С оцепенением Зак смотрел на меня, и я гадала, о чем он думал, вглядываясь в мои глаза. Он был красив. Просто чертовски. В моей груди больно кольнуло, когда вместе с воспоминаниями о прошлом лете пришла безмолвная лихорадочная тоска, удушающим жаром пронесшейся по телу, затронув все струны души.

Я лежала на нем непозволительно долго, и уже давным-давно должна была встать. Но мы не шевелились, будто каждый из нас боялся того момента, когда эта идеальная тишина могла рухнуть.

Я вздрогнула, когда Зак приблизил руку к моему лицу и заправил за ухо выбившуюся прядь волос. На его губах расцвела умиротворенная улыбка, и мне захотелось прикоснуться к ним.

Я хотела поцеловать этого парня.

— У меня чешется живот, — полушепотом произнес Зак, продолжая испытывать меня неподвижным взглядом.

И усмехнулся.

У него чешется живот.

Наши лица находятся в нескольких дюймах, и с момента, когда я увидела его после десяти месяцев разлуки, мы впервые были так близки к поцелую.

А у него зачесался живот.

Я начала смеяться. Опустив голову, уткнулась лбом в плечо Зака.

Мы действительно близко друг к другу, и я не ощущала тяжести в груди. Я не чувствовала, что в этом было что-то неправильное. Наоборот. Мне показалось, что именно так и должно быть: я и он в этом богом забытом поле, мы лежим на земле среди кукурузы и смеемся, как ненормальные.

Сейчас нахождение Зака поблизости в какой-то мере успокаивало меня.

Уже можно утверждать, что я схожу с ума?

Слезла с него, перекатившись на спину, и уставилась на недосягаемое черное небо, усыпанное яркими звездами.

— Они потрясающие, верно? — едва слышно вопросил Зак, глядя вверх.

— Угу, — промямлила я, завороженная красотой ночи.

— В детстве я думал, что после смерти люди становятся звездами. Именно это я считал раем. Вечно мерцать в невиданных просторах космоса, дарить людям надежду и радость, потому что для меня звезды всегда были чем-то большим, чем просто… звезды. Я даже хотел стать астрономом, чтобы изучать их.

Я издала слабый смешок.

— Это даже представить трудно.

Зак хрипло рассмеялся, сложив руки на груди.

— Но потом мама сказала мне, что звезды — это всего лишь звезды, — улыбка померкла на его лице, ушла из низкого голоса. — И они не вечны. И что вселенная не является раем. Его вообще не существует. Как и Бога. Но вселенная живая, и она все чувствует. И ей больно, когда звезды умирают. Больно так, как людям, теряющим своих близких. Возможно, ее боль в тысячи, миллиарды раз сильнее, ведь она безгранична, и звезд так много…

В этом определенно был смысл.

Тоскливо вздохнув, Зак приподнялся на локтях и взглянул на меня.

— Пойдем?

Он поднялся с земли и протянул мне руку. Я медленно перевела задумчивый взгляд с неба и встала на ноги без его помощи.

— Пойдем, — согласилась глухо и медленно поплелась в сторону озера.

Пройдено больше половины пути. Осталось немного.

— Постой.

Зак взял меня за руку. Без предупреждения.

Я вздрогнула и раскрыла губы, пытаясь вдохнуть воздух.

Непоколебимая уверенность в том, что я более-менее контролирую ситуацию, раскрошилась за считанные мгновения.

— Не надо, — попросила я, закрыв глаза.

— Почему?

Издала судорожный вздох, но рукой так и не шевельнула.

— Потому что… не надо, — у меня недостаточно сил отвести глаза.

Крошечная улыбка, от которой повеяло теплотой, озарила его лицо.

— Ты не можешь ответить, значит, не уверена. А если не уверена, то я могу это сделать, — как бы в подтверждение его пальцы крепче сжали мою ладонь, которая в один миг стала влажной. — В этом невинном жесте нет ничего такого, что могло бы вызвать у тебя разочарование, Наоми.

Для меня это не было невинным жестом. Для меня это было нечто большим. Нечто значимым.

— Я не разочарована, — с трудом произнесла, пытаясь сохранить свое дыхание ровным.

— Твои глаза выдают тебя. Твой голос.

— Ты не знаешь этого.

— Знаю.

Я громко выдохнула.

— Я не разочарована, ясно? Мне просто неприятно.

Очередная ложь.

— Но, тем не менее, ты не убираешь свою руку, — с поразительным спокойствием заметил он. — Поэтому не думаю, будто тебе неприятно из-за того, что я держу тебя за руку.

Зак воздушно коснулся костяшек моих пальцев.

— Чего ты хочешь? — спросила бессильно.

— Чтобы ты вела меня вперед, — вкрадчиво отозвался он. — Я уверен, что потеряюсь, если ты отпустишь мою руку.

В его словах присутствовал иной подтекст, но я не хотела концентрировать на этом внимание.

Аквамариновые глаза, устремленные на меня, принуждали к безропотности, и мой неукротимый нрав уступал чувствам и желанию сжимать ладонь Зака. Его теплая кожа казалась мне горячей, но я предполагала, что пылаю как раз таки я, а не он. Зак выглядел спокойно. Он смотрел на меня сверху вниз, и в его взгляде читалась стальная уверенность в том, что я не откажусь и буду держать его за руку столько, сколько потребуется.

Он контролировал меня. И теперь я понимала это.

А еще то, что так было всегда. Мне лишь казалось, что я могу вести нашу игру и лидировать в ней. На самом же деле все иначе. Зак всегда был сильнее меня. Он лишь позволил мне думать, что я способна играть с ним, а не наоборот.

— Ты жалел хоть раз о том, что бросил меня?

Почему-то мне показалось, что больше не представится момента лучше, чем этот, для того, чтобы задать этот вопрос.

Если он ответит «нет», я буду самой жалкой девушкой на свете.

Черт. Я уже жалкая, раз спросила об этом.

Мне следовало держать язык за зубами.

Я такая идиотка…

— Каждый день, — сказал он на выдохе.

Взметнув на него отчаянный взгляд, я хотела попросить его повторить эти слова.

— Я жалел об этом каждый раз, когда думал о тебе, — Зак сделал небольшой шаг ко мне, и на этот раз я не отступила. — А ты всегда в моих мыслях, Наоми.

Он поднял руку и неуверенно потянул ее к моей щеке. Его глаза беззвучно спрашивали разрешения дотронуться до меня, и так же безмолвно я дала ответ.

Закрыла глаза, когда холодные, дрожащие пальцы коснулись кожи на моем лице. Я вспыхнула и сделала глубокий вдох. Меня обдуло яростным жаром.

— Господи, как давно я хотел прикоснуться к тебе, — прошелестел Зак.

Я молчала, наслаждаясь тем, как его пальцы ласкали мою щеку. Я нуждалась в этом, и только получив, осознала, насколько сильным было это желание. Мне было страшно открыть глаза, потому что все происходящее могло отказаться не настоящим.

— Клянусь, я скучал, — прошептал он, выводя легкие узоры на моей коже. Это заставляло меня неистово дрожать. — Каждый. Чертов. День. Наоми.

Я сделала резкий вдох и задержала дыхание.

— Я хотел позвонить тебе, наверно, миллион раз. Сказать, что был идиотом, и чтобы ты вернулась. Ко мне. Я облажался, — его голос жалостливо надломился, и я посмотрела на него. Холод сковал мое сердце, когда глаза, которые я любила, наполнились необъятной грустью. — Я не достоин тебя, твоего прощения и доверия. Я согласен с тем, что ты презираешь меня и ненавидишь.

Мне хотелось остановить его и сказать, что я никогда не ненавидела его по-настоящему, лишь делала вид, что способна на это. Но я была полностью поглощена печальными глазами цвета лазурита, поэтому промолчала.

— Я ходячая неприятность, Наоми. Все, что окружает меня, рушится. Я сам все порчу, — его откровение на этом не закончилось. — Но я слишком эгоистичен, чтобы держаться от тебя подальше. Прости за то, что я не могу избегать тебя. Прости, что не могу уберечь от себя. Мне так жаль, — Зак сочувствующе скривил брови.

Вероятно, это было сном, потому что я не представляла себе такое развитие событий в реальной жизни.

Я не надеялась услышать подобные слова.

Я не надеялась, что когда-то буду так близка к тому, чтобы обнять Зака и сказать, что между нами все хорошо.

— Я бы сделал все, чтобы вернуть тебя, потому что, встретившись в кафе спустя столько месяцев, я понял, как сильно скучал. Я не думал, что ты будешь оказывать ТАКОЕ влияние на мое сердце.

Страдания в его голосе терзали мою душу.

— Ты можешь не верить мне сейчас, но я говорю правду.

Зак приблизился ко мне еще на несколько дюймов и наклонился вперед, чтобы лучше видеть мое лицо.

— Жизнь так коротка, Наоми. И я устал тратить ее на ложь и ненависть. Бездействуя, я ничего не добьюсь. Я останусь там, откуда начал, и дальше будет только хуже. Знаешь, все те чертовски болезненные процедуры, которые проходит мама, отнимают у нее силы, и порой она не может связать даже пару слов. Но она продолжает отравлять свой организм химией и дерьмовыми лекарствами, потому что хочет жить. Она борется и не опускает руки. И глядя на нее, я осознал, как важно сражаться за то, что нам дорого. Ты дорога мне, Наоми. И я хочу бороться за тебя.

Мое сердце перестало биться.

Что он сказал?

Я впала в оцепенение, и меня унесло в пучину головокружительных эмоций. От бешеного волнения, кружившего в воздухе, стало почти невозможно дышать. У меня задрожали коленки, и я изо всех сил старалась не упасть.

Безумно трогательные слова Зака и его проникновенный взгляд вызвали в моей душе нешуточные сомнения. С одной стороны мне хотелось надеть обратно свою броню и идти в бой, как я планировала изначально. Но голос влюбленного сердца твердил, что я должна дать Заку второй шанс. Возможно, это поможет не только ему, но и мне. Возможно, все будет хорошо.