— Я знаю это.

Моя мать, — продолжал Николас, — прекрасная женщина, но у нее очень трудный характер. Ей это не понравится, Фенела, но все равно я считаю, что все приняло бы гораздо худший оборот, если бы мы сообщили ей о нашей женитьбе до того, как она свершилась.

— А что мы будем делать, если она откажется даже взглянуть на меня? — взволнованно спросила Фенела.

— Она не посмеет сделать этого, — ответил Ник, — просто не сможет. Видите ли, дом принадлежит мне, и все деньги тоже. Я совершенно не имею представления, почему мой отец составил именно такое завещание, по которому он оставил мать в полной зависимости от меня, хотя я лично, разумеется, никогда бы не воспользовался этим преимуществом своего положения. Но проблема заключается в том, что в нынешнее военное время мне трудно будет попросить мать переехать жить в другое место. Хотя, конечно, после того как война закончится, ситуация будет совершенно иной.

— Ах, Ник, мне бы хотелось теперь же…

— Нет, не продолжайте, — быстро прервал он ее. — У вас нет никакой необходимости просить о чем-либо подобном. Все будет хорошо, и я никогда не допущу, чтобы вы волновались, независимо от того, что случится.

— Спасибо, Ник.

Фенела сделала жалкую попытку улыбнуться, но эта попытка оказалась не особо успешной. «Он напуган», — мелькнула у нее мысль.

И все-таки, несмотря ни на что, она верила, что Ник сдержит все свои обещания, которые он дал Фенеле относительно Илейн, — обещания позаботиться о My до тех пор, пока по крайней мере она не сможет выйти замуж за человека, который обеспечит ей защиту и средства к существованию.

Фенела глубоко вздохнула.

— Не лучше ли нам вернуться? — обратилась она к Нику.

Он согласно кивнул.

Они встали из-за стола, и Фенела пересекла комнату, направляясь к тому месту, где над распятием висело старинное зеркало. Она посмотрела на свое отражение, поправила волосы и повернулась к Нику. Он стоял в центре комнаты и, затаив дыхание, наблюдал за Фенелой.

— Ну, я готова, — проговорила она.

Какое-то мгновение он колебался, а затем взял ее руку.

— Вы разрешите поцеловать вас, Фенела?

Какую-то долю секунды она хранила молчание, а затем сказала:

— Конечно же.

Она подставила ему свою щеку, и он, наклонившись, коснулся ее своими губами, потом медленно обнял, привлекая девушку к себе. Фенела оставалась сначала неподвижной. Но затем внезапно встрепенулась, как бы в паническом страхе, когда почувствовала, что его губы ищут ее уста, и освободилась из его объятий.

Затем она отвернулась и отошла к окну.

— Фенела!

В том, как Ник произнес ее имя, слышалась мольба.

Фенела повернулась к нему.

— Ник, я сейчас же должна вам все объяснить. Я уже говорила, когда вы предложили мне стать вашей женой, что люблю другого. Мне казалось, что вы тогда поняли, что я имела в виду — как раз сейчас я не могу… я никем не могу стать для вас… Ник, вы должны понять меня.

Ник подошел к ней.

— Я все действительно понимаю, Фенела. И я прошу простить меня, если расстроил вас чем-нибудь. Я люблю вас, но, полагаю, во всем, что касается женщин, я полнейший простак. К сожалению, у меня нет в этом достаточного опыта.

Фенела тихо вскрикнула.

— Никогда не говорите так, Ник; это заставляет меня думать о себе как об ужасной эгоистке. Это потому, как мне кажется, что вы не понимаете, почему я не могу… ну почему я не могу позволить вам прикасаться к себе. Пока.

— Я понимаю.

Я не должна была ни в коем случае выходить за вас замуж. На самом деле я поступила просто чудовищно; это было так эгоистично и так пренебрежительно по отношению к вам с моей стороны, но, Ник, вы ведь брали меня в жены, прекрасно зная все это.

— И я не сказал, что раскаиваюсь в этом, ведь так? — возразил ей Ник.

— Нет, разумеется, нет, но мне сейчас показалось…

— Забудьте об этом. То, о чем я говорил вам сейчас, было ошибкой, всего лишь глупостью, которую я сболтнул после бокала шампанского, выпитого в столь ранний час. Пойдемте, Фенела.

Ник говорил решительно. И Фенела осознала, что их беседа на этом заканчивается. Ник направился к двери. Она последовала за ним, испытывая неловкость и неудовлетворенность своим поведением, и эти два чувства подавляли в ее душе все остальные.

— Ник, вы не сердитесь?

Фенела почувствовала себя одинокой, как будто он оставил ее, и поэтому испытала облегчение, когда Николас повернулся к ней, ласково улыбаясь.

— С чего бы это? — сказал он, и Фенела вполне удовлетворилась этим его ответом.

Когда они вышли, сквозь дождевые облака уже пробивались слабые лучи солнца. Фенела подняла голову и посмотрела на небо.

— Облака развеиваются, — проговорила она.

А про себя по-детски подумала: «Вдруг это пред знаменование?»

Когда они уселись в автомобиль и тронулись в путь, Фенела вдруг осознала, что, сама того не замечая, непрерывно крутит у себя на пальце обручальное кольцо. Это кольцо представляло собой тонкий платиновый обруч, и она порадовалась тому, что у Ника столь тонкий вкус и он выбрал для нее такую изящную вещицу.

Они ехали молча, пока наконец не оказались рядом с Криперсом и Ник, повернувшись к ней, не спросил:

— Ну как вы?

Она поняла, что его прежде всего интересует ее психическое состояние, а не какие-либо физические неудобства.

— Немного волнуюсь.

— Не стоит. Все неприятности я беру на себя.

— Охотно позволяю вам это, — ответила она беспечно.

Еще когда они мчались по дороге в Фор-Гейблз, Фенела уже знала, что существует одна проблема, от которой защитить ее никто не сможет, — проблема, тяжесть решения которой ложится только на ее плечи.

Они подъехали к парадному крыльцу дома. Прямо перед парадной дверью стоял какой-то автомобиль. У Фенелы тревожно замерло сердце. Случилось то, чего она меньше всего ожидала, — что Рекс именно в такой момент окажется здесь.

Ее охватило чувство панического ужаса, настолько сильное, что она почти лишилась сознания, но затем осознала, что это был вовсе не автомобиль Рекса. На самом деле у крыльца стояла совсем другая, совершенно ей незнакомая машина. Облегчение было таким же внезапным, как и испытанный перед этим шок.

— Интересно, кто бы это мог быть? — произнесла она вслух, а про себя подумала: — «Возможно, это приехал доктор. Наверное, Илейн все-таки умерла».

Она почувствовала, что руки у нее стали холодными, а в висках застучала кровь.

Они отогнали свой автомобиль на стоянку. Фенела была в таком состоянии, что сомневалась, хватит ли у нее сил самостоятельно выбраться из машины. Вдруг она заметила, что кто-то вышел из двери дома и остановился на лестнице.

Это был мужчина. Какое-то время она всматривалась в него, не узнавая, но потом заметила на незнакомце морской мундир и тихо вскрикнула от радости и облегчения.

— Реймонд! — окликнула она его и, быстро выбравшись из автомобиля, бросилась к нему.

Фенела не торопясь рассказала Реймонду, что произошло, и он страшно рассердился на нее и счел, что она поступила глупо.

Реймонд закурил, затем присел на подоконник.

— Фенела, на самом деле я не настолько груб, — проговорил он через какое-то время. — Я чертовски беспокоюсь о тебе, если хочешь знать.

— Я и сама начинаю немного бояться за себя, — ответила ему Фенела, робко улыбаясь.

— Из всего, что произошло, один вывод можно сделать совершенно определенно: что бы ни произошло в дальнейшем — это конец Фор-Гейблз.

— Думаешь, Саймон согласится с этим?

— Уж с ним-то мне надо увидеться непременно. Считаю, что лучше всего мне спуститься к нему прямо сейчас и послушать, что он мне скажет. У меня увольнительная только на сорок восемь часов, и я должен поторапливаться, если собираюсь пообщаться со всеми.

Фенела посмотрела на Реймонда и поняла, что под его напускным легкомыслием скрывается беспокойство и он страшно переживает за сестру. Она внезапно поднялась на цыпочки и поцеловала его.

— Может быть, это звучит глупо, — проговорила она, — но теперь, когда ты находишься здесь, мне кажется, что ничего страшного уже не случится. Думаю, ты прав: мы все здесь заражены предрассудками и комплексами.

— Конечно, именно так, — ответил ей Реймонд. — Беда в том, что мне уже несколько лет назад следовало сказать отцу, чтобы он не таскал сюда своих женщин. Наверное, я побоялся тогда это сделать.

Да и не такой он человек, с которым можно легко говорить на эту тему.

— Как будто я не знаю этого! — воскликнула Фенела.

Они оба рассмеялись, вспомнив несчетное число примеров из своего детства, когда пытались сражаться с Саймоном и всякий раз терпели поражение.

— Ну, сейчас как раз подходящий момент, — вздохнул Реймонд, вставая с подоконника. — Тебе лучше пойти со мной и приготовиться к бою: в отсутствие публики я не смогу сказать ему всего того, что собираюсь.

— А я думаю, что мне сейчас не стоит вступать с ним в перепалку, — предостерегла брата Фенела. — Полагаю, если ему станет известна вся правда, он будет сильно переживать за все, что произошло.

— Ничего, зато сейчас самое время строить планы на будущее. А между прочим, хоть мне и ненавистно говорить об этом, где я буду спать сегодня ночью?

— Я не знаю, где мне самой придется спать, — ответила ему Фенела.

Ни с того ни с сего они вновь расхохотались, но со стороны Фенелы это был, пожалуй, смех сквозь слезы.

И все-таки как это было чудесно, что Реймонд снова дома! Теперь Фенела поняла, как отчаянно ей не хватало его присутствия здесь в течение этих последних трех военных лет. За эти годы он побывал дома всего два раза — в 1939 году и весной 1940-го, перед тем как был направлен на Средиземное море.

Теперь, когда он вернулся домой, Фенела почувствовала, что та тяжелая ноша, которая неимоверным грузом легла на ее хрупкие плечи в течение последних месяцев, переместилась к Реймонду.