Нет, надо купить мясо и приготовить хорошие стейки. Чтобы она сполна насладилась едой. Откормлю ее, точно откормлю.

Отец, гнида паршивая! Ну как же бл*дь так, не кормить своего ребенка.

Да мне одного взгляда хватает понять, насколько Катя несчастна.

Мне было трудно, когда я потерял родителей, но они меня любили, всегда со мной занимались, воспитывали, и я не помню ни одного раза, чтобы они на меня кричали. И такие же родители должны были быть у Кати.

Но реальность оказалась куда сложнее. Матери вообще нет, и девочка даже ни разу ее не видела. А отец… вот тут я не осмелился сказать всей правды. Понятия не имел, как она отреагирует на то, что ее отец — картежник, и просто как последний идиот просрал их квартиру.

Я был зол на этого мудака. Что если бы не я? Улица, детдом или вообще какой-нибудь притон ждал бы девчонку? О чем думал человек, который попросту проигрывал все деньги? Неужели азарт настолько поглотил его мозг, что он даже не подумал о своей родной дочери? О девочке, в которой течет его кровь.

Пусть у нее мать и шлюха, хотя это еще не доказано. Но ты ведь должен отвечать за человека, которому подарил жизнь! Но, по всей видимости, он не думал ни о чем, кроме карт и денег.

Я еще не успел спросить, где была Катя во время убийства, потому что понятия не имел, как об этом говорить с подростком. Меньше всего я хотел, чтобы эта ситуация повлияла на ее психику. А в остальном же я готов взять на себя ответственность. Она вырастет достойным человеком и самой лучшей женщиной.

Я обо всем позабочусь.

— Доложите Седому, что Бекетов приехал, — произнес я, оказавшись в приемной офиса «Старт».

Седой — это не прозвище, Седой — это фамилия.

Человек из криминального круга. Конечно, об этом знают единицы, иначе бы в городе сложилась совершенно другая, неспокойная ситуация. А у нас не девяностые.

Я знал этого человека лишь заочно, и то благодаря дяде.

Люди из бизнеса Седого боялись, ведь тот мог подгрести под себя любую контору. Он был профи находить различные лазейки. А я не был дураком и не собирался с ним конфликтовать. Наоборот, я сам лично хотел, чтобы он протянул мне руку. Не помощи, нет. Мы должны быть с ним не друзья, но и не конкуренты. Как бы мне ни был неприятен этот человек.

— Проходите, — произнесла секретарь и рукой указала на дверь.

— Спасибо, — кивнул и, не обращая внимания на ее красивые глаза, прошел в кабинет. — Добрый день, Олег Вениаминович. Меня зовут Эльмир Дамирович Бекетов. Надеюсь, не слишком нарушил Ваши планы?

— Добрый, Эльмир Дамирович, — кивнул мужчина лет пятидесяти, осматривая меня внимательным взглядом. — Я знаю, кто Вы, и только поэтому не отказал.

— Да, Вы знакомы с моим дядей…

— Не только. Присаживайтесь, — медленно указал рукой на кресло, стоявшее около стола сбоку.

Я прошел по кабинету, не сводя с мужчины взгляда, и присел на предложенное место.

— Итак, с чем пожаловали? — он сложил руки в замок и все так же пристально смотрел мне в глаза.

— Кострецкий, Михальчук и Онищенко, — я произнес три фамилии, и лицо Седого тут же стало каменным. — Вижу, Вы понимаете, о ком я говорю.

— Каков вопрос?

— Эти люди убили человека. Вчера утром.

— Убили, значит, было за что.

— Я Вас понимаю, — кивнул я и продолжил в том же тоне: — но есть границы, за которые переходить нельзя.

— Конкретику хочу.

— Обойдемся без имен. Они обидели очень важного для меня человека.

— Вы хотите сказать, что этот игрок и нищеброд для Вас был важен.

— Нет, я не стану этого говорить.

— Послушай, мальчик, — грубо выплюнул этот урод, зля меня своим тоном, — это взрослые игры, а значит, и разговоры тоже взрослые.

— А мне не до игры, Олег Вениаминович. У Вас есть дочь…

Замолчал, наблюдая за его реакцией, которая не заставила себя долго ждать. Седой заметно занервничал, послабляя на шее галстук.

— Так вот представьте, если бы Ваша дочь одним прекрасным солнечным днем узнала, что ее отца больше нет. Как Вам такая перспектива? — поинтересовался я, но тут же поспешил исправиться, чтобы этот мудак не подумал, что я угрожаю. — Нет-нет, не подумайте, это не угроза, это просто предположение.

— Ты слишком смелый.

— Возможно, — кивнул, но говорить пришло время Седому.


— Я тебя услышал. Сегодня же я накажу их.

— Сделайте так, чтобы они поняли, куда лезть нельзя. А еще лучше, отправьте в тайгу, на растерзание животным.

— Не беспокойтесь, они понятливые.

— Я надеюсь на Вашу помощь.

Я поднялся из кресла и молча прошел к двери.

— Я делаю это только ради Вашего дяди, — услышал в спину, и обернулся.

— Премного благодарен, — я знал, откуда во мне смелость, ведь в моем рукаве был один козырь.

— Эльмир Дамирович… а Ваш отец…

— Не имеет значения! — рыкнул я, не желая слышать из уст Седого имя моего отца.

Я знаю о нем больше, чем он думает. И пусть не строит из себя святого.

— Всего доброго!

Покинув кабинет Седого, я сразу же отправился на встречу с директором соцопеки города Киева. Для меня судьба Кати была сейчас на первом месте, и я не собирался упускать возможность взять на себя опекунство. Благо, средства позволяли, а значит, желающих возразить быть не должно.

Разговор с Седым меня немного напряг. Я знал, кто он и почему заговорил о моем отце. Только вот я не собирался с ним обсуждать эту тему, мой отец для меня святое. И говорить о нем с этим подлецом я не собирался. Собственно, и времени абсолютно никакого не было.

Помимо Катюши, меня ждала работа. Тем более теперь в двойном объеме. Я хотел обеспечить ее полностью, чтобы она больше не чувствовала себя обделенной и никому не нужной.

В соцопеке я провел некоторое время, всеми силами, а точнее купюрами, убеждая, что мне можно доверить подростка. И если они сомневаются во мне, то могут посещать дом, где будет жить Катя хоть каждую неделю.

В то же время я понимал, что они могут подумать, будто я педофил. Увы, в наше время такого тварья навалом. Их бы я сам лично истреблял, топором рубая им хер. А учитывая мою спешку в оформлении документов, и подавно можно надумать различной гадости. Но слава Богу, с мозгами у меня было все нормально, и я просто не хотел, чтобы Катя попала в детдом даже на кратчайшие сроки. Кто милосерден, тот меня поймет.

В итоге, мне позволили оставить Катю Войцех у себя дома, но при условии, что с проверкой будут приходить раз в три дня до момента подписания всех бумаг. Я против не был, хоть каждый день. Главное, что девочку никто не обидит. Она будет под постоянным моим присмотром. И не только моим.

— Катя, ты дома? — спросил громко с порога, оставляя пакеты с покупками на комоде.

— Эльмир Дамирович, здравствуйте, — услышал взволнованный голос и, подняв взгляд, увидел перед собой испуганную Катю, лицо которой было перепачкано мукой.

— Катя? Что случилось?

— Простите, — она виновато склонила голову и сомкнула руки в замок.

— За что?

Я сбросил с ног туфли и подошел к девчонке, осматривая ее на предмет ран.

— Ты цела?

— Да, я… простите, просто хотела научиться готовить пельмени. Я вареники умею, а пельмени никогда… И вот… не получилось.

— А что именно не получилось? — я улыбнулся и вытер след муки на ее щеке.

— Фарш. И эта странная жужжащая мясорубка. У нас была ручная, а эта… я нажала, а мясо… оно разлетелось по кухне.

Она от стыда прикрыла лицо ладонями, а я наклонился и убрал ее руки.

— Послушай, ты теперь просто обязана накормить меня пельменями собственного приготовления, — попытался ее успокоить.

— Эльмир Дамирович, там на стене два пятна жирных.

— Похер на обои. Ой! Прости, не учи таких слов.

— Вы не станете меня ругать? — в ее голосе и взгляде было столько удивления, что даже мне стало не по себе. — Я же лазила в Вашей морозилке без спроса.

— Нашла проблему. Иди умываться! А я пока продукты разберу. А потом новости сообщу.

Она кивнула и наконец-то выдохнула, немного расслабившись.

— Улыбочку быстро! — хмыкнул я, щелкнув девчонку по носу.

Катя улыбнулась и тут же сбежала в ванную комнату умываться. Вот улыбка — это уже прогресс.

Я забрал пакеты и прошел в кухню.

Ничего катастрофического я там не обнаружил. Вполне аккуратно стояла миска с готовым тестом, чистый стол, ну и да… перепачканная мясорубка, забитая мясом. А на стене действительно два жирных пятна. Понятия не имел, как ей это удалось, но уж ругать за такую хрень точно не собирался.

Ну что же, значит, мой небольшой сюрприз оказался кстати.

Пока Катя умывалась, я доставал продукты и выгружал их на стол, предварительно убрав миску с тестом на другой стол. Сейчас я собирался приготовить мясо, а в ближайшие выходные выехать на природу на шашлыки. Думаю, это станет хорошим отвлечением от дурных мыслей для Кати.

— Вы поможете справиться мне с мясорубкой? — услышал со стороны входа в кухню.

— Помогу, конечно. Сейчас будем вместе готовить. Ты пельмени, я стейки. А потом ты мне расскажешь, что мечтаешь попробовать из еды или сделать, в плане каких-то развлечений.

— Ладно.

Катя кивнула и подошла к столу.

— Вы столько всего набрали. Надеюсь, не из-за меня?

— Нет, я всегда так набираю, только сегодня еще и пирожные взял с фруктами. Это уже для тебя. О! Вспомнил! Малиновое варенье, как ты и просила.

— Что Вы, я же…

— Катя, переставай мне выкать. Я хоть и старше, но не дед все же.

— Я попробую, — неуверенный голос и взгляд, метавшийся по кухне, говорил о том, что ей неудобно. Она часто смущается.