Если это и была шутка, то совсем немножко. Он остановил машину у моего подъезда, притянул меня к себе, заглянул в глаза и сказал:

— Поверь мне, тебе я позвоню даже с орбитальной станции.

Мне хотелось ему верить. Очень. Никогда в жизни мне так не хотелось кому-нибудь верить.

Я посмотрела на часы. До начала рабочего дня оставалось всего каких-то пятнадцать минут.

— Кажется, я опоздаю на работу.

Он пожал плечами:

— Скажешь, что встречалась с какими-нибудь медиамагнатами, договаривалась насчет рекламы. Не мне тебя учить! И вообще. Я слышал, что вашего шефа сегодня не будет на месте. Так что контролировать некому.

Я пришла домой, сбросила одежду и пустила воду в ванну.

Опаздывать, так опаздывать! Надо уже учиться все делать с размахом!

Зазвонил телефон. Я сняла трубку:

— Слушаю.

— Земля, Земля! Как слышите меня? Прием!..

Я рассмеялась, и все сомнения сразу исчезли. В конце концов, два дня — это всего лишь два дня.

32

Как ни странно, мой художественный тренинг прошел очень спокойно. Без травм и даже (представьте себе!) без особенного недовольства коллег.

Я вообще заметила, что в последнее время к тренингам все стали относиться несколько иначе. Если на мероприятии не надо проходить полосу препятствий и лазить по деревьям, оно теперь автоматически считается приемлемым.

А еще Светлана отлично справилась. И вообще. Когда взрослые люди и серьезные специалисты на час забывают, какие они взрослые и серьезные, и вдохновенно рисуют свою мечту, — это здорово! Впрочем, есть подозрение, что сейчас мне все кажется прекрасным. Коллеги — милыми, низкое серое небо — по-своему красивым и величественным, и даже мелкий моросящий дождик — свежим и очаровательным. И дело тут вовсе не в погоде и не в коллегах.

Неожиданно в прекрасность хмурого ноябрьского дня ворвался звонок. И это был совсем не тот звонок, который я ждала бы с нетерпением. Наоборот, этого разговора почему-то хотелось избежать.

— Привет, ну как у тебя все прошло? Все живы? Никто не пострадал от остро наточенного карандаша?

Павел Александрович, кажется, тоже был в прекрасном настроении. Вообще-то просто Паша. Мы давно уже решили, что в рамках существующей легенды обращаться друг к другу на «вы» будет как-то странно.

— Все прошло отлично, — преувеличенно бодро заявила я, судорожно прикидывая, как бы сообщить ему главную новость.

— Вот и хорошо. Раз ты освободилась, есть одна потрясающая идея. Я рядом, сейчас подъеду.

Наверное, надо было отказаться от встречи. Но я не успела. А может, так и правильно. То, что я собираюсь сказать, лучше говорить не по телефону.

Почему-то я себя чувствовала неловко, словно мы и правда встречались, а не морочили людям головы.

Он подъехал радостный и улыбающийся, и от этого мне почему-то еще больше стало не по себе. Мне даже пришлось себе напомнить: в конце концов, у нас был ненастоящий роман, так что и разрыв должен быть ненастоящим.

Паша вышел из машины и уже готов был открыть передо мной дверцу.

— Нам нужно расстаться! — выпалила я первое, что пришло в голову, — ну, вернее, не расстаться, мы же не встречались на самом деле… Так что нам нужно сделать вид, что мы расстались…

Все правильно. Нечего тянуть кота за хвост. Лучше сразу.

— И почему же? — от его хорошего настроения вмиг не осталось и следа.

И снова я не раздумывая говорю чистую правду. Ведь так поступают друзья, верно?

— Дело в том, что теперь я кое с кем встречаюсь….

— Да, конечно, я понимаю, — пробормотал мой лучший друг.

Или уже не друг? Или, по крайней мере, не лучший? Сейчас бы я уже никак не определила наши отношения.

— Ну что ж. Значит, мое предложение отпраздновать тренинг снимается как неактуальное, — он снова улыбался, но уже иначе. — Думаю, у тебя уже есть совместные планы с твоим молодым человеком…

Мне совсем не хотелось отвечать на это. Тем более что ничего совместного у меня ни с кем не панировалось. Но, к счастью, и не пришлось.

Из дверей офисного здания вышла художница. Огромная папка в одной руке, еще одна, не меньше, в другой. Она попыталась переложить все это под мышку, но не преуспела: папки рассыпались по тротуару.

Все-таки не просто так я ее выбрала. Почувствовала родственную душу. Я бы и сама поступила точно так же. А может, не удержала бы равновесие и вовсе упала.

Я собиралась броситься ей на помощь, но Паша меня опередил: подбежал и начал поднимать папки.

— Спасибо большое! — художница явно была тронута. — Вот. Подержите, пожалуйста, буквально минутку, мне только вызвать такси… — забормотала она, пытаясь открыть сумочку и ничего при этом не уронить.

— Зачем вам такси? Я подвезу куда нужно.

— Что вы… Вдруг вам не по пути, — Светлана, близоруко щурясь, всматривалась в нежданного помощника.

— А вот это мы и выясним!

Не дав девушке опомниться, он понес ее инвентарь в машину.

— Вы его знаете? — обеспокоенно шепнула она мне на ухо. — Он точно не маньяк?

Я задумалась. Вообще-то мы многого не знаем о своих друзьях. И теоретически Паша может оказаться маньяком. Правда, вероятность этого стремится к нулю.

Больше всего мне хотелось сейчас сказать: впервые вижу этого типа, но он кажется мне подозрительным. Но вместо этого я ответила:

— Он хороший. И мы друзья.

* * *

Почему-то от разговора с Пашей и от того, как он закончился, остался неприятный осадок. А растворить этот осадок было не в чем. Потому что никаких новостей с орбиты пока не поступало. Меня даже не спросили, как все прошло!

Я вернулась домой, намереваясь сидеть весь вечер с мрачным видом, смотреть какую-нибудь печальную мелодраму, и размышлять о бренности бытия. Но планам этим не суждено было осуществиться. Кино только подходило к самому слезоточивому моменту, когда раздался звонок.

Несколько секунд я сдерживала порыв ответить сразу же. Еще не хватало, чтобы он думал, будто бы я с утра до вечера сижу и гипнотизирую телефон в ожидании звонка.

— Привет. Что нового в космосе? — я говорю совершенно спокойно. Да я бы выиграла чемпионат мира по невозмутимости!

— Трудно сказать… Но пока я был там, вроде все шло неплохо…

— А сейчас ты где? — сердце замерло.

— Подъезжаю к тебе, удалось вырваться раньше. И мне просто необходим отчет о том, как прошло ответственное мероприятие!

Я щелкнула пультом. Да кому вообще нужны слезливые мелодрамы!

33

Счастье — это не монолитная конструкция. Оно складывается из маленьких кусочков, как узор в калейдоскопе — из цветных стеклышек. Если таких стеклышек много — как их ни расположи, как ни поворачивай магическую трубочку — получится красиво и радостно.

В картину счастливого ноября эти стеклышки сыпались часто и обильно. Вот мы с Никитой на заднем ряду кинотеатра — в 3D-очках. Кто сказал, что взрослым людям не нужны мультфильмы? И кто сказал, что мы взрослые люди?

34

Когда мне позвонила Кристина и сказала, что нужно срочно встретиться, чтобы по-дружески пообедать и поболтать о том о сем, мне как-то сразу стало не по себе.

Вообще слова «Кристина» и «дружеский», собранные в одном предложении, несколько напрягают.

Оставшиеся два часа до обеденного перерыва прошли нервно. И ведь даже поделиться этим беспокойством не с кем. С лучшим другом Пашей мы теперь созваниваемся редко и говорим в основном о принтерах. А Никита снова подался куда-то в дальние края, на этот раз на целых три дня. Он и раньше часто уезжал, но тогда все было иначе и дни его отсутствия не становились такими невыносимо долгими.

Я уже битый час сидела, уставившись в монитор, силясь придумать хоть какой-нибудь слоган для рекламной кампании. Ничего умнее, чем «Мелочи — это вам не мелочи!» в голову не приходило.

Пить кофе вместе с коллегами около автомата не хотелось. Я уволокла свою чашку в норку, но, как выяснилось, исключительно для того чтобы пролить ее на клавиатуру.

В общем, день не задался.

Тогда я еще не знала, насколько.

Мы встретились в кафешке неподалеку. Кристина оглянулась по сторонам, чтобы проверить, нет ли рядом кого-нибудь из коллег, и достала из сумочки смартфон.

Я внутренне сжалась: неужели опять веселые картинки? В прошлый раз она меня порадовала фотографией со свадьбы. Интересно, какого компромата нарыла сейчас, почему решила на этот раз не рассылать его по корпоративной почте, а показать лично.

Я вспоминала все наши с Никитой «прегрешения». Вряд ли папарацци забрались в очень коттедж или ко мне в квартиру. А на людях мы себя вели, в общем-то, прилично, так что вряд ли Кристине удастся меня поразить.

Она покопалась в телефоне и со вздохом протянула его мне. При этом смотрела на меня грустно и сочувствующе, как хозяйка на котика, которого очень жалко, но кастрировать все-таки придется.

Передо мной была страничка в соцсети все той же Ольги-акулы. Фоточки, фоточки, фоточки. Так много фоточек, словно хозяйка страницы решила задокументировать каждую минуту своей жизни. Впрочем, если сравнивать с фотографиями полугодовой давности, сразу бросается в глаза: Ольга теперь была не такой стройной, как раньше. Но все такой же улыбающейся и довольной. И причина отличного настроения видна невооруженным глазом: под стильным пиджаком явно прорисовывался округлившийся животик. Да собственно все фотографии были сделаны так, чтобы он был хорошо заметен.

Для тех же ненаблюдательных зрителей, кто почему-то не понял, в чем там дело, фотографии делались на фоне детских кроваток, стоек с игрушками, возле колясочных рядов.

Все это вряд ли произвело бы на меня особое впечатление — пусть г-жа Клылова мне не слишком симпатична, я бы даже за нее порадовалась. Если бы на большинстве этих фотографий не присутствовала одна весьма неожиданная деталь. Никита Владимирович то и дело мелькал где-то рядом на заднем плане, с пакетами в руках и с совершенно ошалевшей физиономией.