Глава 53

С последними в этом году купцами, которые не собирались до весны возвращаться в Киев, приплыл Любомир. Ольга, увидев старого друга, чуть не расплакалась, она была очень рада видеть русича, точно приплыл близкий человек. Но при всех ничего не высказала, выглядела, как всегда, сдержанной и твердой. Только оставшись с ним наедине, дала волю чувствам. Очень хотелось взять его за руки, посадить рядом, расспросить о сыне, о Киеве, о нем самом… Глаза уже загорелись, всем нутром потянулась, но пересилила привычка держать себя в руках, чуть улыбнулась и стала спокойно говорить о нелепой необходимости ждать следующего приема в Большом дворце. Любомир, сначала почуявший, что в княгине проснулась просто женщина, даже обрадовался, но тут же сник. Нет, она никого не любит, а он обречен всю жизнь болеть этой болезнью под названием Ольга!

Снова каждый из них был на своем месте – княгиня правила, а он, ее слуга, только оберегал.

А Любомир пригляделся к Ольге. Как же тяжело видеть, как старится любимое лицо, замечать, что от уголков узких губ вниз опустились скорбные складки. Морщины легли не только между бровями, но и прорезали высокий лоб. В светлых волосах мало заметна седина, но она есть. Женщина, видевшая в жизни много горя – смерть первого сына, гибель мужа, жестоко мстившая… Она взвалила на свои плечи тяжелый мужской труд и не захотела, чтобы кто-то подставил плечо в помощь.

Шел день за днем, а известий от Константина все не было. Когда княгиня была готова уже сняться с места и уплыть без прощального приема, на подворье вдруг явился посланец императора с приглашением во дворец. Приглашалось все посольство. Ольга воспряла духом, Улебу она заявила, что, если ради свадьбы, то останутся и в зиму, дело того стоит. На прием снова надели лучшее платье, и княгиня, и сын выглядели внушительно. Император принимал русскую княгиню с посольством очень ласково, называл ее дщерью, дарил богатые дары и ни словом не обмолвился о ее просьбе. Сначала Ольга решила, что даст ответ после официального приема, ведь она не сватала Феодору подобающим образом, решила сначала просто поговорить с ее отцом. И только когда прием практически закончился, она посмела снова вернуться к важному для нее делу, спросила, состоится ли беседа после приема. Константин Багрянородный улыбался губами, но глаза его стали непроницаемыми:

– Относительно высказанной тобой просьбы, архонтесса, могу лишь сожалеть. Не все в наших руках, на то Божья воля.

Ольга не помнила, как сдержалась, кажется, она тоже улыбалась, почти весело прощалась с императором и его семьей, обещала передать дружеское послание князю Святославу. Никто не догадался, что в тот момент Ольга получила величайшую пощечину. Один только Улеб чуть растерянно смотрел на мать, однако стараясь, как и она, не подавать вида, что обескуражен.

Княгиня терпела до своей комнаты, позвав с собой и Улеба. Но там, плотно закрыв дверь, дала волю истинным чувствам! Сын, как и все остальные, не слышавший слов императора, уже по гневу матери понял, что ей ответили. Он не знал, как успокоить княгиню, но та вдруг остановилась и задумчиво закусила губу. Немного погодя Улеб увидел перед собой прежнюю властную и решительную женщину.

– Позови Любомира!

Глава 54

На следующий день императору донесли, что русская архонтесса распродает свои ладьи. Русские часто продавали ладьи в Константинополе. Но обычно это делали в середине лета. Порой распродавали те, кто собирался оставаться в городе на зиму. Константин скупо улыбнулся, княгиня терпеливо просидела на подворье три месяца, плыть в Киев поздно, ей не пройти пороги, можно застрять посреди замерзшей реки. Что ж, пусть посидит в Константинополе, поймет за зиму, насколько нелепа была ее просьба. Выдать замуж за княжича императорскую дочь! Эти варвары считают себя чем-то стоящим! Она напомнила, что крещена императором Романом и что Роман выдал свою внучку за царя Петра. Роман мог делать что хотел, он не императорской крови, он рожден далеко от дворца. Сам Константин никогда не позволит себе сделать такого и сыну своему накажет, что императорскую кровь нельзя мешать с варварской! Константин очень гордился тем, что рожден в Пурпурной спальне, и потому подчеркивал, что он Багрянородный. Его наследник Роман уже сделал страшную вещь, он женился на простой дочке кабатчика, уронив таким образом императорское достоинство. Только отсутствие другого наследника спасло Романа от ссылки на Принцевы острова. У Константина Багрянородного, кроме этого сына, только дочери, так может ли он еще и дочерей отдать варварам, чтобы совсем расплескалась голубая кровь императорской династии?! Возможно, сама эта женщина вполне достойна быть спутницей императора, но молодой человек, за которого она сватала Феодору, даже не наследник киевского престола, это всего лишь ее пасынок! Даже за самого князя Сфендослава Константин Багрянородный не помыслил бы отдать дочь, лучше пусть останется незамужней до конца своих дней! Константин испытывал злорадное удовольствие – пусть теперь русская архонтесса посидит в Константинополе в наказание за свою самоуверенность, к весне ее посольство потеряет весь свой блеск, и ей придется возвращаться на простых ладьях купцов. Приплыв в Константинополь, гордячка отказалась от хлебного, какое получали даже купцы по договору еще с князем Олегом. У нее, видите ли, своего достаточно! Это тоже будет уроком, пусть запомнит, что можно быть ласково принятой императором Византии, но это только его милость, не дающая никаких прав тем, кто ниже его. А ниже его все остальные люди не только в Византии, но и в мире!

Но еще немного погодя Константину сообщили, что русские покупают лошадей. Что это, она собирается пуститься в дальний путь зимой? И не просто дальний, но и опасный, через кочевья печенегов? Первым движением Константина было отправить послов с предупреждением к степнякам. Он и сам не мог сказать, почему не сделал этого сразу же. Несколько дней император мучился, хотелось проучить княгиню, но что-то останавливало, Константин вспоминал разумные речи, которые вела Ольга, достоинство, с которым себя держала, ее умные синие глаза. И все же отправил посланников, чтобы печенеги встретили русских.

Княгиня Ольга распродала свои ладьи, ее купцы приобрели колесницы и припасы на дорогу, и посольство отправилось. Но не туда, куда ожидал император Константин, русские поехали не берегом до Днепра и вдоль него, а через Болгарию. Византийцы едва успели отправить в обгон Ольге своих послов, предупредить царя Петра. Петр был полной противоположностью своему отцу Симеону это Симеон Великий воевал Византию, а царь Петр не только женился на внучке императора Романа Лакапина Марии, ставшей в Болгарии Ириной, но и полностью признал власть Константинополя над своими землями. Не вся Болгария поддерживала своего царя, только княгине Ольге с посольством было оттого не легче. Нет, Петр не стал ни губить русское посольство, ни чинить ему особых препятствий, все же не забыл о сильной дружине князя Святослава, да и свои болгары не поддержали бы, узнай о помехах русской княгине. Но и помогать не стал, просто пропустил через свои земли. Зато у угров, с которыми дружили еще со времен князя Олега, когда стоял Альмош под стенами Киева, нашла княгиня и приют для отдыха, и помощь. Нашла и другое – невесту для старшего сына. Улеб про женитьбу теперь и слушать не хотел, Ольга не настаивала, все же молод, если бы не Феодора, то ни за кого сватать не стала. Но ей глянулась дочь угорского князя Такшоня Преслава. Самой Преславе понравился стройный спокойный Улеб, но девушки не всегда вольны решать, за кого им идти замуж. В отличие от надменного императора Византии Константина князь Такшонь ценил Русь и отдавал себе отчет, что князь Святослав силен, а Киев богат. Его жена Алденя с грустью смотрела на Преславу, но и она, тайно вздыхая, все же была согласна проводить княжну в дальний пусть, ведь дочери, тем более княжеские, редко выходят замуж близко от дома. Сестра Преславы уже давно выпорхнула из дома, теперь очередь за младшей. Князь Такшонь понимал, что русская княгиня не зря внимательно приглядывается к княжне, он готов был отдать дочь за князя Святослава, считая того сильным воином, достойным уважения. Святослав еще не совершил крупных походов, но те, кто видел князя в бою и даже просто с дружиной, рассказывали, что он ведет себя как настоящий воин. Святослав презирает удобства, спит на земле, подложив под голову седло, носит простую одежду, ест вместе со своими воями поджаренное на углях мясо. Для Такшоня это было признаком настоящего мужчины. А что касается дочери, то дело Преславы родить мужу крепких сыновей. Мать думала о другом: каков бы ни был князь Святослав, жить Преславе прежде всего за спиной у княгини Ольги, с первого взгляда видно, что дома правит эта сильная женщина. Хотя княгиня Ольга и в возрасте, но еще долго будет держать властной рукой Киев и всю Русь. Пусть ее сын ходит в походы, дома все подчиняется воле Ольги, а она благосклонно отнеслась к младшей дочери князя Такшоня, это его жена заметила сразу. Алденя отлично знала, что нужно понравиться матери князя, от этого во многом зависит твоя жизнь в новом доме, и старалась научить этому дочь. Но Преславе и самой очень глянулась русская княгиня, хотя девушка не понимала, о чем говорит эта сильная женщина, но чувствовала, что она очень властная, в молодости была красавицей и действительно правит своей страной. Кроткой, тихой Преславе почему-то хотелось прислониться к плечу будущей свекрови. Княгини сговорились, и поехала Преслава вместе с Ольгой в далекий Киев к совершенно незнакомому ей русскому князю Святославу, чтобы выйти за него. Дочь князя Такшоня рассудила, что Святослав и Улеб братья, значит, похожи друг на дружку, стало быть, и князь Святослав тоже статен и ласков.

Там, у угров, произошло еще одно неожиданное событие. У Такшоня остался Любомир. Остался не из-за болезни или желания погостить, он… влюбился!