— Мак говорит, что ты схватываешь все на лету. Но знаешь, я считаю, что у тебя врожденные данные в области лицедейства, — произношу я, глядя на носки своих кожаных туфель. Мы снова на крыше, но на этот раз я распорядился, чтобы в самом ее центре поставили стол для нас и стулья. Признаться, устраивать ужин на крыше мне еще не приходилось. Нам повезло, что погода выдалась теплая и безветренная, иначе мы бы ловили скатерть, чтоб ее не унесло с очередным порывом, а в салате через пятнадцать минут начал бы хрустеть песок.

Лиса уже пять минут напряженно сидела напротив, сканируя меня пристальным взглядом и молчала. Она отвечала на вопросы, но очень немногословно, словно боясь, что я опять у нее что-то выведаю. Такая наивная. Мне не нужны слова, чтобы считывать ее мысли по реакциям и жестам. Даже то, как она дышит выдает ее волнение и гнев. И страх, конечно. Они все меня боятся, даже несмотря на то слепое обожание, которым я порой бываю окружен, именно страх является ключевым чувством, на котором держатся остальные. Многие всерьез верят, что любят меня, что именно любовь является залогом их верности нашему делу. Все, что делают мои девочки (с мальчиками у меня немного другой договор) — они делают для меня. Но им невдомек, что именно я вложил в их головы подобный ход мыслей. Умозаключения, которые они делают, эмоции и чувства — все это моя работа.

Настоящая любовь никогда не базируется на страхе, и это то чувство, которым нельзя управлять, с ним нельзя договорится. Любой законченный циник безоружен перед любовью. Но так мало в мире людей, которые действительно по-настоящему любили. Современный мир так исказил смысл этого слова, что большинство даже понятия не имеет, что представляет собой любовь. Мы часто подменяем определения, прикрываемся любовью, чтобы беспрепятственно совершать преступления против самих себя и тех, кого, как нам кажется, мы любим. И это путь разрушения и деградации. Мы всю свою жизнь рассказываем всем, что ищем любовь и верим в нее, но на самом деле никогда с ней не сталкивались. Кто-то скажет: «Прошел мимо своей любви», но так не бывает. Нельзя пройти мимо, она всегда выбирает сама, бьет сразу, безрассудно, нелогично и внезапно. Бесстрашно, придавая сил, и открывая перед тобой целый мир, о котором ты и понятия не имел. Она несет счастье. Она раскрывает горизонты, и не читая никаких книг, ты вдруг начинаешь понимать весь замысел Вселенной. Так просто все, если любишь. Нет никаких пределов, ограничений, даже смерти. Ты получаешь дар ясновидения, который не имеет отношения к эзотерике и прочей мистической ерунде. Ты ясно видишь, кто ты и зачем пришел в этом мир. Но я не буду учить вас этому. Вы должны понять сами. Увидеть разницу.

Мне посчастливилось когда-то испытать то, что дано единицам.

Но любовь не бессмертна, к сожалению. И не всегда взаимна.

Меня никогда не любили.

И мое оружие не любовь, а страх. И одержимость. Я никогда не скажу Дафни или Мак, и другим девочкам, что они попали под влияние вируса, который я запустил в их кровь, и постоянно поддерживаю, не давая им выздороветь. Это жестоко, с одной стороны. Но с другой, я даю им цель, которой они слепо следуют. Без моего участия, все они закончили бы на самом дне этого города, а я создаю для них идеальные условия. Да, все участники Розариума постоянно рискуют. Да, случаются потери, которые порой даже я не могу предупредить. У них нет права на ошибку. Но я делаю все возможное, чтобы они не ошибались.

— Мне всегда казалось, что я плохая актриса, — произносит Лиса самое длинное за вечер предложение. Опустив голову, девушка вяло ковыряется в тарелке, и я понимаю, что ее что-то тревожит сегодня. И даже мое присутствие на нее влияет немного иначе. Она отгородилась, ушла в себя. И, мне кажется, я знаю причину.

— Это не так. Просто ты не все роли можешь играть. Мы выберем те, которые тебе подойдут идеально, — отвечаю я, протирая губы салфеткой и убирая ее под тарелку. — Мне нравится, как Мак преобразила тебя.

— Сменила имидж. Преобразила — это немного другое понятие, — сухо отозвалась Лиса. Ее покрашенные в шоколадный оттенок волосы, разделенные на идеально ровный пробор, обрамляют красивое лицо абсолютно-гладкими прямыми прядями, делая ее чуть старше. Светло-бежевое прямое платье с длинными рукавами и глухим воротом могло бы показаться скучным на другой девушке, но не на Лисе. Она источала бы чувственные вибрации и выглядела сексуальной даже в тюремной робе. — Я похожа на девушку из высшего общества? — внезапно спрашивает Лиса, подняв голову. Ее темные длинные ресницы касаются век. Таких красивых глаз я еще ни у кого не видел. Безмятежная синяя гладь, бездонная, прозрачная, с легкой тревожной рябью на поверхности

— Нет, — улыбаюсь я. — Не похожа. Но это вопрос времени, Лиса. Ты должна чувствовать себя этой девушкой, верить, и тогда ты сможешь ею стать.

— Я уже неделю не видела Миа, — резко меняет тему Лиса, видимо надеясь застать меня врасплох.

— Я тоже, — отвечаю невозмутимо. — Камеры зафиксировали, как она вышла из дома с небольшой сумкой и больше не вернулась. Я звонил, но ее телефон не отвечает.

— Я тебе не верю, — прищурившись, подозрительно уставилась на меня Алисия. Я с трудом сдерживаю улыбку.

— Какая трагедия для меня.

— Ты куда-то ее сослал? Из-за того, что она мне сказала?

— И что же она тебе сказала? — рассеянно спрашиваю я, пригубив из бокала глоток красного вина.

— Про убитую девушку, — выдыхает Алисия, сверля меня взглядом. — Она умерла здесь, в доме. Будешь отрицать?

— Нет. Не буду, Лиса.

— Миа сказала, что ее привезли раненую после задания…

— Это не так. Миа сделала предположение, но оно не совсем верно. Кливия была ранена в ночном клубе, где столкнулась с одним из своих объектов. И он посчитал, что по ее вине в его жизни произошли какие-то неприятные события. Именно поэтому он стрелял.

— Значит, меня может ждать что-то подобное? — сжимая в руке салфетку, напряженно спросила девушка. — Что именно она сделала, что ей решили отомстить таким образом?

— Как много вопросов, Лиса. Но вечер длинный, вина у нас предостаточно, и я даже не дошел до горячего, поэтому поясню. Во многих компаниях-конкурентах, Лиса, у меня есть свои люди. Они приходят рядовыми сотрудниками и постепенно двигаются по карьерной лестнице. Иногда даже доходят до самого верха, имеют вход в управляющий сектор, и в этом случае я получаю компанию без боя. Иви я отправил в крупную организацию, чтобы она помогла удалить претендента на управляющий пост, и дать возможность уже внедренному сотруднику получить это место. Кливия справилась, высшее руководство получило данные, что один из кандидатов приворовывает, и его уволили. История вроде бы простая и закончилась успешно, если бы не одно «но». Иви вступала в контакт со вторым кандидатом, чего делать не следовало. Она где-то наследила, меня в известность не поставила. Если бы была малейшая вероятность, что Кливию вычислят, я бы смог ее прикрыть, но личный фактор, который она допустила в процессе выполнения задания, запустил цепочку непоправимых и фатальных для нее событий. Она нарушила правило и не сообщила мне. Это недопустимо, Лиса. Я не могу вас защитить, если не знаю о вас все, абсолютно все.

— Этот человек, второй кандидат, был ее любовником? — спросила девушка, хватаясь за бокал с вином и делая несколько глотков, словно у нее в горле пересохло.

— Да, — киваю я.

— И он убил ее? — голос ее дрогнул.

— Да, — отвечаю утвердительно. — Любовница исчезла, с работы поперли. Парень искал виноватого и нашел. А Кливия решила, что сама со всем справится. Никакой самодеятельности. Я хочу, чтобы ты тоже это понимала. Совсем скоро ты получишь свое первое здание, и все действия, которые мы тут оговариваем должны выполняться беспрекословно. Для твоей же безопасности.

— Значит, ты не имеешь никакого отношения к исчезновению Миа? — снова резко меняет тему Алисия. Я вопросительно приподнимаю брови.

— Разве она передала тебе что-то сверхсекретное, чтобы мне принимать меры по ее удалению из дома?

— Нет. Я… — Лиса опустила свои бесконечные ресницы, и снова посмотрела на меня. Я наклонил голову набок с толикой иронии наблюдая за ее показным смущением. — Ты сказал, что выкупил ее из заведения Руана для тех же целей, что Саймон меня. Но Миа сказала, что это не так. Она работает здесь кем-то, вроде домработницы.

— Я не говорил, что привез Миа в этом дом, чтобы иметь доступ к ее телу, когда приспичит. Это ты сделала такие выводы.

— Зачем тогда?

— Мне стало ее жаль.

— Тебе? И жаль? Не верю!

— Тебе решать во что верить, Лиса. Я сказал сегодня достаточно. А теперь пришло твое время раскрывать карты. Давай поговорим об Итане.

— Нет, — резкий отрицательный ответ. И Лиса в с грохотом ставит пустой бокал на стол. Я моментально наполняю его. Мой бокал еще почти не тронут.

— Мне кажется, что он очень сильно страдает, потому что чувствует себя виноватым перед тобой.

— Мне это неинтересно, — еще один ожесточенный ответ. — И, знаешь, он и должен чувствовать себя виноватым. Он меня подставил.

— Ты бы предпочла до сих пор ублажать Саймона?

— Это было не так уж и сложно, Рэн, — цинично ухмыльнулась Лиса. — Никаких загадок и риска. Все просто и банально.

— Но цена вопроса разная, не правда ли?

— Я сижу в этом прозрачном домике почти уже больше месяца и пока не имела возможность ощутить на себе щедрость твоего предложения.

— Ты получишь все, что полагается, когда закончится обучение, — заверил я Лису нейтральным тоном.

— Когда это случится? — решила уточнить она.

— Когда ты будешь готова.

— Слишком туманный ответ. Меня интересуют сроки, — ее явно не удовлетворили мои ответы.