– Ты хочешь меня, Элена. Я чувствую это, – шепчет он и отбрасывает полотенце на диван. Теперь я полностью обнажена. – И я хочу тебя, – его голос опьяняет меня, наполняя теплом. Его глаза пригвождают меня к месту.

У меня нет сил говорить. Я хочу того же, чего хочет Леонардо. Это правда. Желание проникает в мою кровь, заполняя каждый сантиметр моего тела.

Леонардо подталкивает меня на диван и, спустив трусы, устраивается между моих ног. Его губы, ненасытные, заполняют мой рот. Бесконтрольно мои бедра поднимаются навстречу ему. Леонардо повсюду, на коже и в сердце, он подчиняет меня, отнимая у меня дыхание, пожирает меня языком и руками, и мое тело отвечает. Я жажду почувствовать его внутри себя, таким, как сейчас, безжалостным и жестким.

Это почти случилось, но голос снаружи останавливает нас.

– Биби, ты здесь?

Это Филиппо. Он стучит костяшками пальцев в дверь. Разряд адреналина и страх парализуют меня.

– Да, – отвечаю, стараясь контролировать дрожь в голосе, – я одеваюсь.

Леонардо продолжает неподвижно лежать на мне, почти внутри меня, и наше дыхание смешивается. В панике, резко отталкиваю его и поднимаюсь. Рефлекторно поднимаю полотенце и прикрываюсь.

– Скоро подадут десерт, – продолжает Филиппо, – ты придешь?

– Сейчас буду, любимый. Минутку. – На сей раз голос у меня тонкий и нервный.

У меня темнеет в глазах, и чувство вины отдается острым головокружением, смешиваясь с неудовлетворенным желанием. Лихорадочно натягиваю трусы, застегиваю лифчик и набрасываю одежду.

Леонардо тем временем разлегся на диване, ничуть не обеспокоенный. Скрестив руки за головой, приподнимает бровь. «Биби», – шепчет он с оскорбленным видом. Мне хочется надавать ему пощечин и одновременно зацеловать его.

Я встряхиваю волосами перед зеркалом и чувствую в это время его взгляд на себе. Оборачиваюсь, чтобы сказать что-нибудь, и застываю. На меня снисходит понимание, что я по-прежнему хочу его. Если бы Филиппо не был там, снаружи, я бы обняла его. Меня тянет облизать его, почувствовать его вкус и начать с того момента, где мы прервались, чтобы избавиться от этого проклятого желания.

– Не двигайся! – произношу угрожающим тоном, направляясь к двери.

Он устраивается поудобнее на диване и поднимает руки в знак смирения. Успокаивающее выражение появляется у него на лице, мол, «иди, все в порядке».

Открываю дверь и сразу же захлопываю за спиной. Вижу Филиппо, сидящего со скрещенными руками на парапете дорожки. Ногой он зарывает и снова откапывает один из фонариков дорожки, появляющийся из брусчатки.

– Эй, – он поднимается и идет мне навстречу. – Тебя все не было. Я начал беспокоится!

Он обнимает меня за талию нежными руками. После того, что сейчас было, ощущать это касание мучительно.

– Ну ты же знаешь, какая я, – опускаю взгляд: врать ему прямо в глаза не смогу. – Я всегда долго переодеваюсь.

Ужасно себя чувствую. Потому что это он мужчина, которого я люблю. И мне бы хотелось, чтобы метеорит упал на воспоминания о том, что произошло пять минут назад. Хотя следы случившегося еще ношу на коже и в сердце.

* * *

Обнявшись, мы с Филиппо доходим до пляжа и садимся у костра, присоединяясь к остальным. Все едят десерт из амаретто, приготовленный Леонардо. Одно из его творений. Я силюсь попробовать, но не могу проглотить его. Что-то скребет у меня в горле, и это чувство усиливается, когда через какое-то время шеф присоединяется к нам, насвистывая, будто после сеанса расслабляющего массажа. Он выждал какое-то время, прежде чем выйти из пристройки. Девушка со странной стрижкой приближается к нему с заискивающим видом.

– Этот десерт феноменален, – нахваливает Флавия, – хочу рецепт!

– Очень жаль, но это секрет. А секреты, как известно, не выдают, – отвечает Леонардо, глядя в мою сторону.

Я прислоняюсь к спинке шезлонга, опустошенная, совершенно без сил. Чувствую, как влажность озера проникает в мои кости, как мышцы сдаются. Я хочу уйти отсюда.

Алессио, будто моя мысль дошла до него, поднимается с земли и, потягиваясь, говорит:

– Что будем делать? Уже почти пять. Наверное, пора ехать, что скажете?

– Конечно, поехали! – Я поднимаюсь, собирая последние силы. Луна зашла, и за горизонтом меня ждет новый восход.

Мы въезжаем в Рим, освещенный первыми лучами солнца. Я хотела бы заглушить этот свет, заставить умолкнуть птиц и вернуть ночь. Тишину. Я не готова к новому дню. Сейчас я просто хочу спать.

Глава 9

До моей остановки осталась еще одна. Сегодня утром в метро народу меньше обычного, и мне удалось сесть. Я уже несколько минут смотрю рекламу на экранах вагона, с репертуаром событий и спектаклей, организованных муниципалитетом. После объявлений с аудиоэффектом морских волн, появляется цитата, написанная большими буквами: «Существует только одно время года – лето, настолько прекрасное, что остальные просто обрамляют его. – Эннио Флайано». Истинная правда. Быть несчастливыми летом – преступление.

Это первый выходной августа, а я еду на работу. Иногда я спрашиваю себя, откуда у меня достает сил в субботу встать с постели в семь утра. Наверное, это мой способ оставаться привязанной к реальности, чтобы сохранить минимум мысленного равновесия: до тех пор, пока я знаю, что мне нужно закончить реставрацию, моя жизнь выглядит имеющей смысл.

На прошлые выходные, после вечеринки на озере, мы с Филиппо поехали в Венецию. Я пообещала ему и не пожалела об этом. Мы пошли посмотреть квартиру его мечты, которая нам обоим показалась потрясающей – намного лучше, чем на фотографиях. Мы мечтали, прогуливаясь по пустым комнатам, представляя себе нашу жизнь среди этих светлых, комфортных стен, но пока не дали окончательное согласие. Это важный шаг, и я до сих пор не уверена, что хочу предпринять его.

И вопрос не только в цене.

После того, что произошло на вечеринке, у меня в голове полный хаос. То я люблю Филиппо до безумия, то вдруг его постоянное внимание, его нежные жесты немного раздражают меня, и сразу же начинается непроизвольное сравнение с другим. Пытаюсь подавить это, но Леонардо – как болезнь, не оставляющая мне выхода. Это наваждение сильнее моей воли.

В Венеции я виделась с родителями, которых мне очень не хватало все эти месяцы: они показались мне помолодевшими и спокойными. Особенно отец, который переживает пенсию намного лучше, чем я могла себе представить. Бывший лейтенант Лоренцо Вольпе даже начал занимается театром – своей старой страстью. Похоже, у него есть талант, и я узнала от мамы (поклявшись никому не говорить), что он даже подрядился статистом в кино.

Единственная досадная нестыковка выходных в Венеции – то, что я не увиделась с Гайей. Правда, ее отсутствие было оправданным. Ее ненаглядный Самуэль, выиграв Тур-де-Франс, похитил ее и увез в отпуск на Мальдивы, пообещав дни и ночи страсти. Наконец-то он решил стать ее полноценным парнем и, судя по тому, что мне пишет Гайя, у него талант и в этой сфере.

* * *

Я только поднялась из метро на поверхность и оставила за спиной Колизей, как услышала звонок телефона в сумке. На экране надпись «НОМЕР НЕИЗВЕСТЕН». Кто это может быть? Я начинаю потеть, уверенная, что это Леонардо. За секунду подготавливаю воинственную речь и готова ответить.

– Элена? – Женский голос, сопровождаемый легким свистом.

– Да, – отвечаю на выдохе. Опасность миновала.

– Привет, это Габриэлла. – Теперь этот голос, спокойный и расслабленный, принимает очертания знакомого лица. Это же Борраччини! Что ей нужно в восемь тридцать в субботу утром?

– Добрый день, профессор! – восклицаю, стараясь казаться как можно бодрее.

– Послушай, я в поезде. Скоро приеду в Рим! – Вот так сюрприз! – Сегодня во второй половине дня я провожу конференцию в «Летней школе реставраторов», но утром думала зайти посмотреть, как продвигается работа.

Дрожь ужаса пробегает у меня по спине.

– Вы хотите заехать в Сан-Луиджи? – Дурацкий вопрос! Разве она не достаточно ясно выразилась?

– Да. Как только прибуду на вокзал.

– Отлично. Я очень рада. Я как раз туда иду, – изображаю энтузиазм, при этом думаю о том, что еще не успела сделать с фреской. Паника.

– Предупреди ты Чеккарелли, пожалуйста, – она резко обрывает разговор, будто в спешке. – И будьте в церкви к одиннадцати. Я приду к этому времени.

– Хорошо, профессор, – стараюсь спрятать волнение за деловым тоном. – Тогда увидимся позже.

* * *

Ускоряю шаг, и, игнорируя красные светофоры и пешеходные переходы, мне удается чудесным образом дойти до места раньше девяти. Я вспотела, у меня пересохло в горле, будто я пробежала десять километров в гору, но, как только вхожу в ворота, прохлада и спокойствие этой церкви оказывают на меня успокаивающее воздействие.

Паола уже на стремянке, в рабочем комбинезоне, ее волосы, как обычно, собраны на затылке.

– Ты пунктуальна сегодня утром!

– Как всегда, разве нет? – отвечаю с иронией. Обычно, несмотря на уморительные усилия и десять установленных по времени друг за другом будильников, ранее десяти я не бываю на работе. – У нас гости, – информирую ее, быстро надевая комбинезон поверх брюк и футболки.

– То есть? – Паола поворачивается с любопытством.

– К нам едет Борраччини, – отвечаю, закатывая рукава, пока поднимаюсь по стремянке. – Она только что позвонила мне.

– А-а-а, – реагирует Паола слегка раздраженно. – И зачем она сюда придет?

– Посмотреть – так она мне сказала, – и признаюсь, это слегка волнует меня.

– Ответственная за эту реставрацию я, ты должна опасаться моего мнения, а не ее, – сухо уточняет Паола.

– Конечно, Паола. Но это все же она нашла мне эту работу, и я хочу произвести хорошее впечатление.