Я не хотела улыбаться, но не удержалась. Вот почему я выхожу за него замуж! Мать права, у него есть голова на плечах.

– Будто Микки-Маус попал в роман Диккенса. – Он сжал мне колено, побуждая засмеяться. И добился своего.

Алекс отвел волосы с моего лица. Как гребенка, его пальцы пробежали по корням волос, и тело стянула сладкая дрожь. Сто процентов, в прежней жизни я была толстой кошкой-неженкой.

– Ты сейчас ляжешь спать и проснешься утром свежая и бодрая.

– Да? – не поверила я.

– Да.

Он чуть оттолкнулся от моих коленей и взял руками мое лицо, притянув к себе для долгого нежного поцелуя. В темноте, когда я ощущала его теплое тело рядом с собой, мне было все равно, в какой точке земного шара мы находимся. Неожиданно все обрело смысл. Алекс был моим домом. И когда я это поняла, происходящее перестало казаться мне странным.

Глава 9

Утреннее пробуждение в своей комнате привело меня в замешательство. Пробуждение рядом с Дженни привело меня еще в большее замешательство. Сверившись с экраном айфона, я увидела, что уже почти полдень. Это как раз замешательства не вызвало – просто я устала с дороги.

Со стоном перевернувшись на бок, я свесила ноги с кровати, медленно вспоминая вчерашний день: аэропорт, супермаркет, Луиза, Луиза с ребенком, Алекс, Дженни и я со своим несерьезным ребячеством. Алекс прав, никто не виноват, что я вышла из себя. Может, не наткнись я в магазине на Марка, или отоспись в самолете, или не дергайся так из-за презентации… Новая неделя не станет легче, если я продолжу выступать в амплуа законченной стервы.

Освеженная душем, со свежим макияжем, в свеженьком летнем платье цвета морской волны «Нанетт Лепор» и коричневых кожаных босоножках без задника я решилась спуститься на кухню с улыбкой на лице. Там никого не оказалось. Вздохнув, я отвела с лица несколько прядок, уже выбившихся из дерзкого хвоста на макушке, и поставила чайник. Чай. Чай все дело поправит. Полдень уже миновал, но для коктейлей еще рановато. Разве что – я оглянулась через плечо – по-быстрому приготовить «отвертку». В конце концов, сегодня воскресенье. Будь мы дома, я уписывала бы сейчас бранч за обе щеки, а бранч означает как минимум «Кровавую Мэри».

Я выключила чайник, вынула водку из-под кухонной тумбы и щедро налила себе в чашку, закрасив сверху апельсиновым соком. Глоток, вздох, расслабон. Идеальное преступление.

– Энджел! – послышался голос.

Я едва не выпрыгнула из собственной кожи и торопливо спрятала «Смирнофф», заметив, что новая бутылка «Джек Дэниэлс» уже не выглядит такой новой. Жидкости в ней убавилось наполовину. Ай-яй-яй, папа. Вот откуда у меня проблема с алкоголем.

– Мы в саду, – сказала мать. – Принеси печенье в коробке.

Изобразив на лице фирменную улыбку работников «Макдоналдса», я взяла жестянку с печеньем, проверила, нет ли в ней «Хобнобс», и двинулась в сад.

– Доброе утро! – Я поставила печенье на кованый стол и ехидно оскалилась, не слишком выразительно, правда, чтобы не походить на ротвейлера. – Чем планируем заняться?

Алекс, сидевший напротив меня в джинсах и футболке с Дэвидом Боуи, подозрительно похожей на выглаженную, улыбнулся в свою чашку кофе.

– Уже день, – ответила мать. – Мы как раз обсуждали, где бы пообедать. Алекс предлагает куда-нибудь сходить всем вместе.

– Какая прелестная мысль, – констатировала я, сделала большой глоток и невольно содрогнулась. Кажется, получилось крепковато. – Я столько мечтала о воскресном пикнике!

– О, сегодня кто-то встал с той ноги! – Папа поднялся со стула и поцеловал меня в макушку. Слава Богу, водка не пахнет. – Мы с Алексом почти такие же лентяи, как ты. Поздние пташки, правда, сынок?

Сынок?! Ну ничего себе!

– Точно, – подтвердил Алекс. – У твоего папы есть потрясающий винил. Ты мне не говорила, что он был рокером.

– Вот не знала, что кассеты с Филом Коллинзом делают кого-то рокером, – сказала я в спину отцу, который направился к своему сараю. Ах, этот сарай!.. Последний бастион мужской свободы.

– Ты шутишь? – Алекс подался вперед и зевнул. – У него столько записей! Представляешь, он Боуи в семидесятых видел!

Я посмотрела на футболку Алекса и перегнулась через стол ее понюхать. Футболка отчетливо пахла «Комфортом». Явно глаженая.

– Это что, папина?

– Была, – отозвался отец. – Я подарил ее Алексу. Чтобы осталась в семье. Мне как-то ни разу не пришлось ее надеть за последние сорок лет.

Мое решение быть паинькой подвергалось серьезной проверке на прочность. Мать сидела очень спокойная. Я готова была спорить на зарплату, что ночью она устроила себе «ботоксферст», а папа с Алексом обменялись одеждой и допоздна слушали записи… Может, и не я одна выпиваю с утра?

– Мы почти прикончили ту бутыль виски! – прокричал отец. – Этот парень меня перепил!

А-а, так вот как Алекс поднялся у него по карьерной лестнице зятьев. Их сдружили рок семидесятых и выпивка до отключки. А мать видела, как Алекс, не морщась, держал на руках младенца и ничем ему не навредил. Большего и желать было нельзя: его приняли. Меня охватило огромное облегчение. Или это подействовала «отвертка»? Надо поскорее что-нибудь съесть.

– Дженни встала? – Мать, уже с накрашенными губами и глазами, взяла печенье «Бурбон». – Нам скоро выезжать, если мы хотим занять столик в саду.

– Нет, спит как сурок, – сказала я, ожидая от кого-нибудь комплиментов моему внешнему виду и гадая, неужели мать выглядит лучше меня. Я так надеялась, что платье произведет эффект. – Схожу спрошу, пойдет она с нами или нет. Кстати, сад выглядит очень мило.

– Отец готовит его к празднику, – ответила польщенная мать. Моя мать не только одна из главных страдалиц Англии, она еще и ни за что не упустит возможности ткнуть мою тетку Шейлу носом в тот факт, что наш сад в три раза больше, чем у нее. Я всю жизнь борюсь с теми же самыми генами. Наверное, поэтому меня так бесит, что никто ни слова не сказал о моем очень красивом и отнюдь не дешевом платье. – Тут разобьем небольшой шатер, – сказала она, указывая на красивый зеленый участок между двумя серебристыми березами. – А в сарае отец устроит бар. Он этому как-то слишком обрадовался.

– Я учусь смешивать коктейли, – отозвался папа из-за закрытой двери. – Зовите меня Том Круз!

– Не зовите его Томом Крузом, – велела мать, понизив голос. – Ни в коем случае. Энджел, ты идешь спросить у Дженни? Бедняжка, надеюсь, она не заболевает. Прелестное платье, кстати.

Я кивнула, похлопала Алекса по его преступно мягкой футболке и, громко стуча босоножками, удалилась в дом. Прелестное платье!

* * *

Воскресный обед Дженни решила пропустить, насколько я поняла сонный невнятный бубнеж из-под одеяла. Я потрепала подругу по макушке, сказала, где мать спрятала ее шоколад, и посоветовала не шляться по солнечному Сюррею без сопровождения, чтобы соседки моей матери не сожгли ее ненароком как ведьму.

В паб доехали без приключений. Родители были странно тихими и нарушали молчание, только если мы проезжали мимо кого-нибудь из садоводческого центра, кто – какая неожиданность! – мог болеть раком (а мог и не болеть). Мы с Алексом были надежно пристегнуты ремнями безопасности на противоположных концах заднего сиденья. Это, конечно, не смелый петтинг на заднем сиденье такси, но смотреть в окно на английскую провинцию, держась с бойфрендом за руки в надежде, что родители не видят, тоже не лишено определенной прелести.

Сад возле паба был практически безлюден – лишь пара детей сидела на качелях, и курильщики-завсегдатаи прятались в углу. Посетители явно считали, что близость к бару способствует быстроте обслуживания, и были правы. Я завидовала, но, с другой стороны, пить на глазах у родителей мне всегда было неловко. Все удовольствие пропадало.

– Теперь, когда ты выспалась и не такая надутая, поделись с нами своими планами на неделю, – сказала мать, заказывая «спитцер». Папа с Алексом взяли по пинте пива. Я попросила диетическую колу, дав себе слово позже выпить стакан вина у бара. Ну, раз я уже не такая надутая.

– А ты разве ничего не будешь? – спросил папа чуть более высоким, чем обычно, голосом. – Может, бокал вина?

– Я еще не отошла от перелета, – солгала я, обливаясь в душе слезами.

– Не пьет. – Мать искоса посмотрела на отца, шевельнув бровями. Неужели они знают, что во мне уже кружка водки? Может, на бутылке была отметка, которой я не заметила? Как в мои подростковые годы? – Не пьет. Ну так что с планами на неделю?

– Ну, в камне мало что высечено. – Я вынула айфон и открыла календарь. – Встреча со «Спенсер Ю-Кей» в четверг, твой день рождения в субботу. У Алекса тоже деловые встречи, да? – Он сообразил кивнуть. – Еще Дженни, наверное, захочет посмотреть достопримечательности. А что?

– Просто интересуюсь, – пожала плечами мать. Проблема с моей матерью в том, что основное у нее надо читать между строк. Когда она говорит, что просто интересуется, это значит, что ей требуется посекундный маршрут всех нас троих, иначе она вживит нам маячки, как бродячим собакам. – Я тут подумала о свадьбе…

– Вот как ты заговорила?

Алекс слегка пнул меня под столом и подался вперед.

– Да, – продолжала она, расправив плечи и прочистив горло. – Я думала о том, что ты сказала, – о скромной церемонии, на которой будут только близкие друзья, и вот что пришло мне в голову: а почему бы не устроить свадьбу здесь?

– Здесь, в пабе? – Бессмыслица какая-то.

– Нет, – глубоко вздохнула мать. – Здесь, дома. На этой неделе.

Я почувствовала, как напряглось бедро сидевшего рядом Алекса, но выражение его лица не изменилось. Мать с отцом, напротив, засияли, как рождественские елки.

– Понятно. – Я положила ладони на деревянную столешницу и посмотрела на небо. Какие прелестные пушистые белые облака! – Вы хотите, чтобы мы поженились на этой неделе?

– Да.

– При том, что процесс организации свадьбы обычно занимает полтора года?