мне приводили такую классу телку, что у меня при одном воспоминании желудок сводит.

— А мне показалось, что она очень симпатичная, — возражает мой брат.

— Ничего себе симпатичная! Типичная коза, возомнившая себя классной телкой. И при этом несла с умным видом дикую пургу.

— Ну это по-твоему… зато титьки какие… — шепчет в трубку мой брат.

— Ладно, проехали. Обсуждать это с тобой — зря время терять. Я твои вкусы знаю.

— Нет, дорогой, ты их не знаешь.

— Хорошо, я их не знаю. А ты почем знаешь, что эта будет не из таких же агрессивных дур, выносящих мозг? Кто она вообще такая? Сколько ей лет? Чем занимается? Откуда появилась? Почему не нашла ничего лучшего, чем проводить с нами сегодняшний вечер?

— Лаура! Франческо хочет знать, кто она такая, сколько ей лет, чем занимается, откуда появилась, почему не нашло ничего лучшего, чем проводить этот вечер с нами.

— Скажи своему братцу, чтобы шел в задницу, — слышу я далекий голос Лауры.

— Лаура говорит, чтобы ты обязательно приходил, — переводит он. — Я же тебе говорил, что она Лаурина подруга примерно того же возраста, что Лаура, часто заходит в её магазин…

— О нет, только не это! Клиенты твоей жены несносны, так что лучше не надо.

— Лаура говорит, что Элиза очень хороша внутренне.

— Что-что?! — спрашиваю я.

— Хороша внутренне, — повторяет он.

— Я предпочел бы, чтобы она по меньшей мере была хороша внешне. И все-таки объясни мне, пожалуйста, что значит «хороша внутренне»? Что у нее пара прекрасных легких? Красивый скелет? Не хочешь ли ты сказать, что мы, я, ты и твоя жена, проведем вечер в компании живого анатомического пособия??

Мой брат, наконец расслабившись, смеется, но Лаура вырывает у него трубку и тоном потерявшей терпение женщины говорит:

— Послушай, Федерико, мы делаем все возможное, чтобы вытащить тебя из твоей эмоциональной летаргии…

— Эмоциональной летаргии? Ты это о чем? Не можешь говорить нормально? — прерываю я ее.

— Хорошо, мы делаем все возможное, чтобы заставить тебя почувствовать себя менее одиноким. Так понятнее?

— Я не одинок.

— Ты одинок, еще как одинок, но каждый раз, когда мы тебя знакомим с какой-нибудь девушкой, ты кривишься и выдрючиваешься. И знаешь, что я тебе скажу? Ты выглядишь при этом полным идиотом. То молчишь, то принимаешься играть с хлебным мякишем, то демонстрируешь всем, что умираешь от тоски. В последний раз в половине одиннадцатого ты заявил, что чувствуешь себя плохо, и заставил отвезти тебя домой, а десять минут спустя сбежал из дома. Я все знаю, мне сказала об этом твоя консьержка.

Вот засранка, матерю я про себя консьержку, а вслух говорю:

— Извини, Лаура, но вспомни, кого ты мне привела? Отвратную зануду, которая весь вечер меня доставала…

— Ну уж и весь вечер! — перебивает она. — Если учесть тот факт, что в половине одиннадцатого ты заставил отвезти тебя домой…

— Хорошо, она пудрила мне мозги до половины одиннадцатого рассказом о том, что она журналистка, что работает на TG5, что на «Медиасет» все программы передрались из-за нее, что РАИ[12] готова пойти на все, лишь бы заполучить ее, но она остается верна «Медиасет». Голову даю на отсечение, что на TG5, когда ее вышвырнут оттуда все запрыгают от радости. Я тебе больше скажу: по-моему она там и не работает вовсе.