— Я… Лера, я п-потом перезвоню…

— Не смей класть трубку, — вновь приказала она.

— Проблемы? — одними губами спросил Огнев улыбаясь.

Я прикрыла ладонью телефон:

— Это Лера. Она бывает иногда очень настойчивой, — прошептала я.

Не успела я моргнуть и глазом, как мой телефон оказался в руке Огнева. Он поднес трубку к уху.

Моя челюсть отвисла, а глаза стали с размером блюдца.

— Лера, доброе утро, — начал он деловым тоном. — Александр Огнев… Вероника действительно немного занята сейчас. Она только проснулась и хотела принять душ. Она вам непременно перезвонит сегодня и ответит на все ваши вопросы чуть позже. Было приятно с вами познакомится. — И отключился.

Охренеть!

— Закрой рот, Вероника.

— Ты сумасшедший! — прошептала я зачаровано.

Он развернул меня лицом к себе. Одно неуловимое движение и мое полотенце оказывается у моих ног. Ленивый взгляд медленно, очень медленно проходит по моему телу и останавливается на губах.

— Пойдем в душ.

— Я только что оттуда, — тихо сказала я. — Я лучше пойду… приготовлю завтрак.

— Как знаешь, — пожал он плечами и ущипнул меня за нос. Его глаза смеялись. Он все прекрасно понимал.

Огнев прошел к душевой кабине и стянул трусы. Его тело было идеальным. Высокий, с хорошо развитой мускулатурой, наверняка результат многочасового труда на тренажерах, упругие ягодицы, ноги стройные и крепкие. Он протянул руку и отодвинул стеклянную дверь душевой кабины и от этого движения мышцы на его спине перекатились под загорелой кожей дышащей здоровьем.

Он оглянулся и подмигнул мне:

— Не передумала?

— Н-нет. Я уже ухожу, — сказала я и схватив полотенце выскочила из ванной.

Оказавшись в спальне наспех заправила постель и собрала разброшенные вещи. Посмотрев на джинсы и свитер в которые мне придется одеться и носить вот уже третий день я поморщилась. Хорошо что я успела вчера в отсутствия Огнева постирать лифчик и высушить в драере. Перспектива снова одеть несвежую одежду жутко мне не нравилась.

Я развернулась и снова вошла в ванную.

— Саша!

Дверь душевой кабины тут же отворилась и из нее появилась ухмыляющаяся физиономия.

— Так и знал что передумаешь, — самодовольна произнес он.

— Вообще-то, — начала я ничуть не уступая ему, — я пришла попросить у тебя какую-нибудь одежду.

— А я-то думал…, - обиженно протянул он, затем махнул рукой и захлопнул дверь. — Чувствуй себя как дома, — услышала я сквозь шум льющейся воды. — Можешь одеть любое что тебе приглянется. В гардеробной найдешь!


— Никогда не думал, что женщина в семейных трусах может выглядеть настолько сексуально.

— Это не семейные трусы, — сказала я, кладя яичницу глазунью на тарелки. — Это… — я взглянула на шорты доходящие мне до колен, которые нашла в комоде в гардеробной, — это шорты.

Огнев приподнял бровь.

— Спортивные шорты, — добавила я неуверенно.

Его выражение лица не изменилось.

Я опустила взгляд и вновь посмотрела на темно-синие, как мне показалось изначально, шорты. Неужели ошиблась? Подняла глаза и наткнулась на взгляд в котором играли серые смешинки.

— Дорогая, не хочу тебя разочаровывать, но… Келвин Кляйн не выпускает спортивные шорты.

Я прикусила губу.

— Так это…

— Угу, — Огнев кивнул стараясь не рассмеяться. — Это трусы. Настоящие, мужские, семейные трусы.

— Надеюсь, что хоть с футболкой я не прогадала.

— Слава Богу, не прогадала.

Я улыбнулась ему и села напротив.

Мне было настолько хорошо и спокойно в этот момент на душе. Я была самой счастливой женщиной на всем белом свете.

— Извини за незатейливый завтрак, но ничего кроме яиц и джема я в твоем холодильнике не нашла.

— Разве?

— Честно-честно, — я закивала головой.

— Обычно еду заказывает Андрэ — мой повар, но он вернется через неделю. Если тебя не затруднит составь список всего необходимого и передай Диме.

— Пожалуйста.

— Что?

— Ты забыл сказать "пожалуйста".

— Я сказал.

— Нет, не сказал.

— Пожалуйста, составь список.

— Хорошо.

— Отлично.

— Вообще-то, после "отлично", следовало бы добавить "Спасибо".

— Вероника…

— Молчу-молчу, — я подняла руки вверх, пытаясь подавить улыбку.

Огнев откинулся на спинку стула и задумчиво уставился в тарелку, немного хмурясь.

Кажется я перегнула палку.

— Саша, я вовсе не хотела делать тебе замечания или, тем более, перевоспитывать, просто я…

— Мы не предохранялись, — перебил он и посмотрел на меня в упор.

Вилка выскользнула из моих пальцев и с шумом упала на пол. Но я так и не сдвинулась с места, а лишь с трудом проглотила ком страха внезапно появившегося в горле.

— Если ты имеешь в виду беременность, то вероятность того что я забеременею невелика. У меня сейчас безопасный период и насчет моего здоровья тебе тоже не следует переживать. Месяц назад я была на консультации у гинеколога. Мои медицинские анализы в порядке.

Выражения его лица было непроницаемым.

— Если хочешь я могу показать тебе справку.

Он по-прежнему в упор глядел на меня ничего не говоря.

— Саша, прошу тебя, не злись на меня, — почти в отчаянии прошептала я.

В одно мгновенье он оказался рядом и присел передо мной взяв мои руки в свои.

— Что ты, Вероника, я вовсе не злюсь на тебя, — сказал он успокоительным тоном. — Я зол на себя, потому что упустил момент. Последний раз я забыл о мерах предосторожности, наверное еще в студенческие годы когда крышу сносило от одного взгляда на скромное декольте однокурсниц.

Его признание привело меня в восторг.

Огнев, который держит все под контролем, потерял голову. И причиной тому — я.

— Думаю все обойдется, — я коснулась его щеки. — И… если хочешь, я начну принимать противозачаточные таблетки.

Он горько усмехнулся:

— Рядом с тобой я перестаю трезво мыслить. Не знаешь почему?

— Может быть по той же простой причине по которой трезво мыслить перестаю и я, когда нахожусь рядом с тобой.

Это было признанием в любви. Почти. И Огнев прекрасно это понимал. Я видела как изменился его взгляд. Вместо нежности появилась растерянность, затем досада, ну и под конец, привычный непроницаемый взгляд вытиснул все человеческие эмоции, что так редко я читала в его глазах. Он снова закрылся от меня.

— Я улетаю в Пекин после обеда на три дня, — сказал он будничным тоном выпрямляясь во весь рост.

Целых три дня! Это же целая вечность? — хотелось мне крикнуть.

— Затем, скорее всего полечу в Лондон.

— И когда ты вернешься? — вырвалось у меня.

— Не знаю. Думаю через неделю.

Вот черт!


Три дня без него. Три долгих мучительных дня.

Думала ли я когда-нибудь что полюблю? Конечно думала. И надеялась. Хотела почувствовать всю силу всепоглощающей, неземной любви.

С парнями я встречалась. Их было немного. Всего трое, но ничего кроме легкого интереса они у меня не вызывали и дальше прогулок, хождение по клубам или в кинотеатры, и невинных поцелуев не доходило.

Как-то раз вернулась с очередного свидания домой. Мама сразу почувствовала что что-то не так, что нет настроения, что я подавлена. Может на то она и мать, чтобы чувствовать свое дитя, поддержать в трудную минуту или просто обнять и огородить от всего мира?

Мы проговорили целую ночь. Я жаловалась ей на то, что мне скучно, что не чувствую порхание бабочек в животе как пишут в любовных романах, что сердце не замирает и поцелуи, ничего кроме желания чтобы они побыстрее закончились у меня не вызывает, а она смотрела на меня нежным, всезнающим материнским взглядом, на ее губах играла понимающая улыбка:

— Вероника, ты вся в свою мать. Полюбишь раз и навсегда и этот человек будет достойным твоей любви, поверь мне. Ну и что, что ты не заинтересовалась по настоящему ни одним из парней с которыми встречалась. Значит они не твое. У тебя вся жизнь впереди, ты еще встретишь свою любовь. Рано или поздно это случится, поверь. Ты почувствуешь родную душу, сердце подскажет кто тот единственный. Я очень горжусь тобой. Горжусь тем, что ты разбираешься в людях. Ты умная девочка и полюбишь человека достойного тебя.

Мама как в воду глядела. Я полюбила. Полюбила на всю жизнь. Я была уверена в этом, как и в том, что солнце непременно взойдет над горизонтом завтра и послезавтра. И так будет продолжаться вечно. Как и моя любовь.

Я сидела в темноте на собственной кухне и пила сладкий чай. Всматривалась в окно за которым дул сильный ветер и прогибал ветви голых деревьев. Серо-розоватое небо предвещало о том, что зима уже не за горами и первые снежинки вскоре закружат в прозрачном холодном воздухе.

За окном было холодно и одиноко. Так же как и на моей душе. Огнев уехал три дня назад и за все это время ни разу не позвонил. Руки то и дело тянулись к телефону, чтобы позвонить и услышать ленивый с хрипотцой голос, от которого я таяла как воск. Перед уходом он записал в мой мобильный его личный номер телефона который знали немногие и сказал чтобы я связалсь с ним, если будет необходимость. Эту необходимость я чувствовала каждую минуту, каждую секунду. Она разъедала меня изнутри, выжигала в груди тоску. Но, об этой ли необходимости говорил Огнев? Именно в этот момент мне до зуда в руках хотелось прикоснуться к упругой коже, вдыхать его неповторимый запах, почувствовать сильное тело на себе, нежные прикосновения и властную ласку.

Я усмехнулась. Любовь делает из человека неуверенное, безвольное существо… счастливое безвольное существо.

За эти три бесконечных дня я успела навести генеральную уборку в квартире, забить холодильник едой и даже приготовила борщ который не ела целую вечность, позвонила Олегу Эдуардовичу и попросила прощения за внезапный отпуск, он заверил меня что все в порядке и мне не о чем беспокоиться, так как Александр Владимирович лично известил его о том, что Вероника Андреевна в двухнедельном отпуске. Его голос звучал буднично, но в нем я уловила легкое любопытство, которое он даже не пытался скрыть. Вот и объясняй потом какое отношение имеет Огнев ко мне и с каких это пор президент холдинга заботится об отпуске простой подчиненной. А еще я позвонила Лере, она была обижена не меня за то, что я скрыла от нее связь с Огневым. После часа объяснений, мне таки удалось убедить ее в том, что на тот момент когда она позвонила срок наших отношений был не более суток и я просто не успела с ней поделится этой новостью. На самом деле, если бы Огнев тогда не поговорил с Лерой, то я навряд ли бы призналась ей в о нашей связи.