– Да, тяжелобольным, или это говорят сомнительные доктора из Калифорнии, а не слегка сварливая жена.

– Слегка сварливая? – саркастически переспросил папа. – Это ты давно домой не приезжала. Сегодня выдался трудный день, плюс мы с Алексом слушали музыку семидесятых, и у меня создалось нужное настроение. И вообще я не знал, что вы уже вернулись.

– Моя свадьба подтолкнула тебя к наркотикам. – Я подняла ноги на стул и обхватила колени. – Мне очень жаль.

– Не столько свадьба, сколько эта твоя подружка. – Кивком головы папа указал в сторону дома. – Вот уж не думал, что встречу женщину, которая станет воспитывать меня въедливее, чем твоя мать. Ты видела список дел, который она мне дала?

– Не видела, – призналась я. – Но ты можешь не волноваться, Дженни и себе оставила дел по горло. Она тебя не убьет, если ты не достанешь нужного коврового покрытия в шатер.

– Точно не убьет?

– Ну… все же убьет, наверное.

Мы посидели в дружеском молчании. Я представила, как Дженни в платье подружки невесты гоняется за отцом по саду с его собственной мотокосой «Блэк и Декер».

– Как хорошо, когда ты дома, детка! – Папа потрепал меня по колену – эквивалент сентиментального поцелуя в семействе Кларков. – Я по тебе соскучился.

– Я по тебе тоже, – сказала я, удивившись, насколько это правда. – И по маме.

– В самом деле? – не поверил папа.

– Да, я по вас соскучилась.

– У тебя все нормально? – Папа достал другую жестянку, на этот раз действительно с мятными леденцами, и протянул мне конфету. – С работой, с деньгами правда хорошо?

– С деньгами все отлично, – заверила я. – На апартаменты в «Плазе», конечно, не хватит, но я вовсе не банкрот. И с работой все хорошо. Впервые в жизни я искренне могу сказать, что люблю свою работу. Все идет как надо, я не пребываю в вечной кабале у банка.

– Ты мне это десять лет говорила. – Папа отправил в рот еще один леденец и убрал банку. – Теперь эти слова меня не убеждают.

– Но на этот раз это правда, – засмеялась я, вспоминая свою первую восхитительно черную[19] выписку о состоянии банковского счета. – Дела идут хорошо. Намного лучше, чем просто о’кей.

Папа пристально смотрел на меня серо-голубыми глазами, положив руки на колени.

– Ты мне все сказала? Больше ничего не хочешь добавить?

– Например? – Я не могла понять, волнуется ли он за меня или соблазняет более тяжелыми наркотиками. Я смотрела только первый сезон «Во все тяжкие» и еще не видела «Прослушку», поэтому пока не знала всех кодовых слов.

– Все, что угодно. – Папа неловко потер большими пальцами друг о друга. – Даже то, что не хочешь говорить маме. Или считаешь, что мы не захотим это слушать. Мне ты можешь сказать все.

– Конечно, раз у меня теперь такой веский повод для шантажа! – Я пнула ящик, где папа прятал косячки и заготовки. – Но мне не в чем признаваться. Я в восторге от того, что сейчас происходит в моей жизни.

– Ну, тогда и я счастлив. Алекс производит впечатление хорошего парня. – Папа немного выпрямился и бросил серьезный тон. – Мы с ним поговорили, у него есть голова на плечах, хотя он и музыкант.

– Хотя и музыкант, – повторила я. – Значит, мать не собирается в последнюю минуту встать и запретить мне выходить за него замуж?

– Я привяжу ее к стулу, – пообещал отец. – Алекс разумный, не какой-нибудь нищий уличный музыкантишка, и он явно без ума от тебя. На мой взгляд, слишком красив, но он смеется моим шуткам. Лучшего для моей девочки и желать нечего.

Хорошая новость. Я люблю папу, я люблю Алекса, значит, с этой стороны можно не ждать подвоха.

– А мне для здоровья полезнее побыстрее спихнуть с рук эту свадебную кутерьму. Не могу больше слушать разглагольствования твоей матери о том, приглашать ли на свадьбу соседку, которая присматривала за тобой в семилетнем возрасте.

Брови у меня сошлись на переносице. Не хочу приглашать ту соседку. Она была врединой и не давала мне смотреть «Синего Питера».

– Правда, одно мне в самом деле интересно… – Папа повертел в руках отвертку. – Ты знаешь, я всегда любил духовые оркестры.

Это я знала.

– И даже играл в одном оркестре в свое время.

Этого я не знала.

– Я понимаю, этого нет в планах Дженни, и ты можешь отказаться, если сочтешь глупостью, но один из наших предложил сыграть для тебя на свадьбе. Всего несколько песен.

М-да. Пока я была в Штатах, папочка превратился в замечательного трубача-наркомана. Я зажала рот руками, сдерживая всхлип.

– Это, конечно, глупо. Твоя мать сказала, что это глупо. Дженни планирует пригласить струнный квартет.

– Да? – Мне стало интересно, что еще запланировала Дженни, не удосужившись сказать мне. – Ну и что? Я хочу, чтобы твой духовой оркестр играл у меня на свадьбе.

Никогда не думала, что произнесу такое. Вовсе я этого не хотела, но кто откажет родному отцу, да еще в сарае с инструментами, когда он едва решился выговорить просьбу, а ты переживаешь самый волнующий момент с тех пор, как он водил тебя на церемонию принесения скаутской клятвы? Ну и что, пусть его оркестр поиграет полчасика. Может, и неплохо получится.

– Я тогда скажу своим музыкантам! – Папа гордо выпятил грудь. – Они будут вне себя от удовольствия. А твоей матери придется проглотить собственные слова.

– Мы-то с тобой знаем, как она это любит, – сказала я, надеясь, что мои благие намерения не выйдут мне боком. Алекс будет только «за» – он обожает любую живую музыку, – но Дженни не одобрит, да и мать в восторг не придет. Так что лучше бы этим музыкантам сыграть хорошо, целее будут!

– Вот бы вы погостили подольше, – сказал папа, хлопнув руками по коленям и вставая. – Но я понимаю, у вас своя жизнь, и вам не терпится к ней вернуться.

– Ну, не так скоро, – заверила я, глядя на папу при тусклом свете лампочки. Он выглядел хорошо. Счастливым. – Мы останемся ровно настолько, чтобы не показаться невежливыми. По крайней мере до тостов. А затем, естественно, уедем.

– Стало быть, мне придется сесть на самолет и прилететь самому, да? – Он нагнулся и поцеловал меня в макушку. – Алекс говорит, в Нью-Йорке есть очень интересные виски-бары, и еще я хочу, чтобы мой внук или внучка знали своего деда.

Какие еще внук или внучка? Чуяло мое сердце, что давать родителям ключи от нашей квартиры – плохая идея. Алекс получит оплеуху, когда придет домой. Если он придет домой.

– Не хочу быть просто «стариком с фотографии»! – Папа открыл дверь сарая и подмигнул мне. – Хотя со старостью я, пожалуй, ничего поделать не смогу.

– Пожалуй, нет. – Я посидела молча, глядя, как папа шагает через сад к дому. Ну по крайней мере он одобряет мой выбор мужчины. И даже ждет внуков, которых я ему не обещала. Я ломала голову, успеет или нет духовой оркестр выучить несколько песен Алекса, как вдруг мобильный во внутреннем кармане кардигана издал тихую трель. Взглянув на экран, я увидела неопределившийся английский номер, который показался мне знакомым. И я ответила. Потому что я дура.

– Алло?

– Энджел?

Еще бы мне не узнать этот номер! Я ежедневно набирала его почти десять лет.

– Марк.

– Значит, ты еще здесь? – нервно спросил он. Правильная реакция.

– Да. – Я набрала воздуха и надула щеки, чтобы не разразиться потоком оскорблений.

– Понятно, я это… – Он шумно вздохнул. – Что ты делаешь завтра?

– У меня дела.

Прекрасный ответ, Энджел. Просто классика!

– О’кей. Я подумал, может, ты хочешь кофе? Пообщаться немного? – Судя по звуку, он куда-то шел. Дыхание звучало резче, чем обычно. Я посмотрела на часы – в семь вечера в понедельник он должен быть на пути в теннисный клуб. И я ненавидела себя за то, что знаю это. – У меня отгул, может, встретимся за обедом?

– Может. – На секунду мой мозг явно утратил контроль над центром речи. – За кофе.

– Отлично! – В голосе Марка отчетливо послышалось облегчение. Напрашивался вопрос, почему ему не все равно. – Я заеду за тобой часов в одиннадцать.

Он отключился прежде, чем я успела опомниться и объяснить ему, в какое место он должен засунуть себе кактус. Я сидела и смотрела на телефон, ожидая от него чего-то большего, чем напоминание о том, что теперь моя очередь писать слово в онлайн-игре. Поэтому когда он зазвонил, у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

– Алло, – сразу ответила я. Это был Алекс. – Что происходит?

– Привет, – прорезался сквозь помехи голос Алекса. – Как у вас сегодня? Нашли платье?

– Нашли, совершенно невероятное, – подтвердила я, не зная, сколько на эту тему можно рассказывать жениху. – Ты написал свою клятву?

– Нет еще, – отозвался он. – Зато твой папа спрашивал, не хочу ли я курнуть с ним анаши в саду.

Я посмотрела на секретный ящичек и вздохнула.

– Я отказался. – Судя по звукам автомобильных гудков, сирен и невыносимому фоновому шуму, Алекс находился на улице и где-то далеко отсюда. В саду было тихо, спокойно и пустынно. И это напрягало. – Я хотел предупредить, что сегодня останусь у Стивена. Мы едем в какой-то паб в Шордиче, а он живет совсем рядом. У нас встреча с людьми из компании звукозаписи, а затем, наверное, посмотрим шоу.

– У Стивена? – Я не хотела показывать, будто я дуюсь. Даже если я правда дулась. – Он же не имеет отношения к звукозаписи!

– Он друг, – объяснил Алекс. – Хочешь приехать познакомиться?

Я и хотела, и нет. Хотела, потому что мне не терпелось прогнать поцелуями осадок от разговора с Марком, и не хотела, потому что до Шордича добираться как минимум час. К тому же невыносимо страдало мое самолюбие – в моем же городе у Алекса друзья круче, чем у меня!

– Я, пожалуй, откажусь. – Я взвесила возможные варианты: шанс понежиться в ванне и необходимость одеваться, садиться на поезд, затем на метро и остаток вечера общаться с шордичскими мисс. Вильямсбург – да, Восточный Лондон – нет. Для него я недостаточно крутая. – Хоть и жаль, что я не познакомлюсь с твоими друзьями.