Обалдеть. То, что еще вчера было смутной идеей на уровне «а не попробовать ли мне?», вдруг стало любимым делом. Как быстро у меня все меняется.

— И вообще, — я решила выложить последний козырь. — Вы мне отвратительны!

Неужели я это сказала? Теперь-то точно пути назад не будет.

— А что за любимое дело? — кажется, кое-кто умеет слышать только то, что считает нужным.

— Я хочу заниматься рекламой. И мне сделали очень выгодное предложение. У меня будет свой кабинет, высокая зарплата и творческая работа, — рассказывая об открывшихся перспективах, я все больше воодушевлялась. — И никаких файлов с папками. Никаких глупых покупателей, которые не могут отличить одно от другого. И террариума этого с перегородками не будет. И тренингов с перетягиванием каната. А еще…

— А еще отвратительного меня тоже не будет. Понял, понял… Не горячитесь. Пойдемте, — Никита Владимирович решительно встал с кресла.

— Куда? — я не поняла.

— В ваш новый кабинет.

Я ненадолго потеряла дар речи, а когда его обрела, мы уже прошли по коридору и остановились перед дверью.

— Вот. Вообще-то тут должен был сидеть представитель компании «Антураж», но, кажется, уже не будет. Знаете, они почему-то передумали с нами сотрудничать, — Никита Владимирович был абсолютно невозмутим. — Если честно, я очень рассчитывал на то, что мы с ними сработаемся. Они могли бы привлечь к нам много клиентов. Но теперь увы… Не привлекут. Так что хорошая реклама нам не помешает.

— У вас же уже есть реклама, — робко протянула я.

Даже моих маленьких мозгов хватало на то, чтобы сообразить: сочинить комикс три года назад — это одно, а запустить полноценную рекламную кампанию для крупной корпорации — это как-то совсем вообще другое.

И с этим другим я, скорее всего, не справлюсь. Мне бы лучше сидеть у Павла Александровича за пазухой, получать небольшую зарплату и учиться, учиться, учиться.

— Дорого и неэффективно, — сказал как отрезал. — Я уже давно собирался взять этот вопрос в свои руки, да не было подходящего специалиста. А теперь, раз уж все так сложилось, — он сделал приглашающий жест.

Я уже раскрыла рот, чтобы воспользоваться вернувшимся голосом и отказаться, но тут у меня включилась простая человеческая вредность.

Это же надо, до какой степени нашему Никите свет Владимировичу хочется взять реванш за давнюю неудачу в любви!

На какие жертвы готов идти: и кабинет выделить, и рекламным бюджетом рискнуть. Видимо, эти жуткие 2:0 его и вправду очень огорчают. А выпустишь меня из поля зрения — того и гляди ненавистный препод окончательно обретет свое счастье, а его непутевая барышня больше не станет целоваться с кем попало. Разве можно такое допустить?

27

Я сидела за своей перегородкой из оргстекла и клевала носом. Бессонные ночи — это, я вам скажу, штука серьезная.

Глаза слипались, да и весь остальной организм словно хотел мне сказать: «Женщина! Ты целую ночь эксплуатировала меня самым жестоким образом. И утром тоже. И днем тоже. И вот уже вечер близится, а ты не собираешься прекращать. Как мне связаться с профсоюзом организмов? Мне есть что им сказать!».

И, собственно, я его понимала и даже сочувствовала ему. Да я сама уже была готова возглавить этот самый профсоюз и наказать жестокую меня.

Но что поделать? Это все Павел Александрович! Это он виноват в моей бессонной ночи!

Ну не то чтобы напрямую виноват. Скорее, косвенно.

Просто вчера вечером, когда я сказала, что не умею быть начальником отдела рекламы, он выдал, что истинные начальники отделов рекламы за день до переговоров с шефом не сидят в гостях у лучших друзей и не поедают индийскую еду, безусловно, очень вкусную, хоть и очень острую. Так поступают только жалкие подделки и имитации, которым никогда не добиться карьерного роста. А настоящие начальники в это время разрабатывают концепции, набрасывают предложения, составляют планы, а если ничего из этого не умеют, то хотя бы шарятся по интернету и смотрят, как это делают другие.

Стоит ли говорить, что после такой речи индийская еда уже не лезет в горло?

— Я купила слишком мало этих странных штук? Устраняете конкурента? Да не очень-то и хотелось. Она и правда острая, — я попыталась вызвать в оппоненте чувство вины. Это иногда срабатывает… Но, похоже не в этот раз.

Демонстрируя мне искренность своих намерений, мой друг Павел Александрович поделил пакетики пополам и ровно половину сложил мне с собой.

— Кстати, у вас дома есть хороший кофе?

— Хотите напроситься на чашечку? — с подозрением посмотрела я на него.

Он вздохнул, достал из шкафчика початую пачку и положил туда же, в пакет.

Я чуть не прослезилась. Все-таки удачно я обзавелась другом. А ведь могла подружиться с каким-нибудь негодяем. А тут такой заботливый Павел Александрович.

И вот сейчас, совершенно игнорируя косые взгляды коллег, я извожу пачку бумаги на то, чтобы распечатать все, что накопала, напридумывала за это время. Благо, файлов и папок в хозяйстве немерено. Так что в красивом виде все это оформить и достойно показать боссу не составит труда.

Готовьтесь, Никита Владимирович, нам будет что обсудить за ужином и уж точно у вас не получится вставить в эту беседу ни одного романтического слова!

Я сделала глоток кофе. Организм, миленький, не подведи! Еще несколько часов час — и я отправлю тебя в такую спячку, который ты в своей жизни не видел. А когда проснемся, куплю тебе мороженое и самый калорийный торт! Хотя торт тебе может не понравиться. Лучше наоборот, устрою разгрузочный день. Разгружу — мало не покажется! И два часа в пенной ванне. И даже отведу тебя на массаж. Ну хочешь, я сама на себя пожалуюсь в этот ваш профсоюз? Только продержись еще немного!

* * *

Я уже начинаю привыкать к ресторанам, так что этот не вызвал у меня особых эмоций. Кабак себе и кабак: приглушенная музычка, свечечки на столах, цветочечки, парочки — романтика. Я заранее ухмылялась про себя: конечно, именно в таких местах и ведутся деловые переговоры.

— Здравствуйте, Никита Владимирович, не хочу отнимать много вашего времени… Так что вот, — я положила на стол перед ним увесистую папку. — Это вкратце концепция рекламной кампании, тут список возможных рекламных акций, вот варианты бонусов для лояльных клиентов и, — я сделала паузу, — предварительные наработки по программе скидок. Я подсчитала, как сделать так, чтобы и клиентов привлечь, и не разориться.

Я старалась говорить это как можно небрежнее, словно не просидела часа три с калькулятором над нашим прайс-листом. Судя по выражению лица Никиты Владимировича, он был изрядно удивлен, и я мысленно поблагодарила своего нового лучшего друга. Приди я сейчас, вооруженная лишь ослепительной улыбкой, разве удалось бы мне увидеть это непередаваемое выражение лица! Нет, пришлось бы мямлить и на пальцах объяснять, что при желании я смогу принести фирме не только вред, но и пользу.

— Покажите, покажите, — он придвинул к себе папку и принялся ее изучать.

Спустя минут пять к нам подошел официант.

— Лисова, закажите же что-нибудь, видите, я занят.

Черт, лучшего комплемента он не мог сделать, даже если бы очень старался!

Все произошло именно так, как я хотела. За весь вечер мы ни разу не вышли за деловые рамки, не обсуждали совместные приключения на свадьбе, не говорили о моей безусловно интересной личной жизни — то есть вообще ничего такого.

Зато обсудили мою зарплату, обязанности, полномочия, а еще мне выделили целого одного помощника.

Я с тоской посмотрела на объем намеченной работы, сопоставила его с количеством сотрудников и тяжно вздохнула. Но на всякий случай спорить не стала. Все-таки по официальной версии мою должность ввели, чтобы экономить, а не для того, чтобы потратить как можно больше денег, так что лучше не зарываться: кто знает, когда закончится желание моего шефа взять реванш за давнюю неудачу в любви. Хотелось бы к тому времени иметь в резюме графу «опыт работы начальником отдела».

В общем, я не наглела, но одно условие выставила сразу: я по-прежнему остаюсь агентом, работающим с фирмой «Солярис», их никому не отдам!

— Конечно, понимаю, — кивнул Никита Владимирович.

Кажется, напоминание о сопернике омрачило его настроение. Ну что ж, того и добивались. Мне, наоборот, сразу стало веселее.

В общем, подводя итоги нашей встречи, я могла быть без преувеличения заявить: было конструктивно, и результатом я осталась довольна.

И не только результатом, но еще и собой. Идя сюда, больше всего на свете я боялась, что, оказавшись с ним за столиком в ресторане, не выдержу и уставлюсь восхищенным взглядом, буду ронять приборы, нести чушь — в общем, делать все то, что обычно делают влюбленные барышни, оказавшись на расстоянии пары метров от объекта обожания.

Понимаю. Глупо.

Я ненавидела его тогда, когда у меня не было для этого никаких особых причин. А теперь, когда эти причины появились, выяснилось, что я влюблена как глупая школьница. Или как умная взрослая женщина — без пяти минут начальник отдела рекламы. На самом деле абсолютно никакой разницы.

Мне приходилось напоминать себе, что все это устроила исключительно ради отмщения, ну и, пожалуй, самую малость — ради грядущей карьеры. И вообще, кто сказал, что нельзя совмещать одно с другим, когда оно так и норовит совместиться?

Но какой-то противный голос внутри гнусаво зудел: ты сама-то в это веришь? Ты просто хочешь ошиваться где-нибудь поблизости! Впрочем, какая разница, верю ли я. Главное — босс поверил!

Когда ужин был окончен, Никита Владимирович проводил меня до такси, галантно открыл дверь и вежливо попрощался. И ничто не свидетельствовало в пользу того, что хоть кто-то из нас помнит прошлую поездку в такси.