Глава 9.



В темнице было отнюдь не уютно. Но Сулейман и правда позаботился обо всем необходимом — Сюмбюль — ага «под полой» принес мне кучу всяких вкусностей, теплые одеяла, горячий кофе (когда я узнала, что у них есть кофе, то обрадовалась до поросячьего визга!).


В данный момент я наслаждалась айвой под взбитыми сливками и слушала рассказ Нигяр — калфы о ее тяжелом детстве и не менее трудной юности.


 — Тебе нравится в гареме, Нигяр? — когда калфа выдохлась, поинтересовалась я. — Ты не скучаешь по родине, по дому?


 — Госпожа…


 — Не называй меня так, я никакая не госпожа.


 — Хюррем — хатун, тоска по родине мучает каждую наложницу. Кроме тех, кого родные продали — им дома была куда как хуже, чем в гареме у нашего Падишаха. А я по Руси скучаю… — мечтательная дымка появилась в глазах Нигяр. –Как можно не скучать? По золотым полям пшеницы? По яблоневому саду на дворе у матушки? По любимой корове Пчелке, дававшей молока на всю большую семью? Мы бедно жили… Бедно, но счастливо!


 — Когда — то и я жила бедно, но счастливо… — забывшись, тихо отозвалась я. –Сейчас я бы такую жизнь для себя не выбрала. Тех, по кому тоскуешь, тех, кто делал эту жизнь такой счастливой — их уже не вернуть. А мне — не вернуться…


В этот момент я неожиданно поняла, что плачу.


Не вернуться… Я и не хочу возвращаться в тот мир, но что делать, если именно там остались такие родные могилы? Я привыкла навещать своих хотя бы раз в месяц, а кто будет делать это теперь?! Как я вообще здесь оказалась?!


Калфа не могла понять причины моей неожиданной истерики, а я и не просила ее понимать. Я сама успокоюсь. Я сильная, я справлюсь. Раз оказалась тут — то это не просто так. Может быть, этим я изменю ход истории. Кто знает?


Не зря Росколану — Хюррем считали родоначальницей «женского султаната», разрушившего всю Османскую Империю.


С этой мыслью я в последний раз хлюпнула носом, утерла глаза рукавом уже слегка покоцанного платья и деликатно попросила:


 — Расскажи мне о Махидевран.


Нигяр вздрогнула, но что ей оставалось? Сам султан приказал выполнять любой мой каприз!



***


 — Мой султан… — кошкой ластилась к нему удовлетворенная Махидевран. — Я так скучала, мой Повелитель…


 — И я, — машинально теребя ее локон, отозвался Сулейман. Мысли его витали далеко — далеко от Гюльбахар и ее признаний. — Как сын? Как мой шехзаде?


 — Он так скучал по отцу, — льстиво поведала баш — кадина. –Только и спрашивал, что о Вас, да о Валидэ Султан.


 — Как его обучение?


Махидевран замялась. Ей стыдно было признаваться в том, что шехзаде невозможно заставить учиться. Он сбегает от учителей, он рвет книги, разливает чернила и вредит как только может. И она, мать, не может призвать его к порядку!


Но султан смотрел так пронзительно, что пришлось сознаться.


И грянула буря!


 — Махидевран! — раненым бизоном ревел султан. –Да как ты можешь?! Он — наследник великой династии Османли, а ты не уделяешь внимания его образованию и воспитанию. Что значит — заставить не можешь?!


Махидевран не выдержала столь бешеного напора и разрыдалась. Султан немного остыл и махнул рукой на плачущую баш — кадину.


 — Иди к себе. Завтра мы продолжим этот разговор.


 — Повелитель?! — пораженно подняла на него заплаканные глаза Махидевран.


 — Иди к себе! — стало понятно, что это приказ. А приказы султана не обсуждаются.


 — Как скажете, мой Падишах, — с застывшим лицом баш — кадина поднялась с постели и, пятясь, покинула покои султана. Ее трясло от гнева, но она старалась этого не показывать. Пусть!


Султан не просидит долго на троне, вскоре она станет регентом маленького Мустафы, а ее любимый — истинная любовь, не то, что Сулейман! , — ей в этом поможет!


От этих мыслей на лице Махидевран появилась торжествующая улыбка. Столь подходящая по статусу баш — кадине.


 — Уже скоро… — забывшись, мечтательно прошептала она.



***


Ибрагим лежал в полной темноте и ждал. Ждал, когда в его покои (новые покои, взамен украденных султаном для мерзкой русской рабыни!) придет та, без которой он скучал долгие месяцы.


-Моя госпожа…-мечтательно прошептал грек.


-Ибрагим…-нежный сладкий голос донесся от порога. –Я здесь, любимый мой…


-О, моя Луноликая! — грек, не помня себя, подхватился с ложа и кинулся на встречу закутанной в покрывала женщине. –О…


-Не надо слов…-прошептала она, приложив палец к его губам. –Просто люби меня… Я так долго тосковала вдали от тебя!


Влюбленные старались сдерживаться, старались не привлекать внимания застывших под дверьми покоев служанок, но им плохо это удавалось. С долей зависти уставшие за день девушки слушали тихие довольные вскрики мужчины и сладострастный взвизг женщины, пришедшей к пику страсти раньше своего возлюбленного.


-Госпожа завтра будет в хорошем настроении, — тихо прошептала белокурая рабыня на ушко своей подруге. — Еще бы, ее так сладко любят!


-Интересно, кто он, — тихонько хихикнула вторая.


-Ну не евнух, это точно! — с этими словами девчушки еле слышно рассмеялись. Слово снова взяла белокурая:


-Почему не евнух? Говорят, Сюмбюль умеет делать наложницам такое, после чего они на обычных мужчин и смотреть не хотят!


-Правда? — заинтересованно посмотрела на нее подруга. –Не врешь, Айбиге Хатун?


-Фирузе, когда бы я тебе врала?! Самой охота попробовать … Но он все-таки главный евнух…


-Ох, Айбиге, какая разница — главный или не главный… Не с нашей Госпожой евнухов совращать! У нас нет на это времени, мы рабыни! Это только ей можно наслаждаться…- с горечью сказала шатенка. –О! Молчи. Они затихли, скоро она придет!


В покоях женщина последний раз содрогнулась под греком и устало поцеловала возлюбленного в губы.


-Мне пора, мой лев…-печально сказала она.


-О моя госпожа…-столько боли, столько страсти было в этих словах Паргалы!


Глава 10, в которой Хюррем хотят убить, но получают за это ночным горшком в лоб

Глава 10.



Я сидела на мягких подушках и кушала лукум, размышляя над рассказом калфы. И чем больше я размышляла, тем больше мне не нравилась ситуация в целом. Судя по всему, Махи решила стать самой главной и снести валидэ с ее поста при первой же возможности. А это означает что? Это означает то, что Сулик может в скором времени трагически отправиться следом за умершим от рака папиком. Не то чтобы я сильно переживала за него, как-то пока мало дела до султана, но вот до себя самой дело мне определенно есть.


И планы Махидевраши придется слегка так подпортить. Не нравится мне идея оказаться в Босфоре с мешком на голове. Ну вот никак.


Была я как-то лет пять назад на отдыхе в Стамбуле, любовалась видами и обжиралась вкусностями, коих там предостаточно. Гуляла по мосту над Босфором рядом с Топ-Капы, не помню, как он называется. Гуляла-гуляла, а день солнечный был. И в воду глянула случайно.


Ой, мать моя, лучше бы не глядела. Скелеты с мешками рядком стоят. Развеваются в такт течению. И как им не страшно жить рядом с таким п…цом?


Куча неупокоенных душ рядом с султанским местом обитания — это плохо. Можете считать меня суеверной дурой, но энергетика от этого там не улучшилась.


Так вот, пополнить собой ряды тех скелетов я совершенно не горю желанием. Поэтому будем думать.


С этими мыслями я растянулась на подушках и прикрыла глаза, делая вид, что крепко сплю.


Минут через десять дверь моей камеры тихонечко скрипнула. Так-так, и кто ко мне в гости пожаловал?


Под кроватью я заныкала удобный медный горшок с ручкой и теперь ждала возможности схватить его и дубасить, куда попаду, при первой же попытке нападения. За свою жизнь я постоять умею, благо, на самбо с восьми до шестнадцати лет ходила, все мечтала в полицию пойти работать! Так что мало убивцам моим не покажется.


-Хатун…-тихо прошептал незнакомый голос. –Пойдем, тебя ждут.


Я молчала, как партизан на допросе.


-Повелитель ждет.


Пусть весь мир подождет! Никуда не пойду.


-ХАТУН! -повысил голос неизвестный. –Идем!!! Не заставляй Повелителя ждать!


Тут моя терпелка лопнула, и горшок с отчетливым «БУМ-М!» впечатался в лоб служанки, которую я мельком видела в покоях валидэ-султан. Ага-а!


-СУЛТАН, ЗНАЧИТ, ЖДЕТ?!!! — грозно заорала я, склоняясь над поверженной противницей. Дав ей душевного пинка под зад, я завернула хнычущей служанке руки за спину профессиональным ментовским захватом, и задушевно поинтересовалась:


-И кто же тебя послал, голуба? А главное — куда ты меня выманить должна была, крыса?