Ирэне Као - Я чувствую тебя

Солнечный луч просвечивает сквозь ставни и падает на тумбочку. Мне не хочется выбираться из постели, здесь так хорошо. Но, как всегда по утрам, – работа зовет… И похоже, не только работа: мой телефон звонит, и это не будильник. Протягиваю руку и беру его: это Гайя. В прошедшие дни я все рассказала ей по телефону: о Филиппо, о Леонардо, о Лукреции и даже о моем переезде к Паоле. На это потребовалось пятьсот минут телефонного трафика… включая всхлипы. Поэтому теперь Гайя каждый день звонит мне, желая убедиться, что со мной все в поряке.

– Алло!

– Доброе утро! – ее голос настолько пронзителен, что я отстраняю телефон от уха.

– Гайя, тебе не кажется, что еще слишком рано? – бормочу, продолжая пребывать в полузабытьи со сна.

– Я же знаю, что ты уже почти проснулась.

– Вот именно: «почти», – подчеркиваю. Приподнимаюсь, поглаживая простыни вокруг себя. – А ты что делаешь в такую рань?

– Нормальные люди в Неаполе в такую рань не делают ничего. – Она смеется. – Просто у Самуэля будильник установлен на шесть, чтобы идти на тренировку. А он собирается очень шумно, так что мне уже не до сна.

– Не жизнь, а сплошные подвиги.

– Меня сделают святой!

– Я вообще-то о нем говорила, балда, – замечаю, улыбаясь.

Гайя смеется еще громче.

– Ну что, приедешь ко мне в Феррагосто? – спрашиваю с надеждой. – Ты просто обязана, мне необходимо с тобой увидеться, – добавляю на едином дыхании.

– Ну конечно приеду. Не могу же я оставить тебя одну в такой момент.

– Я уже поговорила с Паолой, можешь спать со мной в двуспальной кровати.

– А кто собирается спать в Феррагосто? – заявляет она.

Когда Гайя рядом – это стопроцентная гарантия от грусти.

– И ты оставишь Беллотти одного? – перед этим на мгновение я совершенно забыла про ее велосипедиста.

– Да у него все равно на следующий день велопробег, – говорит она, немало не обеспокоенная. – А когда у него соревнования, он ужинает в семь и ложится спать, как старички.

– Ну, здесь ты точно не соскучишься. Жду не дождусь возможности нагрузить тебя своими драмами и жизненными вопросами, – заявляю с неестественной веселостью.

– Прекрасно. У меня тоже новости.

– Мне нужно начинать беспокоиться? Боже, ты не беременна?

– Да перестань… мы этим так мало занимаемся, что ребенок может быть только от святого духа.

– Ну и что тогда? – я уже умираю от любопытства.

– Тссс. Я тебе завтра скажу. В любом случае, знай, что это хорошая новость.

– Ну ладно, пока, стерва!

– Пока!

Она знает, что сейчас мне нужны только хорошие новости, и я абсолютно уверена: Гайя не разочарует меня.

На следующий день мы с Паолой проводим утро за уборкой квартиры. Потом она уходит навестить свою маму, которая живет за городом, а я брожу по Риму в ожидании приезда подруги. Такие моменты уединения для меня наиболее тяжелые, потому что мысли сразу переносятся туда, куда не должны. Прошло так мало времени с той безумной ночи, и мне надо приложить все силы, чтобы забыть и представить себе, что прошел год и что все идет к лучшему.

Солнце Рима мне в помощь. Этот город, несмотря на воспоминания, помогает мне чувствовать себя лучше, каждый день я открываю что-то новое: античную колонну, вырастающую из асфальта, словно гриб, или статую, которую раньше не замечала, появившуюся внезапно посреди площади. Я счастлива быть здесь.

Гайя не заставляет себя ждать. Прибывает на такси к шести вечера. Паола еще не вернулась, и я пока провожаю подругу в квартиру. Она, как всегда, хороша. Хотя надо признать: с тех пор, как наладились ее отношения с Беллотти, Гайя выглядит еще лучше. Она даже отказалась от каблуков!

Я показываю ей квартиру. Гайя восторженно пищит, видя кошек: она тоже их обожает. Берет в руки подставку для двери из камня с горящими голубыми глазами и нежно гладит ее, будто живую. По-моему, это уже перебор. Мы садимся на мою кровать.

– Ну что за новость ты хотела мне рассказать? – я щиплю ее за бок.

– Любопытно, да?

– Скорее, волнуюсь.

– Ну что, и правда, что ли, рассказать?

– Да не знаю, если хочешь заставить меня подождать еще немного… – Терпеть не могу, когда она держит меня в подвешенном состоянии. – Я и так понимаю, что это связано с Беллотти.

Она кивает с самодовольной улыбкой на губах:

– Беллотти, как ты его зовешь, предложил мне выйти за него замуж.

– Боже мой, Гайя, поздравляю! – я крепко ее обнимаю. Я так счастлива за нее. Правда потом промелькнуло сомнение, ведь от нее всего можно ожидать: – Я надеюсь, ты согласилась?

– И ты еще спрашиваешь? Конечно!

– А кольцо? – спрашиваю, бросая взгляд на левую руку.

– Никакого кольца. Самуэль считает, что кольцо до свадьбы – к несчастью. – Гайя пожимает плечами. – Думаю, он прав. Особенно если вспомнить кольцо, подаренное мне Брандолини…

– А что с ним случилось?

– Мне так и не хватило смелости вернуть его обратно. Подарила своей кузине.

Ну, не так уж плохо, как я думала.

– Не могу поверить, что ты выходишь замуж за мужчину, которого я никогда не видела вживую! – возвращаюсь к теме разговора.

– Всему свое время, Эле, не волнуйся, я вас познакомлю.

– Надеюсь, вы уже назначили дату свадьбы?

– В следующем году, весной. Еще рано планировать точную дату, но готовься: ты будешь свидетельницей!

– Обязательно! – заверяю ее, с ужасом просчитывая сколько месяцев мне остается, чтобы найти подходящий наряд. – Какого цвета должно быть платье? – спрашиваю в панике.

– Эй, подожди! Сначала мы должны выбрать мое. Хотя бы раз в жизни мне тоже будет нужен персональный консультант по шопингу.

Я широко развожу руки:

– Иди сюда!

Гайя прислоняется к моему плечу, словно ребенок. Я люблю ее как сестру. И ее счастье немножко и мое тоже.

Паола возвращается в девять с тремя картонками пиццы. После официальных представлений мы садимся, скрестив ноги, на ковре в зале, среди множества подушек в форме кошек и двух солевых ламп, в которых отражается синева неба за окном. Едим руками, без тарелок и салфеток, а из стерео раздается голос Джанны Наннини[86] – любимой певицы Паолы.

Потом, когда мы уже закончили с пиццей, Паола в качестве сюрприза достает из винного шкафа бутылку «Principe Pallavicini»[87] аж 2006 года.

– Для специальных случаев, – говорит. – Но мы разопьем его не здесь. Идите за мной.

Мы выходим на лестничную площадку и поднимаемся на последний этаж… Паола открывает небольшую дверь и ведет нас по крутой винтовой лестнице. В конце лестницы открывает другую дверь и, как по волшебству, мы оказываемся на крыше дома.

Отсюда виден весь Рим. Площадь Кампо деи Фиори прямо под нами, простирается вдаль. Купола соборов и крыши освещенных зданий – на уровне наших глаз. Мы будто на воздушном шаре, мне хочется развести руки и взлететь. Это так потрясающе – быть здесь и сейчас, с ними двумя. Не зря говорят, что все кажется еще лучше, если разделяешь это с людьми, которых любишь.

Паола открывает вино и разливает по бокалам:

– За жизнь!

– За любовь! – эхом отзывается Гайя.

– За подруг! – отвечаю я.

Звуки гармоники доносятся с площади, и первые огни салюта появляются в небе, освещая его цветным блеском.

– Подождите, – Паола ставит бокал на землю. – Мне надо кое-что взять, – и скрывается внутри.

Мы с Гаей смотрим друг на друга в растерянности. Некоторое время спустя Паола возвращается на террасу с «Полароидом».

– Надо запечатлеть этот момент.

Мы втроем прислоняемся к ограждению. Я, Паола и Гайя.

Пусть моя жизнь на развилке, пусть в ней нет больше Леонардо, нет Филиппо, – сегодня вечером мне хорошо здесь с подругами. И я снова обретаю надежду.

Музыка все громче, и я больше не грущу. Паола направляет фотоаппарат на нас:

– Готовы?

Вспышка фотоаппарата начинает мигать. Мы вместе улыбаемся, прижимаясь друг к другу, и эти улыбки – совершенно искренние. Огонь взрывается в небе.

«Полароид» выдает нам фото: это мы – наше счастье, наше будущее, которое должно быть еще написано. Теперь-то, я знаю, что вставить в ту пустую рамку…

Челестине – моей матери.

Карло – моему отцу.

Мануэлю – моему брату.

Катерине, Микеле, Стефано – моим маякам днем и ночью.

Сильвии, ценному советчику, и всем тем замечательным людям, с которыми мне повезло встретиться в воскресенье 10 февраля 2013 года.

Всему издательскому дому «Риццоли», с первого по последний этаж.

Лауре, Элене и Алу – значимым людям в моей жизни.

Всем друзьям, без разбора.

Виктории и Санте (вы навсегда останетесь в моем сердце).

Филиппо П. и наполняющему нас молчанию.

Риму.

Судьбе.