– Надо же, как я сам не додумался? – прошептал он, подавшись ко мне, чтобы Эмили не услышала.

– Я по делу.

Игривость на его лице тут же сменилась тревогой, и я, отвернувшись, поспешила к двери, чтобы он не заметил, что у меня глаза на мокром месте. Крепилась изо всех сил. Еще бы чуть-чуть, и я слетела бы с катушек и разревелась, поэтому я молча выскочила из квартиры и поднялась на крышу. Тайлер шел следом. Благо он не задавал мне вопросов и даже в лифте ехал молча, держась на почтительном расстоянии.

Солнце давно закатилось, и небо приобрело оттенок глубокой синевы. Толкнув дверь, я вышла на плоскую крышу. Прочесала местность на предмет посторонних и, убедившись, что никого, кроме нас, здесь нет, медленно побрела вперед по цементному полу.

Тайлер, шедший позади, вдруг положил мне руки на талию и нежно пробормотал на ушко:

– Малыш, у нас что-то не так?

Меня пронзила волна боли, по спине пробежал холодок. Развернувшись, я устремила на него взгляд, полный смятения и растерянности. В голове не укладывалось, как меня угораздило угодить в подобную ситуацию. Не зная, что сказать, я убрала его руку со своей талии, и взгляд Тайлера наполнился смятением.

– Пожалуйста, выслушай меня, только очень внимательно.

Кивнув, он резко перевел дух.

– Да.

Пришлось набраться мужества, чтобы вымолвить эти слова. В голову пришло лишь одно оправдание тому, что я собиралась произнести, которое смог бы принять и Тайлер. Мне предстояло убедить его в заведомой лжи. Я не вытерпела и опустила глаза. Уставилась на асфальт и наконец выпалила:

– Я решила остаться с Дином.

– Что?! – воскликнул Тайлер. Мучительно было слышать его надтреснутый голос, особенно учитывая, что именно мои слова причинили ему боль.

– Мне больше ничего этого не надо, – продолжила я. – Я люблю Дина.

В глазах Тайлера мелькнула паника. Шагнув ко мне, он нежно коснулся моего запястья. Взглянул на свой бицепс, на татуировку с моим именем, сглотнул и вновь посмотрел на меня.

– Но ты сказала, что ничего подобного не случится. Что ты больше не передумаешь.

Прикрыв на мгновенье глаза, я отдернула руку и попятилась. Собрав волю в кулак, вопреки собственному желанию я произнесла ненавистные слова:

– Я вновь увидела Дина и поняла… поняла, что не хочу его бросать. Я выбрала не тебя.

Дернув головой, Тайлер протяжно вздохнул и попятился. Запустив пятерню в волосы, потянул за них, словно желая сорвать с себя скальп, и, задрав голову к небу, обвел глазами площадку.

– Нет, только не это. Только не снова! – взорвался он, рубанув рукой воздух.

Сердце разрывалось на части. Меня трясло, грудь пронзало точно осколками. Оставалось надеяться, что, как только Тиффани свалит из Нью-Йорка, я смогу объясниться с ним и он поймет, что произошло, что мною двигало, почему я все это сделала.

– Прости, – сказала я.

Слезы выступили на глазах, грозя сорваться с ресниц, и я увидела, как померк его взгляд. Меня словно ударили под дых. Я развернулась и побежала к двери.

– Иден, стой! – взмолился Тайлер слабым, осипшим голосом. Бросился вслед. Не успела я зайти внутрь, как он догнал меня и торопливо заговорил: – Не надо, пожалуйста, так нечестно…

– Прости, – сорвалось с моих губ. Упорно не поворачиваясь, я бросилась прочь. Выйдя на лестницу, помчалась через две ступеньки – лишь бы не ехать с ним в лифте, не делить тягостное молчание в замкнутом пространстве.

Тайлер догнал меня на четвертом пролете ступеней, схватил за плечи и спросил надломленным голосом:

– Зачем? Я думал, у нас все наладилось. Что не так? Что я сделал? Скажи!

Что тут скажешь?.. У нас на самом деле все было прекрасно. А потом заявилась Тиффани – и понеслось. Тайлер ничего не сделал, и я не могла сейчас врать и выдумывать, валить вину на него, и оставалось лишь бегство. Оттолкнув его плечом, я побежала вперед. Понеслась по лестнице, согнувшись в три погибели и молотя в отчаянии кедами по ступеням – только бы не слышать его голос и несущийся вслед призыв: «Иден, Иде-ен!» Он кричал не от злости – от боли.

По щекам катились горькие слезы, горло сдавило так, что дыхание сперло. У квартиры я взмолилась, чтобы дверь оказалась не заперта. Я распахнула ее и с разгону влетела в прихожую – к полному недоумению Эмили. Она вскочила с дивана и вытаращила глаза, пытаясь понять, что случилось.

Нам с Тайлером было не до нее. Я прямиком направилась в его комнату и хотела захлопнуть за собой дверь, но не успела – Тайлер перехватил ее и, силой приоткрыв, протиснулся внутрь.

– Иден… – сказал он вполголоса. Я взглянула на него сквозь слезы и увидела покрасневшие глаза. – С чего ты вдруг передумала? Почему снова Дин, а не я? Просто ответь мне. Пожалуйста.

– Потому что он мне не брат! – Я отвернулась. Сердце ухало, в груди все сжималось от горя. Я шагнула к шкафу, раздвинула дверцы, стянула с верхней полки рюкзак. Стала снимать одежду с вешалок.

– Что ты делаешь?.. – прошептал Тайлер. Он опустил плечи, на лбу пролегли морщины. Впервые за последнее время у него был безжизненный вид, глаза погасли.

– Поеду в отель, буду жить у Дина, – всхлипнула я. Не знаю, дошел ли до него смысл моих слов, потому что язык у меня заплетался и голос стал писклявым, как у мыши. Меж тем я торопливо похватала какие-то вещи, запнувшись, бросилась к розетке, вытащила зарядник для телефона. Все пошвыряв в рюкзак, застегнула молнию и закинула его на плечо.

– Я могу как-то тебе помешать? – Тайлер сделал ко мне нерешительный шаг, тронул ладонью за подбородок и схватил за руку. От его горячей ладони обожгло кожу. – Можно ли что-нибудь сделать, чтобы ты передумала?

Дернувшись из последних сил, я высвободила руку.

– Нет, – отрезала я.

И ушла.

На мгновенье я задумалась, можно ли как-нибудь переиграть Тиффани, пойти ей наперекор. Нет, она совершенно права. Следовало опередить ее и самой сказать Дину, тогда ей нечем было бы меня шантажировать. Я по-любому хотела ему признаться, только чуточку позже. И это могло стать единственным нашим спасением. Правда, Тиффани и тут все предусмотрела, составила план «Б»: родители. Отношением близких я ни за что не решилась бы рисковать.

Тайлер даже не бросился следом. Я спокойно вышла из комнаты, из квартиры. Эмили посторонилась, не задавая вопросов. Мне было уже все равно: пусть видит, что я в слезах. В ответ на ее обеспокоенный взгляд я лишь грустно улыбнулась и закрыла за собой дверь. Меня не тревожило, как все это будет объяснять Тайлер – пусть наврет ей с три короба, пусть хоть правду рассказывает. Какая разница, главное – скорее сбежать.

В лифте я рыдала, кривя губы. Ничего не видя перед собой из-за слез, вышла из дома. Мне было глубоко наплевать, что подумают люди при виде одинокой девушки, плачущей посреди улицы поздним вечером. Однако глоток свежего воздуха приятно взбодрил, а освежающая прохлада подействовала успокаивающе. Я зажмурилась на мгновение, а потом, открыв глаза, медленно поплелась за угол Третьей авеню. Боль в груди немного притихла, и, кажется, унималась дрожь.

До «Лоуэлла» было пешком минут двадцать. Сначала прямо по Третьей авеню, а потом по Шестьдесят третьей. И хорошо, мне нужно было побыть на воздухе, наедине со своими мыслями. Пусть повсюду сновали прохожие и валом валил уличный транспорт – на какое-то время я почувствовала себя в одиночестве. Без Тайлера и Тиффани, без Дина и Рейчел, без Змея и Эмили. На меня с любопытством посматривали прохожие. Наверное, им казалось, что я какая-то непутевая девчонка, сбежавшая из дома. Ну и плевать. Сейчас меня совершенно не волновало мнение манхэттенской публики. Имелись проблемы и поважнее.

Я стала зябнуть. Добравшись до Шестьдесят третьей, я сунула руки в карман худи и с облегчением вздохнула, проходя мимо оперного театра «Санта-Фе». Слез уже не было – все выплакала, и даже щеки просохли, когда я подошла к отелю. Просто глаза опухли и наверняка покраснели. Я потерла их, надеясь, что не будет заметно, но стало лишь хуже. Теперь еще и щипало.

Сменившийся швейцар, седоватый, среднего возраста, услужливо придержал дверь и пожелал мне спокойной ночи. Я не стала говорить ему, что я гостья и что вряд ли сегодня засну. Поблагодарила – и все.

Прошмыгнув мимо стойки консьержа, я пошла через фойе к лифту, воспроизводя в уме дорогу до номера. Помнила только, что у них десятый этаж. Зашла в лифт, нажала на кнопку. Лифт плавно поехал вверх, а я воспользовалась зеркальной стеной. Глаза – просто ужас, сразу видно, что я рыдала пятнадцать минут напролет. Тиффани будет в восторге.

Я вышла из лифта, стараясь дышать ровно, и двинулась по коридору десятого этажа, отыскивая нужный номер. Дойдя до него, встала перед дверью и долго не решалась входить. Очень не хотелось идти на расправу. Хоть на аркане тащи. Опять Тиффани пустит в ход свою гадкую ухмылку, да и Дину я была не слишком-то рада. Тошно. Приятнее всех мне, наверное, было бы встретить Рейчел, но и ей пришлось бы как-то все объяснять. Почему я заплаканная? По какой причине я решила вдруг к ним попроситься? Вряд ли Тиффани просветила их насчет нашей договоренности.

Хорошенько продышавшись, я постучала в дверь. На стук быстро отозвались. Пока отпирали замки, я крепилась, прикидывая, кто из них мне откроет. Молила небеса, чтобы Рейчел… Нет, не повезло. Тиффани собственной персоной.

– Иден! – воскликнула она с наигранным удивлением, и по ее лицу расползлась торжествующая ухмылка. Тиффани закуталась в шелковый халат, придерживая его возле горла свободной рукой. – Как ты здесь оказалась?

Скрипя зубами, я вошла в номер – было не до ее клоунады. Дин, в черных трениках и белой футболке, вскочил с уродливого винтажного кресла и поспешил ко мне. Радость встречи на его лице сменилась тревогой.

– Почему ты пришла? – спросил он и, слегка пригнувшись, заглянул мне в глаза. – Иден, что случилось?

Я взяла его за руку. Дин умел успокаивать одним своим голосом, мне всегда становилось легче в его присутствии. Он заботливый и нежный. Я подошла к нему и уткнулась лицом ему в грудь. Рубашка прилипла к моим влажным глазам.