Эстель Маскейм - Я говорил, что лучше промолчать?

– И что же меня выдало?

При Дине я не могу ей ответить на этот вопрос, поэтому с усмешкой отвожу глаза.

– Мы только что из спортзала. Вот, едем ко мне, – сообщаю я и подкалываю ее: – А ты – бежишь на последнем издыхании? Садись, подвезем.

– Сам ты на последнем издыхании! – хмыкает Иден и бросает взгляд на Дина. Выбившиеся пряди волос обрамляют ее лицо. – Я могу бегать часами, ясно?

– Ясно, – тоненько пищу я, копируя ее тон. Мне нравится поддразнивать Иден. И хотя у меня на сегодня куча планов, я решаю пообщаться с ней подольше. Открываю дверцу и выхожу из машины. – Пробегусь-ка я до дома вместе с тобой.

– Но я люблю бегать од… – пытается протестовать Иден.

Я ее не слушаю. Нагнувшись, забираю через окно с сиденья свой рюкзак и обращаюсь к Дину:

– Дружище, ты ведь не против?

Несмотря на явную растерянность, Дин мотает головой – мол, нет, не против, – и уточняет:

– В следующий раз занимаемся в среду?

– Угу. До встречи!

Дин закрывает окно и уезжает. Мы ждем, пока его машина скроется из виду, и медленно направляемся в сторону дома.

– Кстати, – ухмыляюсь я, – тебя выдала твоя попка.

– Хм… – Иден с беспокойством смотрит на свои шорты.

Видимо, у нас все-таки разное чувство юмора. На случай, если я ее обидел, меняю тему. Ускоряю шаг и шутливо заявляю:

– Сдается мне, я хожу быстрее, чем ты бегаешь.

– Что-то сомневаюсь, – парирует Иден.

Отпив воды из бутылки, она снова надевает один наушник и легко прибавляет ходу.

– Спорим, я первый добегу до дома? – подначиваю Иден.

Я еще не успел принять душ после тренажеров, так что, если вспотею – ничего страшного. К тому же Иден вот-вот перейдет на бег.

Она оглядывается на меня.

– Спорим!

И стремительно срывается с места. Ну и ладно. Зато так удобнее за ней наблюдать.

Иден несется вперед, гордо подняв подбородок. Решив, что неприлично так долго пялиться ей в спину, закидываю рюкзак за плечо и, перегнав Иден, кричу:

– Черепашка!

Слышу сзади ее смех, и неожиданно Иден оказывается со мной плечом к плечу. Некоторое время мы бежим рядом. Я могу развить высокую скорость, но мне не хватает выносливости. Выдохшись, я замедляюсь. К моему удивлению и радости, Иден подстраивается под мой темп.

– Сразу видно, что ты чертовски много упражняешься, – громко сопя, вставляю я. Да, мне до нее далеко. – Участвуешь в каких-нибудь марафонах?

– Просто мне нравится бегать, – спокойно объясняет Иден, глядя перед собой. Она даже не запыхалась. – Хорошая тренировка.

– Лично я предпочитаю тяжелую атлетику. – С гордостью сгибаю локоть и любуюсь своим бицепсом. Наверное, после сегодняшних упражнений у меня все тело будет болеть, да и у Дина тоже. Останавливаюсь и вскидываю руку в знак поражения. – Ладно, сдаюсь. Бег – явно не мой конек. Ты победила.

Пытаясь отдышаться, приваливаюсь к стене ближайшего дома. Иден гордо улыбается.

– Вот черт, ты прав – я победила.

Я смеюсь:

– Выражаешься, прямо как я!

В ее светло-карих глазах отражаются солнечные лучики. Она медленно прикусывает губу. Прямо сводит меня с ума… Интересно, она сама-то это осознает?

– Сегодня вечером идем гулять. – И это не вопрос, а утверждение. Я хочу подольше побыть с этой девушкой, и не только потому что безумно хочу еще раз ее поцеловать, но и потому, что нам друг с другом весело и интересно. Только с Иден я могу быть самим собой. – Давай я тебя куда-нибудь приглашу? Ты уже была на пирсе? В Пасифик-парке?

Иден, смущенно покраснев, опускает голову и тихо признается:

– Не-а.

– Тогда решено – идем в парк.

Непроизвольно улыбаюсь. Неужели я действительно только что пригласил Иден на свидание? И вообще, как это так – она до сих пор не была на пирсе?!

– Договорились, – с готовностью соглашается Иден. Ее глаза радостно сияют.

Я бы с удовольствием болтал с ней весь день, но в этот момент она поворачивается и продолжает пробежку. Смотрю ей вслед, пока она не исчезает из виду. Всю дорогу домой с моих губ не сходит улыбка.

Пятью годами ранее

Мы любим оставаться у бабушки с дедушкой. Дед всегда разрешает нам вечером подольше смотреть телевизор, даже если на следующий день надо идти в школу, а бабушка готовит так, что пальчики оближешь.

Мы с шумом вваливаемся в дом и втаскиваем вещи: как-никак, собираемся провести здесь три дня. Из кухни выглядывает бабушка Мария, и мы кидаемся к ней в объятия. Я успеваю первым.

– Тише, тише, – улыбается бабушка, прижимая нас к себе.

Так получилось, что мы не виделись несколько месяцев, хотя живем всего в десяти минутах езды друг от друга.

– Вот сорванцы, вас же на другом конце улицы слышно! – смеется дедушка, выходя в коридор и надевая очки.

Дед очень плохо видит и всегда убеждает нас поменьше сидеть за компьютером: боится, что мы тоже испортим себе зрение.

Джейми и Чейз, отталкивая друг друга, бросаются к дедушке и радостно виснут у него на шее.

Держась за руки, на пороге появляются родители, оживленные и веселые. Все утро они, как дети, бегали по дому и запихивали в чемодан вещи, которые в последний момент решили взять с собой. Во время завтрака мама даже выпила шампанское, так что, как я понимаю, они с отцом настроены развлекаться на полную катушку.

– Когда самолет? – спрашивает бабушка, поглаживая меня по руке.

Она родом из Мексики и, хотя прожила здесь больше тридцати лет, до сих пор говорит с сильным испанском акцентом и иногда путает слова. Бабушка Мария – смуглая и темноволосая. Мы с папой оба в нее. А маминых родителей я никогда не видел.

– В полдень, так что лучше поторопиться! – Отец обнимает бабушку и целует ее в щеку. – Если что, сразу звоните нам.

– Пит, пожалуйста, не возите их на машине, – строго просит мама. – В прошлый раз вы проехали прямо на знак «Стоп».

Хотя отцу дали имя в честь деда, папу все называют Питером, а дедушку – коротко, Питом.

– Ну нет, Элла, этого я обещать никак не могу, – заявляет дед и подмигивает мне.

«Шевроле-корвет» появился у дедушки еще в юности и с тех пор служит ему верой и правдой. Дед обожает гонять на огромной скорости и всегда катает нас с братьями, а мы открываем все окна и чуть ли не визжим от восторга.

– В понедельник Тайлеру снимают гипс. Пожалуйста, не забудьте отвести его к врачу, – напоминает отец, обращаясь к обоим родителям, но глядя при этом на бабушку. Скорее всего, к доктору со мной пойдет именно она.

Кидаю взгляд на свой гипс, уже измызганный, испещренный надписями и рисунками. Я ношу его три недели и жду не дождусь, когда избавлюсь от него на-всегда.

– И проследите, чтобы Тайлер делал уроки, – с нажимом добавляет отец.

Он явно переживает, что эти несколько дней не сможет меня контролировать. Видимо, папа мне не доверяет, и, чтобы развеять его сомнения, я молча киваю.

– Брось, Питер, сейчас выходные, – со смехом возражает дедушка и, взъерошив седеющие волосы, похлопывает того по плечу. – Не будь занудой. Сами-то в Вегас едете, а дети должны корпеть над учебниками? Это нечестно! Правильно говорю?

Дед оборачивается к маме за поддержкой. Мама смеется. Отец, напротив, хмурится.

– Папа, Тайлеру надо заниматься, – без улыбки возражает он.

Мама, кашлянув, кивает на часы.

– Питер, нам пора. Ребята, идите сюда! – Она протягивает руки к нам с Джейми и Чейзом. – Ведите себя хорошо, ладно?

Мы целуем маму на прощание и обещаем слушаться бабушку и дедушку.

– Вы тоже ведите себя хорошо. – Дед указывает пальцем на маму и отца и выгибает бровь.

– Si, – поддерживает его бабушка. Она чмокает маму в обе щеки и строго смотрит поочередно на нее и на отца. – Алкоголя – капельку. Казино – не надо. Азартные игры – глупо!

– Si, si, – отмахивается отец. Похоже, они с мамой не намерены следовать бабушкиным советам. – Te amo, Madre[5]. Пока, пап!

Родители выходят из дома, забираются в папин «Мерседес» и, помахав нам, уезжают. Мы смотрим им вслед, пока они не скрываются из виду.

Озорно усмехаясь, дедушка поворачивается к нам.

– Ну, прокатимся с ветерком?

Наши дни

Я так набегался за день, что зверски проголодался, и теперь меня нисколько не раздражает, что мама опять устраивает подобие семейного ужина. Мы все собрались на кухне: я, мама, братья, Дейв… и Иден. С удовольствием уплетаю мамину лазанью «Четыре сыра». Все-таки есть несомненные плюсы в том, чтобы быть вегетарианцем: мама готовит для меня персональные блюда, поэтому мне больше достается. Вот и сейчас остальные едят мясную лазанью, а на мою не претендуют.

– Иден, что-то ты сегодня молчалива. О чем думаешь? – весело интересуется Дейв. В кои-то веки он ведет себя вполне сносно и даже улыбается дочери.

Перевожу взгляд на сидящую напротив Иден. Судя по всему, она тоже на меня смотрела. Резко опустив голову, Иден хватает вилку и суетливо ковыряется в почти полной тарелке. Иден всегда ест как птичка.

– Да я… м-м… я всего лишь… – мямлит она и, поспешно взяв еще кусочек лазаньи, начинает жевать.

Удивленно приподнимаю брови. Что это с Иден такое?

– Ну и как вам лазанья? – вмешивается мама, с улыбкой попеременно глядя на каждого из нас.