— Перепутается! — воскликнула в отчаянии Фенела, прикладывая руку ко лбу. — Да я не могу сообразить, не могу даже представить себе, что теперь делать. Она приедет в Фор-Гейблз с минуты на минуту. Послушай! Кажется, машина?

Это действительно был шум автомобильного двигателя, и мгновение спустя они услышали, что он стих и автомобиль остановился у парадной двери.

— Что же нам делать? — возбужденно спросила My.

Фенела через силу улыбнулась.

— Не беспокойся, — ответила она.

Фенела взяла My за руку и решительно двинулась в направлении парадной двери. Она распахнула дверь как раз в тот момент, когда женщина, стоявшая снаружи, подняла руку к звонку.

Первым впечатлением Фенелы от вида вновь прибывшей было то, что та не имеет даже отдаленного сходства с ее матерью. Но она, разумеется, просто упустила из виду, что Эрлайн должна была бы здорово состариться с тех пор, как Саймон написал тот ее памятный портрет, который так сильно ассоциировался у Фенелы с воспоминанием о ее детстве.

Затем Фенела осознала, что, хотя у дамы, которая стояла сейчас на пороге ее дома, и седые волосы, у нее имелось определенное сходство с их матерью в темной голубизне глаз и изгибе растянутых в улыбке губ.

— Здравствуйте, — смущенно проговорила приезжая. — Думаю, что леди Коулби успела позвонить вам и сообщить о моем приезде. Мое имя Джулия Мак-Клелланд.

— Свекровь звонила мне, — ответила Фенела, — я Фенела, а это моя сестра My.

— Извините меня за столь внезапный визит, — проговорила мисс Мак-Клелланд, — но Реймонд уверил меня, что так приехать будет лучше всего. Но сейчас я уже не уверена, что он был прав.

— Входите, пожалуйста, — пригласила ее Фенела.

Она провела Джулию Мак-Клелланд в пустующую мастерскую, надеясь на то, что Саймон не услышит их голоса, когда они будут проходить через зал.

— Какая чудесная комната! — воскликнула мисс Мак-Клелланд, а затем добавила, заметив мольберт:

— Полагаю, это место, где работает ваш отец? Леди Коулби говорила что-то о том, что у него неладно с глазами. Простите, но это очень серьезно?

— Боюсь, что да, — ответила Фенела. — Он ослеп.

— Ах, какая ужасная трагедия! — воскликнула мисс Мак-Клелланд.

— Мы все еще надеемся на его исцеление, — сказала Фенела.

— Я тоже, — тихо проговорила Джулия Мак-Клелланд.

Воцарилось неловкое молчание, затем мисс Мак-Клелланд, присев на диван, сказала:

— Наверное, лучше всего мне приступить к своим объяснениям с самого начала. Уверена, что вы так же смущены нашей встречей, как и я, но вся вина за это целиком лежит на Реймонде. Это именно он не дал мне возможности сначала написать вам письмо. Видите ли, когда он был у нас с визитом и просил меня приехать в Фор-Гейблз, чтобы познакомиться с вами, он не был уверен в том, что, получив мое письмо, вы не откажетесь каким-либо образом от встречи со мной.

— Какая глупость! — порывисто возразила ей Фенела.

— Не знаю, — ответила мисс Мак-Клелланд. — Понимаете, я всегда была уверена в том, что мы, то есть моя семья, поступили неправильно. Мой отец был человеком с непреклонным характером. Боюсь, что он так никогда и не простил вашу мать за то, что она вышла замуж против его воли. Он был человеком старой закалки — гордым и несгибаемым; в наши дни это, наверное, звучит просто-таки смехотворно, вы не находите?

— Он умер? — спросила My.

Да, он умер в прошлом году, а моя мать умерла несколько лет назад. Я осталась совсем одна — единственная ваша близкая родственница по материнской линии.

— Вы очень удивились, когда увидели Реймонда? — спросила My.

— Очень, — ответила мисс Мак-Клелланд. — Не зная сначала, кто он, я тут же уловила фамильное сходство, как только Реймонд произнес первое слово. Вы, разумеется, тоже очень похожи на вашу мать.

Говоря это, она наклонилась, чтобы коснуться руки Фенелы.

— У меня никогда не было рыжих волос.

— Может быть, но у вас точно такой же овал лица, и улыбаетесь вы так же, как она. Эрлайн была таким чудесным человеком, и не могу описать вам, как сильно мне не хватало ее все эти годы.

— Почему же вы никогда не писали ей? — спросила Фенела.

Если я скажу вам, что боялась, вы сочтете это глупостью, не правда ли? — ответила ей тетка. — И тем не менее это правда. Понимаете, хотя я была на восемь лет старше, чем Эрлайн, отец меня воспитывал очень строго и чересчур сурово. Боюсь, что в своем поведении он в чем-то напоминал тирана. Нам едва было разрешено иметь собственные мысли и чувства, если он относится к ним неодобрительно. Но Эрлайн всегда вела себя независимо, даже тогда, когда она была еще девочкой, и, по-видимому, из-за ее сильного духа отец любил эту дочь больше, чем всех остальных своих детей. У нас были еще два брата, но они погибли на последней войне.

— Да, но если он так ее любил… — начала было My.

— Именно поэтому он был так резко настроен против ее побега, — прервала ее мисс Мак-Клелланд. — Вы знаете, если очень любить какого-нибудь человека, этому человеку будет так легко обидеть вас. Он был в одно и то же время оскорблен и зол, и, наверное, именно поэтому для него было невозможно простить вашу мать. Но мне кажется, что вплоть до своей кончины он скучал по ней.

— Как жаль, что я не знала его, — проговорила My.

— Я тоже так считаю, — сказала тетя Джулия. — Насколько он почувствовал бы себя счастливее, если бы узнал своих внуков, но понимаете, в его присутствии о вас никто и никогда не говорил, так как нам раз и навсегда категорически запретили упоминать о вас и вашей матери.

— Это кажется странным, правда? — проговорила My.

Мисс Мак-Клелланд только вздохнула.

— Полагаю, что да. Но я слишком долго прожила в той обстановке, чтобы отважиться хоть в какой-то степени изменить тогдашнее положение дел. И я думаю, что вы…

Она улыбнулась, и эта ее улыбка пробудила в душе Фенелы столько воспоминаний, что она импульсивно протянула к своей тете руки.

— Мы очень рады познакомиться с вами.

— Ваши слова делают меня такой счастливой, — ответила тетя Джулия, беря руку Фенелы в свои ладони. — Я думаю, что никогда еще так сильно не волновалась, как в тот момент, когда увидела ваш огромный красивый дом и гадала, какой прием меня там ожидает. Реймонд так боялся, что вы можете прогнать меня. Он говорил, что хоть вы и приятная девушка, но в то же время чрезвычайно преданы своему прошлому и очень горды.

— Думаю, что только кажусь такой, — сказала Фенела, — а на самом деле я уверена, что мы всегда страстно желали познакомиться с родственниками по материнской линии. Помню, когда я была ребенком, то часто гадала, какие вы, и очень хотела, чтобы у меня оказалось побольше тетушек и дядюшек, которые дарили бы мне подарки к Рождеству и приглашали бы к себе погостить.

— Вы заставляете меня чувствовать себя очень виноватой, — ответила ей тетя Джулия.

— А как вы сегодня добрались сюда? — поинтересовалась My.

— У меня есть друзья в министерстве информации, которые должны были посетить Мелчестер.

— А, да это ведь всего в пяти милях отсюда, — сказала Фенела.

Да, я знаю; а там я взяла местное такси, которое и доставило меня сюда. Таксист будет ждать моего возвращения.

My взглянула на Фенелу, и та сразу поняла, что хотела сказать ее сестра. Она заколебалась на мгновение, а затем решительно произнесла:

— А может быть, вы останетесь здесь, у нас? Будет не особенно комфортно, но мы что-нибудь придумаем.

— Вы разрешаете мне остаться? — Лицо Джулии Мак-Клелланд осветилось радостью. — Как я надеялась, что вы предложите мне это! Видите ли, хоть Реймонд и многое рассказал мне о вас, прошло столько лет, что многое предстоит наверстать теперь. Я хочу знать буквально все, и прежде всего мне хотелось бы увидеть Тимоти и Сьюзен.

— Реймонд и о них вам рассказал? — спросила My.

— И даже очень и очень много, — проговорила тетя Джулия. — Я уже люблю этих детей.

Только теперь Фенела поняла, на что так часто намекала ее тетушка. Она все время пыталась дать им понять, что уже подготовлена к тому, чтобы принять их целиком, и все, что их окружает, даже Саймона с его эксцентричными выходками, детей от второго брака, а также все скандалы и неприятности, которые окружали их семейство вот уже много лет.

Заключение мира и в самом деле потребовало чрезвычайных усилий, и Фенела почувствовала, что единственной вещью, которую им осталось сделать, было принять их тетку с распростертыми объятиями. Единственной трудностью в этом вопросе оставался Саймон.

Фенела как раз размышляла о том, как бы получше подойти с этим к отцу, когда, к своему ужасу, увидела, что дверь открылась и в комнату вошел сам Саймон, поддерживаемый под руку сестрой Беннет.

— Здесь есть одна картина, которую я хочу показать вам, — говорил он сиделке.

Тетя Джулия, My и Фенела в замешательстве вскочили с дивана.

— А, вот вы где, — весело проговорила сестра Беннет. — А мы гадали, куда вы запропастились?

Фенела вышла вперед.

— Саймон, — проговорила она, — у нас гостья.

— Это человек, которого ты знал много-много лет назад, что даже неудобно напоминать об этом, — сказала Джулия Мак-Клелланд.

Она подошла ближе к тому месту, где стоял Саймон, недалеко от входной двери. Саймон резко повернулся к ней.

— Кто это? — спросил он. — Кто это говорил? — В его голосе внезапно почувствовалось волнение.

— Это мисс Мак-Клелланд, — волнуясь, ответила ему Фенела. — Мисс Джулия Мак-Клелланд.

Саймон, казалось, едва слушал ее. Он повернулся лицом к тому месту, откуда прозвучали последние слова, сказанные Джулией Мак-Клелланд.

— Говорите, — сказал он. — Скажите еще что-нибудь.

— Ваша дочь представила меня вам, — проговорила тетя Джулия тихим голосом.

Фенела поняла, что ее тетка волнуется, так как на ее щеках проступил яркий румянец.

— Как я уже сообщила вам, с тех пор, когда мы встречались, прошло много лет, но я все-таки осмелюсь напомнить вам о себе. Я — Джулия, сестра Эрлайн.