— Да нет, у меня хорошие новости, но не о Реймонде, — ответил Николас. — Вот, взгляни на это.

Он вытащил из своего кармана номер газеты «Дейли скетч». Заголовок на первой полосе гласил:


УЦЕЛЕВШИЕ С ТОРПЕДИРОВАННОГО

И ЗАТОНУВШЕГО КОРАБЛЯ НАХОДЯТСЯ

В БЕЗОПАСНОСТИ В ОДНОМ ИЗ ПОРТОВ

НА ВОСТОЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ АНГЛИИ.


Николас указал пальцем место немного ниже заголовка и затем прочел: «Среди тех, кто уцелел, проведя в море в шлюпке шесть суток, были: Кей Прентис, кинозвезда Голливуда и дочь знаменитого художника Саймона Прентиса».

— Кей! — воскликнула Фенела. — Так она дома! Ах, как бы нам сейчас же связаться с ней?

Николас перевернул газетную страницу и показал Фенеле то место на последней странице, где было приведено окончание этой заметки.

— Вот, смотри, — проговорил он. — «Мисс Кей Прентис, у которой мы прошлым вечером взяли интервью в отеле „Савой“, отметила героизм моряков, которые управляли кораблем, и сказала…»

Фенела отложила газету в сторону.

— Так Кей в «Савое». Ах, давай позвоним туда. Правда, не знаю, может быть, она уже вернулась домой. Какой ужас она, наверное, испытала, когда в их корабль попала торпеда!

— Так я позвоню ей от твоего имени? — спросил Николас.

— Да, пожалуйста, — ответила Фенела. — А я немедленно сообщу эту новость отцу и My.

Она взяла газету и выбежала из комнаты, не дожидаясь своего мужа, который не мог передвигаться так быстро.

Саймон, так же как и My, пришел в волнение, когда Фенела прочитала им заметку в газете; и когда наконец они дозвонились до Кей в отеле «Савой», то всей семьей собрались у телефона, и каждый в нетерпении ждал своей очереди, чтобы поговорить с ней.

— Почему же ты не дала нам знать, что собираешься вернуться домой? — спросила Фенела.

— Это длинная история, — ответила Кей, — но когда увижусь с вами, то обязательно обо всем расскажу. Могу я приехать и остановиться у вас?

— Ну конечно же. А когда ты приедешь, сегодня?

— Нет, а приеду завтра, — пообещала Кей. — Сначала мне необходимо приобрести хоть что-нибудь из одежды. Я прибыла в Англию в одной ночной сорочке, да еще у меня уцелели пара брюк и шуба. Это все, что мне удалось прихватить до того, как нам пришлось покинуть корабль.

— Ах, Кей, какой ужас! Ты очень испугалась?

— Я была повергнута в полнейший шок, хотя следует сказать, что все происходящее тогда с нами казалось совершенно нереальным, эпизодом из очень плохой пьесы, которая будет продолжаться и продолжаться нескончаемо. Но я все расскажу тебе подробнее, дорогая. Я буду у вас завтра, так что встречайте меня на железнодорожной станции.

— Обязательно встретим, — пообещала Фенела. Она положила трубку на рычаг и повернулась к членам своего семейства:

— Представляете себе, ведь мы не виделись с Кей уже восемь лет. У нас так много накопилось, что сказать друг другу, что я и не знаю, с чего мы начнем наши воспоминания.

Тетя Джулия, которая присоединилась ко всей группе, окружавшей телефон, проговорила в сомнении:

— Если сюда приедет ваша сестра, то, по-видимому, вы попросите меня уехать. Я ведь знаю, как мало комнат в вашем доме.

Фенела, которая уже успела подумать об этом и решила, что так для них было бы удобнее всего, собралась сердечно поблагодарить тетю Джулию за ее предложение, как вдруг Саймон опередил ее.

— Безусловно, вы никуда не поедете, — проговорил он. — Вы обязательно должны остаться у нас. Кроме того, это ведь единственный случай для вас увидеть всю нашу семью в сборе.

— Ну, если вы вполне уверены, что я могу остаться, — проговорила тетя Джулия, очевидно опасаясь, что окажется им в тягость.

My порывисто бросилась к ней и взяла ее под руку.

— Мы ни за что не позволим вам уехать, — проговорила она с открытым радушием. — Пожалуйста, не уезжайте, тетя Джулия.

— Хорошо, тогда я остаюсь, — сказала Джулия Мак-Клелланд.

Фенела уловила в ее тоне нотки облегчения и радости.

«Ладно, придумаем что-нибудь, — решила она про себя. — Слава богу, детская сейчас пустует, а сами дети в Уэтерби-Корт».

И только после того, как они все разбрелись по разным комнатам, обсуждая, как все устроится в будущем, и она осталась наедине с Николасом, Фенела начала обдумывать, как же им расселиться в доме.

— Я все думаю, нет ли у тебя кого-нибудь на примете, кто мог бы приехать сюда и помочь мне по хозяйству? — обратилась она к своему мужу.

— Я обязательно подыщу кого-нибудь, — пообещал он ей. — Мне не хотелось бы, чтобы вся работа по хозяйству свалилась на твои плечи. — А затем добавил: — У меня появилась надежда, что ты все-таки вернешься домой.

— Домой? — удивилась Фенела, в первое мгновение не осознав, что он ведь имеет в виду Уэтерби-Корт. — Ну, пока еще нет никаких признаков, что я смогу это сделать, правда?

— Ты уже предлагала отцу переехать к нам?

Фенела отрицательно покачала головой.

— Прости меня, Николас, я даже не осмелилась заговорить с ним об этом. Видишь ли, ему нравится оставаться тут, потому что здесь ему все знакомо вокруг. Это на самом деле нечто сверхъестественное — то, что он умудряется самостоятельно ходить по комнатам, спускаться и подниматься по лестницам. Он никогда не сможет чувствовать себя так свободно в твоем огромном доме, который к тому же совершенно незнаком ему.

— В нашем доме, — поправил ее Николас. — Мне не хватает тебя, Фенела.

— Правда? — улыбнулась ему девушка.

В первый раз она не позволила себе уклониться от разговора с Николасом, когда в его тоне прозвучали нотки интимности.

— И особенно сейчас.

— Почему же?

— В конце этой недели предстоят испытания «Кобры».

Фенела тихо вскрикнула:

— Ах, Ник, как же это дурно с моей стороны! Я ведь и правда совершенно забыла обо всем. Так ни разу за последние дни и не спросила, как же продвигается твоя работа, да?

— На тебя свалилась такая куча дел, — сказал он.

Но Фенела была чрезвычайно раздосадована этим.

— Но ты ведь знаешь, как мне это интересно. Так ты именно поэтому задержался прошлым вечером на аэродроме?

Николас утвердительно кивнул:

— Одна-две детали оказались негодными — так, ничего серьезного, — но это заставило нас поволноваться. Нам выделили Невиля Эрлза, знаменитого пилота. Ты слышала о нем?

— Разумеется, — ответила Фенела. — Скажи, разве это не признание крайней важности твоей работы, если провести испытания было поручено такому искусному пилоту?

Глаза у Ника заблестели.

— Еще какое признание. Это показывает еще раз, что они думают о нашей работе. Мы так волнуемся — я и Дик.

— Конечно, вы будете волноваться. Ах, Ник, а мне можно будет присутствовать на этих испытаниях?

— Я как раз опасался, что ты попросишь меня об этом, — проговорил Николас. — Но это совершенно невозможно. Я пытался предложить, чтобы тебе разрешили приехать и посмотреть — хотя должен сказать, что смотреть там особо будет нечего, потому что собственно испытания будут проводиться высоко в небе, вне поля зрения наземных наблюдателей, — но оказалось, что правила министерства Военно-воздушных сил очень строги.

— Ну, тогда мне остается только сидеть дома и молиться, — сказала Фенела. — Я буду молить бога, чтобы ваши испытания прошли успешно; знай это, Ник.

Николас посмотрел на нее:

— Фенела, тебе действительно не все равно, что случится со мной?

Фенела почувствовала, что краснеет.

— Конечно, нет, — ответила она, заставив себя прямо смотреть ему в глаза, не отворачиваясь. Затем внезапно она протянула ему руку: — Не ругай меня, Ник, за мои фантазии.

Он взял ее руки в свои и горячо пожал их.

— Я не буду заставлять тебя делать свой выбор, но знаю, что то время, тот день наступит для меня. Ведь правда, Фенела?

Фенела не выдержала его взгляда и опустила глаза, но в знак согласия с ним кивнула и тихо прошептала:

— Да, Ник.

— Это все, что мне хотелось бы знать. Мне хватит и этого.

Он отпустил ее руки, и она могла бы уйти, но Фенела не спешила покидать мужа. Вместо этого она проговорила взволнованно:

— У тебя есть какие-нибудь дела на сегодня? Может быть, останешься здесь? Мы все были бы рады этому.

Она поняла, что ее предложение порадовало Ника.

— Я должен быть в полдень на аэродроме, — проговорил Николас, — но к обеду я вернусь, если, конечно, это не прибавит тебе дополнительных хлопот; и кстати, это напомнило мне о моем обещании найти кого-нибудь, кто помог бы тебе здесь по хозяйству.

— Для меня неважно, кто именно это будет, — лишь бы этот человек имел пару рук для работы, — сказала Фенела.

— И эти руки у тебя будут, — пообещал ей Николас и направился к парадной двери.

Фенела, не отрывая глаз, следила за ним; она видела, с каким трудом Ник усаживался в автомобиль, а когда машина тронулась с места, помахала ему на прощание рукой; затем какое-то время она простояла неподвижно, закрыв глаза руками.

— О боже! Пусть я останусь честной с ним, — молилась она. — Я должна попытаться, обязательно.

Если бы только у нее была уверенность в том, что Рекс больше не имеет никакой власти над ее сердцем; но положение было таким, как будто она лишь заставляет себя отринуть все чувства и все, от чего она отказалась, однажды может вновь нахлынуть и захватить ее.

Она думала, что как раз сейчас мысли о Рексе постепенно покидают ее, а также о том, что чувство утраты, вызываемое его потерей, не сильнее того чувства, которое она испытывает от сознания невозможности дать сейчас Николасу то, о чем тот мечтает.

Фенела вдруг почувствовала такую беспомощность, такое бессилие распоряжаться и управлять собой и собственными чувствами.

Рекс и Николас — двое мужчин, и она сейчас должна причинять им боль, обоим сразу.

Как всегда представляла себе Фенела, Кей была неземным существом.