Егор подошел, но она сделала вид, что не заметила.

Он обнял ее сзади, как тогда, на кортах. Несколько мгновений они стояли, замерев, подле друг друга. Егор развернул Лину к себе, взял в ладони ее лицо.

– Да ты совсем замерзла! – Ужаснулся он.

Она сняла эти слова с его губ.

Поцелуй получился солоноватый, с привкусом моря. От счастья перехватило дыхание, словно она нырнула на очень большую глубину.

… потом Егор снял свитер, бросил на камни и, усадив Лину, отогревал ее ледяные ступни…

Они заговорили разом. Лине хотелось прояснить вопрос с Кариной. А Егор затронул тему Мика. Оба сконфузились, захлебнувшись начатыми фразами.

– Говори ты первая, ага… – с хрипотцой произнес он.

– Да что там… уже все ясно.

Нахаленок был ему важней, чем сегодняшний вечер. Вот что она уяснила, даже не пытаясь дать себе надежду: мол, Егор заговорил о третьем от смущения, стремясь сбавить накал страстей.

Да не было никаких страстей, вот и все!

Это она его поцеловала.

Сбылась мечта идиотки!

– Аполлошка, ну что ты, как маленькая, дуешься! Все же хорошо, ага? Смотри, какие звезды! И море дивное, правда, еще холодное все-таки.

Тон у него был словно у доброй нянюшки, и, говоря, Егор подтянул к себе край кофты, закутал Линины ноги. Она сопротивлялась немного, ей хотелось капризничать. Хотелось еще слушать про звездное небо, а не про теннис и Нахаленка.

Как там маленьких деток уговаривают? На каждое хотенье есть терпенье!

Наивная чукотская девушка! Неужели, она серьезно ждала признания в любви?! Еще вчера для счастья хватило бы и одной его улыбки.

– Давай пройдемся, ты всё дрожишь!

Егор решительно вскочил и помог ей подняться. Они в обнимку шли по камням. Было жутко неудобно! Несколько раз Лина чуть не упала, но Егор ловил ее, хохотал и снова прижимал к своему боку.

Больше в этот вечер они вообще не разговаривали. Стало очевидным, что от полноты чувств не хватает слов. Только на прощание, у ее подъезда, Егор сказал:

– До завтра, Апполошка.

И, скрывая неуверенность за привычной иронией, уточнил:

– Ты же придешь завтра, ага?

– Я Мику обещала.

– Это хорошо. Теперь мне пообещай.

– Клянусь! – Торжественно произнесла Лина.

Он поцеловал ее робко, очень нежно, в одно касание. Лина подавила вздох. Егор на ухо ей прошептал вдруг: спасибо.

– За что?

– За то, что ты есть и за то, что ты здесь… Стихи, получились вроде, ага? Не смотри на меня, а то я не скажу, стесняюсь.

– Ты стесняешься? – Изумилась она.

– Представь. Ты мне помогла, Лин. Очень. Если бы не ты, я бы … не знаю… ох, шайтан, проще на корзине два часа, чем слова найти… Лин, ты же понимаешь, ага?

Ага.

Она понимала, но не все. И это совершенно ее не тревожило. Главным была твердость его плеча, близкое дыхание, звезды над их головами, стрекот цикад. Обыкновенная ночь, привычные краски и звуки, но Лина постаралась вобрать в себя, запомнить каждый штрих. Как шумели от ветра сосны, как таял в небе след самолета, как в открытом окне галдели соседские дети. И как этот мир вокруг отражался в Егоркиных глазах.

Только это имело значение – его глаза напротив.

Он не говорил «пока», и она не могла. Расстаться теперь, когда все-все изменилось, казалось немыслимым.

Но почти одновременно у них ожили сотовые. Дед волновался, и это понятно, – Лина охнула, узнав, сколько времени. Егору тоже влетело, судя по рыку, что долетел из трубы.

– Пойду я, ага. Давай утром на остановке встретимся?

– А ты разве не на машине будешь?

– Я теперь самостоятельный, – усмехнулся Егор, – буду ездить, как все.

Она поняла, что он весь вечер хотел рассказать об этом, и только сейчас решился.

Значит, срок-то отсидел, покаялся, карманных денег лишился, но добился своего! Раньше-то и в школу, и на теннис его «доставляли». Другие видели в этом привилегию, а Егор – ущемление прав и достоинства.

– Поздравляю! – Серьезно сказала она и протянула ладонь.

Он тоже очень серьезным, внимательным взглядом посмотрел ей в глаза.

– Спасибо, Линка!

Снова затрезвонил его телефон. Лина торопливо, без смущения чмокнула Егора и чуть оттолкнула от себя.

– Беги. До завтра!

– Спокойной ночи.

Она чувствовала себя, словно воздушный шарик – наполненной до предела, вот-вот лопнет!

Так хотелось поделиться с кем-то, но нужных, подходящих слов Лина не знала. Их и не было, наверное, не изобрели!

Дед посмеивался, глядя, как внучка танцует в обнимку со шваброй.

– Излишне спрашивать, как прошла встреча, да?…

– Ага!

Глава 9

Утром она первым делом проверила телефон на предмет новых смс. Зироу, как выразился бы Федя!

Ладно, Егор ведь и не обещал, что будет писать. Но мог бы. Хоть бы смайлик какой прислал… в подтверждение, что вчерашнее не прекрасный сон, а все было на самом деле: и море, и прогулка, и поцелуи…

Воспоминания удержали Лину в постели. Она почувствовала себя героиней романтического фильма. Такой неотразимой, воздушной, очень счастливой. Лежит, улыбается, локоны по подушке красиво рассыпаны. Хеппи энд. Титры.

– У тебя вроде будильник звонил, – проскрипел дед за ширмой.

Вторым делом стала ревизия шкафа. Куча одежды на полу росла. Счастье стремительно убывало.

Лина поняла, что ей абсолютно нечего надеть. Не может она явиться, как обычно, в потрепанной спортивной форме. И новый костюм тоже не годится – еще велик!

Юбка! Нужна юбка! Срочно! Прямо сейчас!

Почему? Зачем? Эти вопросы были неуместны!

– Что за раскопки? – Решился все-таки спросить дед, когда Лина влезла в шкаф уже с головой.

Пыхтя, она вытащила коробку с вещами, которые мама прислала еще к Новому году.

– Это не то, это тоже, – бормотала Лина, отбрасывая свертки.

Дедушка крякал, обходя завалы. Решил, что безопасней заняться завтраком, чем продолжать расспросы.

– Вот она!

Лина выудила упаковку с теннисным костюмчиком, скрылась за ширмой, но спустя минуту издала протяжный горестный стон. К юбке прилагалась маечка в обтяжку. Оказавшись в этом наряде перед зеркалом, Лина констатировала, что верх никуда не годится. Вот и стонала.

Где это видано? И поцелуй случился, и свидание практически настоящее, а грудь у нее плоская как у мальчика!!!

Конечно, она не ждала, что за ночь из гадкого утенка превратится в прекрасного лебедя, но хоть какое-то подобие женственности должно было проявиться!

Может быть, в лифчик поролон напихать? Лина слышала, что некоторые девочки так делают. Или специальное белье покупают, уже с накладками. Она еще тогда представила, как, наверное, на корте бегать неудобно с такими штуками.

Теперь на удобство было плевать.

Она вообразила, как Егор смотрит на нее разочарованно, и на глаза навернулись слезы.

Если бы рядом была подруга, Лина непременно услышала бы что-то вроде «дура, он же видит тебя каждый день, не в юбке дело, и не в майке, и не в твоей фигуре!».

Но подруги не было.

Были слезы. Была майка, облепившая плоскую грудь. Был перепуганный дед, который терялся в догадках, кто подменил внучку. Когда всхлипывания за ширмой переросли в судорожные рыдания, он схватился за телефон.

Лина обрывочно услышала: швыряется… истерика… ты же мать, у тебя получится… ну хотя бы попробуй…

Был разговор с мамой. Он, конечно, помог немножко. Лина даже посмеялась в конце, когда мама рассказала, как сама собиралась на первое свидание и, перемерявши все наряды, в итоге по запарке выбежала в колготках, забыв надеть юбку.

Но окончательно привел ее в чувство звонок Мика. Привычный голос вернул все на свои места. Лина еще икала от рыданий, отводила трубку подальше, машинально все одергивала майку, приглаживала волосы, но уже понимала, что жизнь налаживается. У нее есть друг, подопечный, можно сказать. Есть дед и мама – родные, пускай не идеальные. И грудь тоже есть – просто еще не выросла!

А главное – есть Егор!

Она увидит его совсем скоро. Неважно, что на ней будет надето. Нет, не так – важно, но не принципиально.

В то время, как она зарылась в шкаф по пятому разу, мальчишки ждали ее на корте. Оба были сердиты. Лина не догадывалась, что Егор тоже нервничает. И злится на себя из-за этого волнения – непривычного, непонятного, очень похожего на истерику. Он даже был рад, что Лина опаздывает. Это была как отсрочка. Но и собственная радость по такому поводу бесила невероятно. Словом, Егор чуть ли не впервые в жизни чувствовал себя неуверенно.

Настроение Мика тоже удивило бы Лину. Договорив с ней по телефону, он сделался хмур, словно она пообещала приехать не через двадцать минут, а через двадцать лет.

– Может, разомнемся, пока Линка едет? – Предложил Егор с некоторой издевкой в голосе. Он был уверен, что Мик, как всегда, откажется.

Но тот внезапно ответил в тон – ядовито:

– Да чего там разминаться! Давай сыграем.

Егор опешил.

– Серьезно? Пошли!

И когда Лина, перебрав всевозможные наряды, перепробовав разные прически и варианты макияжа, все-таки явилась на корт, ей открылась дивная картина: долгожданный спарринг Мика с Егором.

Вернее, сначала Лина еще на подходе услышала вопли. Радостная мысль о том, что Мик преодолел себя и встал играть с другим соперником, заставила прибавить шаг. А собственно соперник – окаменеть.

Застыв у корта, она забыла даже о вчерашнем. Она забыла, что надо переживать из-за внешнего вида или из-за того, как теперь себя вести с Егором, или как он посмотрит на нее, что скажет ей, поцелует ли …

На какое-то время ею полностью овладело торжество. Получилось! Конечно, Лина надеялась, что рано или поздно это случиться, – Мик расчехлит ракетку не только ради игры с ней. Но это случилось так скоро, и сама игра выглядела настолько эмоциональной, что у Лины подкашивались ноги.