— Как он узнал?

— Не у тебя одного связи, — поддела она его. — Так что насчет завтрака?

— Нет.

— Какие-нибудь поручения?

— Меня ни для кого нет.

— Кроме Никифорова?

— Сначала я поговорю с Ромой. Никифоров подождет.

Через две минуты Гладышев сидел напротив Огнева с тонкой папкой на коленях.

— Судя по ее размерам тебе не удалось собрать много информации, — сказал Огнев.

— В ней достаточно информации, чтобы убрать Бродского из бизнеса как минимум лет на десять.

— С чего ты взял что я хочу его убрать?

— Я слишком хорошо тебя знаю. Он играл не по правилам, а ты терпеть не можешь ложь и нечестную игру.

Огнев ничего не ответил, а лишь откинулся в кресле давая понять чтобы Гладышев продолжал.

— Как я и предполагал Бродскому сливал кто-то из своих информацию.

— Имя?

— Не могу сказать.

— Неужели так трудно проверить девять человек? Я так понимаю этот "кто-то" является тем, кто имеет непосредственно доступ к данным тендеров и их всего-лишь девять человек, Рома. Девять, не пятьдесят.

— А если крыса не из этих девяти?

— Поясни?

— Что если кто-то посторонний взломал систему?

— Это невозможно.

— А если возможно?

— Ты хочешь сказать, что я потратил двенадцать миллионов баксов на софт который может взломать любой ублюдок?

— Очень умный ублюдок.

Гладышев протянул лист.

— В первой колонке даты проведения тех шести тендеров которые мы проиграли Бродскому. Во второй колонке дата и время сбоев в системе. Как видишь, они имели место быть за сутки до проведения тендеров.

— А я спрашивал тебя почему они происходят. Ты заверял что все в порядке. Теперь ты говоришь что это были взломы? Я что-то не въезжаю. Сначала ты сообщил, что кто-то из своих сливает информацию, затем ты говоришь, что посторонний человек взламывает нашу систему. Определись, Ром.

— Это не обязательно должен быть один из девяти, это может быть любой сотрудник "Кристалла". Взломы производились по локальной сети.

— Что насчет IP-адресов?

— Не получается.

— Сколько времени тебе нужно чтобы все выяснить?

— Неделя. Отсилы две.

— У тебя нет доказательств, чтобы обвинить Бродского в корпоративном шпионаже. Что еще ты накопал?

— Три года назад он насмерть сбил беременную женщину. Был мертвецки пьян. Отец — адвокат его отмазал. У меня есть показания шести свидетелей того происшествия, все они готовы явиться в суд и подтвердить, что Бродски еле держался на ногах в тот вечер. Я разговаривал с мужем погибшей, он готов обжаловать судебное решение, при условии что мы обеспечим ему безопасность. Три года назад он не подал на апелляцию, потому что многократно получал угрозы в свой адрес. Если это грязная история станет достоянием общественности, ему не увертеться на этот раз.

— Я подумаю. Что еще?

— Темная сторона его жизни. С тринадцати лет, в течении последующих двух, состоял на учете у психиатра. Несмотря на то, что он был отличником и тихоней, родители забили тревогу заметив что их чадо получает огромнейшее удовольствие мучить животных, да к тому же нашли спрятанные видеокассеты с порнухой.

— Насчет животных, он конечно же перегнул палку, но порнуха… — Огнев с сарказмом улыбнулся, — нашел чем удивить. В тринадцать лет все дрочили на плакат с Самантой Фокс. Был бы у меня в его годы видеоплэйер я бы тоже порнуху смотрел.

— Согласен, но ты бы не получал удовольствие от порнухи в которой жестоко избивают и насилуют женщин. Он еще тот извращенец. Устраивает оргии в которых участвуют восемь, а то и десять человек. У них там типа закрытого клуба, вот его, так называемые, члены.

Перед Огневым оказался список. Он быстро прошелся взглядом, не дотрагиваясь до него. В списке оказались имена довольно известных людей, среди которых два депутата.

— Карсько, — хмыкнул он. — А с виду такой безобидный дяденька.

— У меня есть фото и видео на которых Бродски предстоит во всей своей красе.

Огнев приподнял бровь.

— Не спрашивай как я их достал.

— Да я и не пытаюсь, — хмыкнул он. — Меня не интересует интимная жизнь Бродского, у каждого свои тараканы. Если он кайфует причиняя боль посторонним, то это только проблемы его и тех кто принимает эту боль, наслаждаясь ею.

Гладышев кивнул и опустив взгляд, уставился в папку о чем-то размышляя.

— Говори, Рома.

— Есть еще кое-что, но… сначала я хочу поговорить кое с кем, затем доложу.

Огнев кивнул.

— Это все?

— Все. Пока что.

— Я не хочу вести нечестную игру, Ром. Не хочу использовать ту грязь, которую ты только что мне преподнес. Я лишь хочу прямые доказательства его виновности, а точнее кражу корпоративной информации и только тогда я смогу принять меры.

— Я тебя понял.

После ухода Гладышева, ему пришлось еще два часа провести с Никифоровым обсуждая внедрение интернет-портала государственных и муниципальных услуг. Министру необходима была команда профессионалов и он решил обратиться к Огневу с просьбой "одолжить" его IT-шников. Конечно же Огнев согласился, а еще предложил спонсировать проект. Никифоров любезно отказалася, мотивируя тем, что государство выделило достаточно средств на данный проект.

Ближе к двенадцати Огнев наконец немного расслабился, откинувшись в кресле. Перед ним стояла чашка двойного эспрессо и бутерброд, который Катя невзначай принесла вместе с кофе. Он потянулся к селектору:

— Кать?

— Слушаю.

— Спасибо за кофе и бутерброд.

— На здоровье.

— Попроси Веронику подняться ко мне.

— Какую Веронику? Ты имеешь в виду Веронику Ворошилова?

— Она не Ворошилова, — вякнул он.

"А моя"

— Что?

— Веронику. Ко мне. Немедленно.

— Да поняла я. Какая муха тебя укусила? — сказала она обижено и отключилась.

Вместо того, чтобы обрушить свое недовольство на Веронику, под раздачу попала ни в чем неповинная Катя.

Узнав о том, что Вероника вышла на работу раньше времени, он захотел немедленно наказать ее за то, что ослушалась. Маленькая дурочка, о чем она думала, когда явилась в офис? Неужели не догадывалась о последствиях своего неразумного поступка? Он даже, на секунду, обрадовался встрече с Гладышевым и Никифоровым, поскольку, за это время, желание преподать ей урок отпадет. Когда Дима известил о преждевременном выходе Вероники на работу, он понятия не имел, что бы с ней сделал, будь на тот момент она рядом.

В глубине души он восхищался ее неизменном желании работать и познавать новое. Она была настолько преданна своему делу, что искренне переживала когда что-то шло не по плану. Она была трудолюбивой, амбициозной, аккуратной, умной и усердной. Наверняка он бы положительно отнесся к подобному рвению другого сотрудника работать не покладая рук, но только не в случае с Вероникой. Ей действительно необходим был отдых и тишина. Он знал по себе что значит вкалывать как сумасшедший, не чувствовать времени и лишать себя обеда из-за накопившихся дел.

— Она попросила передать, что очень занята, — в голосе Кати, который раздался по всему кабинету, послышались нотки неуверенности.

Когда Огнев приглашает кого-то к себе, этот кто-то в течении нескольких минут оказывался в кабинете главного. Никто, никогда не уклонялся от встреч с ним, ссылаясь на занятость.

Никто и никогда.

— Спасибо, Катя, — ответил он спокойно.

Боится, подумал он, улыбаясь. Что ж и правильно делает.

Он набрал ее внутренний номер.

— Вероника, — ответила она.

При звуке нежного голоса его член мгновенно затвердел.

— Поднимешься ты ко мне или спущусь я к тебе?

Протяжной прерывистый вдох выдал ее волнение.

— Выбор за тобой, Вероника.

— Я буду через минут пятнадцать.

— Через три минуты чтобы была у меня.

— Мне нужно кое-что закончить сначала.

— Три минуты, Вероника, — сказал он непреклонным тоном и отключился.

Через каких-то пару минут он ее увидит. Что прочитает он в ее глазах? Страх перед ним за то, что посмела ослушаться или радость от того, что он прилетел раньше времени? И как должен поступить ОН? Отчитать ее, преподать урок? Вот только какой? Отшлепать что ли ее как следует, чтобы неделю не смогла сидеть? Или, может, махнуть на все рукой, запустить пальцы в ее шелковистые волосы и прижать к себе крепко-крепко, почувствовать прерывистое дыхание, робкое касание губ и несмелое прикосновение ладошки к груди, там где бьется его сердце.

* * *

Я стояла перед закрытой дверью его кабинета. Глухие толчки сердца в ушах, вспотевшие ладони, дикое желание развернуться и бежать куда глаза глядят — неприятные ощущения накрыли меня словно разрушительная волна цунами. Хотела уйти от неизвестности того, что произойдет за порогом и, в то же время, безумно желала перешагнуть этот порог, чтобы увидеть глаза любимого. Только что я прочитаю в них: теплую нежность или беспощадный упрек?

Глубоко вдохнув вошла внутрь, оставив дверь открытой. Мне казалось что, таким образом, я буду в большей безопасности.

Огнев стоял спиной ко мне. Его мощная фигура сильно контрастировала на фоне панорамного окна. Руки глубоко в карманах брюк, плечи и голова опущены. Я не видела лица, но была уверена, что взгляд его был задумчивым и усталым.

— Привет, — тихо шепчу.

Он вскинул голову, повернулся и медленно, очень медленно прошелся по мне взглядом. Его лицо словно непроницаемая маска, взгляд тяжелый. Мои ладони вспотели, и я с трудом подавила желание пройтись ими по шерстяной ткани юбки.

Огнев прошел к креслу и удобно устроился в нем, не сводя с меня прямого взгляда. Я продолжала стоять посредине кабинета переминаясь с ноги на ногу.