Август в Лондоне не гарантирует хорошую погоду, но сегодня утро выдалось прекрасное — яркое, еще не жаркое солнце и чистое голубое небо. Я бодрым шагом возвращалась по Верхней улице, просматривая эсэмэс от Мэтью и Эм. Они бы не оценили телефонный звонок с восторженными излияниями раньше семи утра, поэтому я написала: «Все в порядке» — и стерла целый водопад оскорблений в адрес Саймона, оставив многословные фразы дружеской поддержки, чтобы перечитать в минуту грусти.

Я сложила телефон и сунула в задний карман. Не умею я красноречиво говорить о чувствах и не бросаюсь словом на букву «л». Я люблю родителей, брата, люблю Мэтью, Эмили, Саймона, шоколад «Гэлакси», Александра Скарсгарда[8] и джинсы «Бакстер» из «Топшопа» — и очень-очень люблю мою квартиру. После университета я перебрала много паршивых съемных комнат и вполне терпимых соседок, но прекрасная трехкомнатная квартира на первом этаже, которая из-за кризиса досталась нам почти даром, сразу стала моим домом. Последние полтора года я устраивала в нашем гнездышке мягкую подстилку — в основном из гор неглаженого белья, до которого у меня вечно не доходили руки, но все равно. Дом, милый дом. Я поднялась на пять ступенек к васильково-синей двери и в тревоге остановилась. Что, если Саймон проснулся? Может, нужно было привести себя в порядок перед выходом? Что я ему скажу? Или мы притворимся, что вчерашней ночи просто не было?

— По крайней мере он хоть «Куросом» не пользуется, — сказала я себе и отчасти проходившему мимо парню с собакой, воткнув ключ в замок.

В квартире по-прежнему было тихо, и я осторожно сняла туфли, чтобы не разбудить Саймона. Так. Сейчас почищу зубы, сделаю кофе, а дальше будь что будет. Выложив завтрак на кухонный стол, я пошла в ванную. Ну и что, думала я, умываясь холодной водой. Один трудный разговор, и мы снова пойдем рука об руку к свадьбе, детям и счастью. На всякой дороге встречаются ухабы, у всех бывают затмения. А где вы видели идеальные отношения? Я схватила зубную щетку и напомнила себе, что счастливый брак до конца дней не более чем миф. Сказка. Так, пасты нет… Я машинально полезла в шкафчик у раковины за новым тюбиком. Настоящие отношения — это работа, тяжелая работа. Здесь не обойтись без понимания и компромиссов. Нельзя постоянно бегать от трудностей, надо…

Зубная паста.

В шкафчике не было тюбика, потому что только позавчера я начала новый. Но и в стаканчике ее не было. Как не было и зубной щетки Саймона. И бритвы. Сжимая щетку, я пошлепала обратно в коридор и остановилась перед дверью в спальню. Уже зная, что увижу, я все равно не могла заставить себя открыть ее. На меня накатила дурнота. И злость. И сознание, что меня одурачили. Я тронула дверь ногой и заглянула в щель. Пустая кровать. Я отступила и почувствовала под ногой что-то холодное и твердое и почти сразу же что-то острое, колючее и горячее. Фотография со дня рождения Эмили. Уходя, Саймон, должно быть, сшиб ее на пол. Надо же, торопился.

С зубной щеткой в одной руке и мобильным в другой я съехала спиной по стене, сшибая на пол другие фотографии и глядя, как кровь струйкой течет на ламинат, любовно уложенный Саймоном на следующий день после прошлогоднего финала Кубка футбольной ассоциации. Он всегда говорил, что в футбольный сезон работы по дому быть не может.

Сняв блокировку телефона, я нажала вызов последнего звонка.

— Мэтью! — тихо сказала я, стараясь не шевелить ногой. — Он забрал мою зубную пасту.

Глава 4

— Я его убью!

Я молча кивнула.

— Я его уничтожу. Прижму к асфальту и буду бить в рожу кулаком, руки-ноги повыдергаю и в морду воткну!

— Валяй, — согласилась я.

— А потом я…

— Эмили, — перебил Мэтью, нагибаясь, чтобы поднять меня с пола. — Ты не помогаешь!

Я уткнулась в дружескую грудь, сжимая зубную щетку в одной руке и мобильный — в другой.

— Давай ты мне это отдашь? — попросил он, поднося ладонь. Я отдала телефон.

— И щетку.

Я неохотно рассталась и с зубной щеткой.

Мэтью с Эмили пересекли Лондон в рекордное время и оказались у моего порога прежде, чем я встала с пола. Я позвонила Мэтью, он позвонил Эмили, она позвонила и заказала пиццу, которую, впрочем, еще не доставили, но сам факт утешал. Я рассказала им сокращенную версию всего, что произошло после того, как я уехала на такси, заполняя паузы шмыганьем, всхлипываньями и прочими проявлениями жалости к себе, а друзья, в свою очередь, ввели меня в курс того, чему были свидетелями, то есть в основном описывали, как от удара Пола Саймон сел на задницу. Мэтью восхищенно наблюдал, а Эмили добавила моему бывшему пинок в пах, обозвав его скверным французским словом, которое так и не перевела. Потом кто-то вызвал полицию, мои три мушкетера кинулись в ближайший «Макдоналдс», а Саймон на четвереньках заполз в остановившееся такси. Дальше, собственно, начиналась моя история.

— Мне и в голову не пришло, что он может приехать сюда, — говорил Мэтью, поглаживая меня, устроившуюся на диване, по волосам. — Мы собирались зайти, но ты не брала трубку. Я рассудил, что ты спишь. Всегда отвечай, если не спишь!

— Я правда спала, — сказала я. — Ничего, успокоюсь.

— Конечно, успокоишься, — сказал он. — Даже не сомневаюсь. Всегда хорошо избавиться от урода. Слава Богу, легко отделались.

Кто от кого отделался, большой вопрос. А я не урод. Как мне кажется.

— Да, ты точно скоро успокоишься. — Эм заваривала достаточно чая, чтобы напоить весь Бристоль. — Слушай, может, тебе принять ванну? Теплая ванна поможет.

— Я не знаю.

Как можно не знать, хочется тебе в ванну или нет? Господи, я точно с ума схожу!

— Если тебе чего-то захочется, сразу скажи нам. — Мэтью поцеловал меня в макушку и выжидательно посмотрел мне в глаза. — Или посиди молча, а мы будем говорить. Как тебе больше нравится.

Часы на DVD-плейере говорили, что сейчас десять утра. Компакт-диски с «Безумцами», лежавшие сверху, исчезли. Как сейчас может быть всего десять утра? Нельзя пускать жизнь под откос, не отгуляв выходные. Видимо, диски взял Саймон. Мне надо переодеться. Мне действительно нужно принять ванну. Но от ванны может заболеть нога. Я порезала подошву. И во что мне переодеться? Пижама — как-то недостойно, обычная одежда — слишком оптимистично. Может, снова лечь спать? Еще достаточно рано. Будь это обычная суббота, а не день, когда меня подло бросил человек, с которым я надеялась прожить до конца дней, я бы еще вылеживалась в постели.

— Рейчел, ты опять говоришь про себя, а не вслух? — спросил Мэтью.

«А? Да».

— Он забрал компакт-диски с «Безумцами», — с трудом выговорила я. Это прозвучало напряженно и трагично.

— А ты досмотрела сериал?

Я помотала головой.

— Fils de pute[9], — выдохнула Эмили. — Одно дело — забрать у девушки ее зубную пасту, и совсем другое — унести у нее Дона Дрейпера…

— Так, сначала ванна, — кивнул Эмили Мэтью. Она сразу перестала доливать чайник и кинулась в ванную. Слышно было, как открылись краны, зашумела вода и Эмили обрушилась с ругательствами на горячий кран, как всегда, ошпарившись. — Хорошо?

У меня хватило сил только кивнуть. Я словно спала с открытыми глазами. Прошло минуты две-три, и подруга объявила, что все готово. Мэтью помог мне встать и легонько втолкнул в ванную.

— Тебе сразу станет лучше, — пообещал он, поспешно закрыв дверь, прежде чем я начала раздеваться. Будучи прекрасным товарищем и настоящим другом, Мэтью испытывает дикую неловкость при виде женской наготы. Он с самого начала категорически заявил, что не желает видеть ни единой сиськи, моей или Эмили. Подруга, правда, появлялась перед ним голяком за три недели совместного проживания, а я — нет, щадя его скромность. — Горячая ванна творит чудеса!

— Вода готова. — Эм пробралась позади меня в мою крошечную ванную и убрала мне столько волос, сколько смогла, в хвост на макушку. — Тебе что-нибудь принести?

— Нет, у меня все есть. — Я стянула безрукавку и бросила на пол. Еще пять минут, и она сама уползла бы с моей спины. Джинсы в обтяжку не хотели расставаться со мной. Справиться с ними у меня получилось только с третьей попытки, когда на помощь пришла Эм, мощным рывком сдернув их до колен. Держась за раковину, я смотрела, как она их подняла, улыбнулась мне и захлопнула за собой дверь ванной. Я осталась перед зеркалом в трусах и лифчике, с волосами, собранными в большой растрепанный ананас, зареванная, с нелепо оттопыренной нижней губой. «Ничего страшного, Рейчел. Прими ванну, Рейчел. Сразу полегчает, Рейчел».

Если не смотреть на отражающуюся в зеркале секс-бомбу, пережившую взрыв, ванна выглядела прекрасно, вся в пышной пене, а поднимавшийся пар наполнял воздух приятным успокаивающим ароматом лаванды и чего-то еще. Все, что от меня требуется, — забраться в воду. Одна нога, вторая, вскоре я тоже буду пахнуть чистотой и свежестью. Кожа станет розовой и мягкой, пузырьки защекочут затылок, мышцы расслабятся, и мне, наверное, станет немного лучше. Да вот только этого мне не требовалось. Мне хотелось унывать, хандрить и вспоминать все, что произошло за последние двенадцать часов. Я не хотела чаю, я не хотела лежать в ванне, я не хотела выслушивать сочувствующих друзей. Я хотела, чтобы мой бойфренд вернулся. Но если я не приму ванну, то: 1) Мэтью и Эмили об этом сразу узнают и 2) от меня будет дурно пахнуть. Лучше подчиниться. Если, конечно, в ванне не кипяток, от которого с многострадальной ступни слезет кожа.

До меня доносились звуки срочного саммита под дверью, который устроили мои друзья. Таковы радости дешевого ремонта девяностых — стены тонкие как бумага.

— Так, ты снимай его фотографии со стен, а я займусь постельным бельем, — командовал Мэтью. — Постираю при ста градусах, чтобы последние следы этого дерьма исчезли из квартиры прежде, чем она выйдет из ванной.