— Свет, я понятия не имею, где перекрывать воду, и никогда этого не делала. Что ты так переживаешь? Краны закрой — и езжай себе, ничего страшного не будет.

— Конечно, — согласилась Света в трубке. — А потом мы случайно зальем твоих высокопоставленных соседей, и всю оставшуюся жизнь я буду трясти на сцене задницей, чтобы с ними расплатиться.

Пять минут ушло на то, чтобы успокоить Свету, еще две — на то, чтобы стянуть с себя мокрую одежду и забраться наконец под душ. Ольга включила только холодную воду, но даже она была тепловатой и какой-то противной наощупь.

Она с грустью подумала о своей прекрасной квартире в Камергерском переулке, где ближайший год будут жить Светка и ее сын. Уговорить ее было непросто, но Ольга уговорила. Решающим аргументом было то, что квартира в любом случае целый год будет стоять пустая, а так Света за ней присмотрит.

Их последний разговор Ольга вспоминала со странной смесью веселья и горечи. Когда Лара ушла, Света долго не выходила из спальни, а когда вышла — с порога высказала Ольге все, что она думает об идиотках, упускающих свой шанс.

— Свет, она ушла, — только и сказала Ольга, когда Светка перестала наконец орать. — Ушла, и уже не вернется. Я ничего не могу сделать.

Больше того — она не хотела ничего делать. Все вышло так, как она хотела. Ей не нужны были эти отношения, она хотела избавить Лару от своего присутствия в ее жизни — и она избавила.

Ольга выключила душ и обнаженная прошла в гостиную, оставляя за собой мокрые разводы и потеки. Включила кондиционер, встала под струю холодного воздуха и блаженно закрыла глаза.

Открытый ноутбук на рабочем столе просигналил коротко о пришедшем сообщении. Ольга взяла его в руки и повернулась к кондиционеру спиной — чтобы холод теперь овевал ее сзади.

«Я скучаю по тебе, очень».

Ольга покачала головой. Сообщение было от местной девочки, с которой она переписывалась иногда, флиртовала немного и слегка заигрывала.

Но это «я скучаю по тебе»… Глупо, но у Ольги защемило немного в груди. Она ни разу не призналась себе, что скучает по Ларе — более того, еще в Москве удалила отовсюду ее номер телефона, чтобы не дать себе возможность позвонить. Собирала вещи, выбирала по фотографиям квартиру в Таганроге, перезванивалась с бывшим директором — выбивалась из сил, только для того, чтобы не думать, не ощущать, не вспоминать.

Едва приехав в Таганрог, завела себе любовника. Юный мальчик — лет двадцать пять, не больше, чем-то неуловимо похожий на Илюшу и жадный до сексуальных радостей. Она нигде с ним не бывала, не созванивалась даже — раз в неделю приглашала к себе и забывалась в его объятиях.

Пальцы сами собой застучали по клавиатуре. Ольга писала, не задумываясь, без пауз.

«Я хочу смотреть на тебя. Сидеть напротив, и чтобы кругом был Париж, а за моей спиной — герани. И чувствовать, что до тебя — меньше метра, но это расстояние далеко и непреодолимо. И снова смотреть».

Она улыбнулась и закрыла глаза. Ноутбук снова просигналил.

«Да. Курить тонкие сигареты, пить горячее вино — такого же цвета, как твои губы. И смотреть. Бесконечно долго смотреть».

Ольга кинула взгляд на часы в углу экрана и захлопнула крышку ноутбука. Не сейчас, милая. Позже. Все будет позже.

Быстро оделась, привела в порядок лицо и выскочила из дома.

Одним из немногих плюсов Таганрога было то, что в этом городе все было близко. От Ольгиной квартиры на Петровской улице до ресторана «Волна» можно было бы пешком дойти минут за десять, но по такой жаре ходить пешком было совершенно невозможно и Ольга, конечно, выбрала машину.

Когда она вошла на открытую террасу ресторана, Инна уже сидела за столиком и маленькими глоточками отпивала из высокого стакана лимонад. Увидев Ольгу, она улыбнулась и кивнула.

— Привет, — Ольга бросила сумку на стол и упала в объятия плетеного кресла. — Прости, что опоздала. Ужасная жара. Решила, что без душа не проживу больше ни одной секунды.

Инна засмеялась.

— Жары ты еще не видела. Подожди, вот придет август — тогда будет настоящая жара.

Ольга застонала сквозь зубы.

— Шутишь? У меня пряжки на босоножках расплавились.

Она вытянула ногу и продемонстрировала Инне лодыжку. Инна отвела взгляд — посмотрела на простирающее на парапетом террасы море. Их столик был крайним, и с него хорошо было видно бесконечную гладь, поблескивающую от солнца.

Они обедали здесь почти каждый рабочий день. Поначалу Ольга приглашала Инну, а потом как-то само собой сложилось так, что приглашения стали не нужны. Они просто приходили сюда в одно и то же время, занимали один и тот же столик и вели тихие неспешные разговоры.

Инна была одним из руководителей отделов «Гарант плюс» — компании, которая теперь стала практически Ольгиной. Они занимались продажей и установкой программного обеспечения юридическим лицам. «Заводам и пароходам», — как любила шутить Инна, и была недалека от истины.

Всего в компании работало около двухсот человек, из них около пятнадцати Ольга знала в лицо, и лишь с одной проводила время за обедом.

— Скажи, где в этом городе можно проводить вечера? — Спросила Ольга, когда заказ был сделан и улыбчивая официантка удалилась на кухню. — Кроме набережной, от которой меня уже слегка подташнивает.

— Все зависит от того, как именно ты любишь их проводить, — ответила Инна. — В театре Чехова случаются неплохие постановки, на Русском Поле есть ночные клубы. Что тебе ближе?

Она смотрела так открыто, так просто, что у Ольги дыхание перехватывало. Интересно, она и правда такая? Или притворяется?

— Давай посмотрим. Я люблю интересные мероприятия, с интеллигентной публикой, насыщенные чем-то скорее интеллектуальным, нежели развлекательным.

Инна улыбнулась. Когда она улыбалась, кожа у разреза ее глаз собиралась в сеточку морщинок.

— Интеллигентная публика — это юноши в смокингах и барышни в вечерних платьях? Боюсь, что за этим тебе придется ехать как минимум в Ростов, как максимум — в Москву, а то и еще дальше.

Ростов. Улыбка сползла с Ольгиного лица на мгновение, и тут же вернулась обратно.

— А где проводишь вечера ты? — Быстро спросила она и потянулась за сигаретами. Инна проводила ее руку неодобрительным взглядом.

— Я люблю гулять. По набережной в том числе, или просто по улицам. Поздно вечером, когда становится немного прохладно и пахнет морем.

Ольга закурила и сквозь дым смотрела, как официантка расставляет на их столике тарелки и приборы. Инна снова загляделась на залив — от порыва ветра ее светлые волосы, до этого идеально уложенные, разметались по плечам и защекотали шею.

С ней было спокойно. Наверное, именно поэтому Ольге так нравились эти неторопливые обеды — с ней можно было сидеть рядом и говорить, или молчать, или как сейчас — покуривать сигарету, потягивать кофе из белой чашки и смотреть, как она барабанит тонкими пальцами по столешнице, как чуть наклоняет голову, подставляя ветру лоб.

С ней было безопасно. Никаких чувств. Никакого притяжения. Только спокойствие — и больше ничего.


Глава 2. Как бесконечен мир.


— Разве тебе не нужно спать?

— Нет. Я так ждала тебя..

— Зачем? Зачем ждала?

— Не знаю. Все это — какое-то безумие, и я понимаю, что это безумие, но не могу остановиться. С тех пор, как увидела твое фото на экране — жду и жду, постоянно жду. Тебя.

Жду… Ольга закрыла на секунду глаза и увидела Лару. Лару — весеннюю, улыбающуюся ей навстречу, обнимающую своими сильными руками.

— Бывает, что ожидание ничем не кончается, — набрала она на клавиатуре. — Ты знаешь это?

— Знаю. Я же говорила, что это — безумие.

Ольга улыбнулась горящему в темноте экрану ноутбука. Для нее это не было безумием, это было попыткой согреться, согреться не снаружи, а изнутри, немного дать себе волю, немного отпустить поводок, немного.

— Ты веришь в то, что можно влюбиться в фотографию? — Спросила она и еще раз — уже, наверное, сотый — посмотрела на ник на экране. Она все время забывала, как зовут эту девочку. Лиза. Конечно, Лиза.

— Нет. Влюбиться в фотографию — нет. Влюбиться в то, что за ней — да.

Она засмеялась. Девочка-девочка, знала бы ты, ЧТО скрывается за этими красивыми снимками. Знала бы ты, сколько за ними бездарно прожитых лет и разбитых к чертям жизней. Если бы карму можно было поймать в объектив камеры — на этих фотографиях была бы только чернота, и больше ничего.

— Как ты можешь знать, что за ней? — Набрала Ольга. — Может быть, за ней и вовсе ничего нет?

Лиза ответила быстро, она всегда отвечала быстро — как будто на любой вопрос у нее был готов ответ.

— Я не знаю. Я верю.

Ольга покачала головой. Еще одна жвачка для людей, не умеющих управиться с собственной жизнью самостоятельно — вера. Вот только то, что они называли верой, Ольга называла фантазией.

— Мой муж был очень верующим, — написала она. — Не до фанатизма, конечно, но все же очень. Именно поэтому я отказалась с ним венчаться — не хотела принимать участие в обряде, который забирает на себя ответственность.

— Ответственность за что? — Спросила Лиза. — За ваш брак?

— Да. Обвенчавшись, мы бы передали эту ответственность из своих рук в чьи-то другие, и как будто сказали бы этим: «Эй, товарищ на небесах! Теперь твоя задача сделать так, чтобы у нас все получилось».

Лиза прислала улыбающийся «смайлик».

— Вы оставили ответственность себе и это не очень помогло. Может, у бога бы лучше получилось?

Ольга засмеялась. А девочка не такая глупая, как казалось.

— Может, — согласилась она. — А что разрушило твой брак?

На этот раз Лиза замолчала надолго. Ольга успела просмотреть почту, выкурить сигарету, а ответа все не было. Наконец, ноутбук просигналил пришедшим сообщением.

— Мой брак разрушила я, — прочитала она на экране. — Причем разрушила с самого начала, в ту секунду, когда согласилась выйти за Лешку замуж. Я знала, что это — не мое, всегда знала, но решила, что если я буду стараться — все сложится. Не сложилось.