— Ира, открывай! Я не уйду, пока не увижу тебя.

— Лида, — хрипло прошептала она, пытаясь говорить ровно, сдерживая слезы. — У меня все хорошо.

— Не сомневаюсь. Дверь мне открой, — как можно спокойнее выдала, подавляя желание пнуть чертову преграду.

— Пожалуйста, уходи. Я плохо себя чувствую и не настроена на общение, — пробубнила Дубинина, как-то странно выговаривая, то ли картавя.

«Не настроена она… Гляди-ка! Пусть не волнуется. Я любые связи быстро налаживаю…»

Посмотрела на часы, отмечая, что время есть до вечернего мероприятия, примерно пять часов, и пробурчала:

— Так, Дубинина, если сама дверь не откроешь, вызову мальчиков в форме, и они мне с радостью помогут. Последствия на тебе и ну и расходы за выломанную дверь.

Послышалось скуление, а потом звук щеколды. Дверь отошла в сторону, и увидела в тусклом свете ее, странно подпирающую стену. Медленно вошла в помещение и, оглядев стены, посмотрела на подругу детства, наблюдая опухшую губу и внушительный синяк под глазом. Замечая, как она закрывает грудь и шею, откинула ее руку в сторону. Естественно, ну что там еще можно было увидеть, кроме черных следов от кровоподтеков, а также следы удушья. Офигеть. Приехали.

Резко перевела взгляд на грязные плотные шторки некогда синего цвета, приделанные к перекладине дверной коробки, как вдруг Ира бросилась на меня, задевая загипсованную руку, отчего мгновенно почувствовала острую невыносимую боль, что пошли звездочки перед глазами, и все тело стянуло от раздражения. Грубо оттолкнула Дубинину в сторону, считая, что ей не повредит, раз головой не думает, и грубо воскликнула:

— У меня гипс!

Она виновато поднялась с пола, постоянно поправляя свой халат, стараясь закрыть ужасные черные следы, и пролепетала:

— Извини, я не хотела. И спасибо за заботу, но мне не нужно. Просто знай, что у меня все хорошо.

— Что ты иногда дура, я в курсе. Но вот не знаю того, кто тебя отделал так… Поэтому жду подробностей… — угрожающе выдала, при этом хищно улыбаясь, отчего Дубинина выпучила глаза, отступая на шаг.

— Он… Коля не хотел! Я люблю его! — вдруг выкрикнула она и затряслась от плача. Подошла к ней и, обняв здоровой рукой, четко проговорила:

— Ира, ты понимаешь, что он такими темпами убьет тебя?! Ты, почему позволяешь так с собой обращаться?

— Коленька… немного грубый, но любит меня, и работа у него тяжелая… секретная!

Отодвинулась, и вновь посмотрев вперед, отчего Дубинина всхлипнула и заслонила проход, с мольбой в глазах говоря:

— Уходи. Все хорошо. Это моя жизнь и я не хочу, чтобы кто-то в нее вмешивался.

Переборола в себе желание врезать ей и пойти в комнату. Гипс, да и напрашиваться, когда тебя выгоняют, не хотелось. Но все же, она ДУРА!

Секунду молчала, а потом громко отчеканила:

— Значит, так. Сейчас внимательно слушаем меня. Еще раз увижу хоть один синяк на твоем теле, вызываю наряд. Понятно?! И мне плевать, что тебя это устраивает. И еще… лично… этому ушлепку руки сломаю, чтобы не смел обижать. Понятно выразилась или уточнить?

— Лида! — возмущенно воскликнула она.

«Какая непонимающая…»

— Ты поняла мое предупреждение? — ледяным тоном переспросила, отмечая колышущиеся шторки, притом только с правой стороны. Значит, слева стоял сожитель Дубининой.

— Поняла! Я поняла, — поспешно добавила она, а потом с надеждой просипела: — Уходи.

— Ирка… Ирка, — с жалостью выдохнула и тихо произнесла: — Мой телефон ты знаешь.

Она кивнула и посмотрела вперед, намекая, чтобы я уходила. Секунду еще стояла и, улыбнувшись, кивнула, отчего она побежала к двери, а я тем временем рванула в сторону зала, рассчитывая на внезапность и физическое превосходство.

Мужик даже не понял момента, когда я ударила его по животу. Согнулся пополам и завопил, отчего получил по лицу. Не теряя времени, схватила его за руку и, заломив за спину, скрутила крапивой, отчего он как сумасшедший завизжал, впрочем, как и Ирка под ухом, умоляя не трогать эту мразь.

— Это дополнение к обещанию. Еще раз тронешь ее, и я обещаю, тебе не понравится наша вторая встреча. Поверь, я сейчас очень добрая.

— Понял. Отпусти, — заскулил хиленький лысый мужик в наколках, даже не сопротивляясь. — Я понял.

— Я плохо понимаю неполные предложения. Конкретнее. Что ты там понял?! — рявкнула, выкручивая предплечье так, что он рухнул на колени, мучаясь от боли.

— Я не трону. Не трону ее больше.

— Вот и отлично, — порадовалась, отталкивая худощавого мужика вперед. Повернулась к плачущей девушке, тут же рванувшей к нему. Мужчина уткнулся в пол, выдавая странные звуки, рыча, чтобы она не подходила. Дубинина посмотрела на меня и возмущенно выкрикнула:

— Я тебя не звала! Зачем ты так?

— Не простила себе, если бы просто так ушла, а через время цветочки к твоим ногам укладывала.

— Он случайно! Случайно!

— В зеркало посмотри на себя! И еще раз повторишь свое «случайно», организую принудительный прием к психологу! — резко сказала, встретившись с ней взглядом, обещая глазами не только это.

Ирина всхлипнула и отвела взгляд, кивая, медленно подходя к столу и усаживаясь на стул, хватаясь руками за голову. Я же окинула внимательным взглядом комнату и, заметив телевизор, где шел фильм ужасов «Пила». Какая именно часть не скажу, но как раз показывался момент не из самых приятных, когда мужчина вырывал себе зубы. Вздохнула и, направившись на выход, добавила: — И перестань эту мерзость смотреть!

— Мне нравится… — обиженно выдохнула она, отчего я обернулась и сказала:

— В общем, не забываем обо мне и обходимся без насилия. Всем пока.

Медленно пошла на выход, думая про себя, что с того времени, как мы были детьми, квартирка Дубининых сильно поменялась, напоминая притон. Не думала, что милая, добрая девочка до такого доведет себя и родные стены. Обычно выкидывая ее хахалей, когда она звонила сама, сильно не приглядывалась, а сейчас, как будто глаза раскрылись. Гадюшник.

Вышла из подъезда и просто стояла, чувствуя себя погано. Вот спрашивается, зачем мне это нужно, раз она дура? Ну если ей нравится насилие и ходить черной, что поделаешь. По идее плюнуть да отвернуться, но не могу. Как отвернуться, если этот подонок такое творит?! А так хоть будет бояться и не посмеет тронуть. Ублюдок. Развелось мразей, считающих, что обидеть слабых — это адреналин. Пожалуйста! С мужиками. Так нет, на девках демонстрируют свою силу.

Только решила двигаться вперед к магазину, когда издалека увидела бабу Галю, худую, с длинным носом, постоянно смотрящей по сторонам. Увидев меня, Хотулина прибавила шаг. Значит, по делу. Здороваться она на такой скорости обычно не бежит. Исключительно только в том случае, если что-то нужно.

— Лидия, ты-то мне и нужна. Хотела к тебе зайти, а ты вот… пошла гуливанить.

С таким видом сказала, что появилось убеждение — я только и делаю, что шляюсь непонятно где. Ну да ладно.

— Добрый день, Галина Егоровна. Что хотели? — четко проговорила, намекая, чтобы сразу к делу приступала.

— Там эта… ненормальная.

Видно, она про Ирину речь поведет. Что интересно, бабе Гале наплевать при ком так говорить, она и при Дубининой ее так называет. Нестеснительная старушка, даже наглая, если без прикрас. Со мной фильтрует разговор. По-соседски, будем считать.

— Ирина, — подсказала ей.

— Да. Так вот… к ней какой-то худосочный зек ходит. Я таких чувствую за версту!

— Большой опыт? — не удержалась от вопроса.

— Ну… в общем, слышала уже несколько раз, как он ее бьет. Да сильно, ох как сильно. Ирод проклятущий! Даже к двери не нужно было подходить, так слышно.

— Несколько раз, — повторила, удивляясь молчанию Дубининой.

— Так что ты это… разберись с этим уродом. Девка, конечно, полоумная, но безобидная, да и мать ее знала. Не дело. Еще в нашем доме зеков не хватало. Кто их знает? Я вот пенсию получила, и теперь страшно в квартире находиться. Авось убьет?! Сколько ужаса вижу по телевизору, что…

— Сын не приходил? — поинтересовалась, перебив ее, а то увлеклась, до сих пор поражаясь, по какой причине она не пришла с требованием прийти на чай, так как сынок приполз в гости.

— Нет. Я ему сказала, что ты постоянно дома, в отпуске. Про руку не говорила. Незачем ему знать. Так он и не появляется. Ты походи еще так. У меня в следующем месяце…

— Баба Галя, вы мой телефон знаете, а вот желать мне «подольше» не нужно, — резко отчеканила, уж представляя, как Хотулина молится, чтобы я еще так несколько месяцев походила. Доброжелательница.

— Ага. Так ты это… зайдешь? — спросила она, кивая взгляд на окна Дубининой.

— Уже. Профилактику провела, — сказала и добавила: — Если вдруг что услышите, мне не забудьте поведать.

— А то как же! Развелось тут всяких…

— Всего доброго, — произнесла и пошла в сторону торгового комплекса, поражаясь, что прошел час. Как так? Вроде не так и долго общалась…

Дошла довольно быстро, радуясь солнышку и пронизывающему морозу. Жаль, что не могу покататься на лыжах. С такой рукой будет неудобно. Хотя… Пришлось оставить мысли, потому как не успела подняться по лестнице, как послышалась музыка, льющаяся из моей сумочки.

Увидев имя абонента на экране сотового телефона, приняла вызов, приветливо выдав:

— Привет, Кристи!

— Привет, красотка! Перечисляй, что нужно по продуктам. Мы приехали затариваться, и тебе возьмем, что скажешь.

Только собралась открыть рот, как услышала хохот подруги и как только успокоилась, она буркнула в сторону: «Львов, чувствую, что мы забудем зайти в аптеку. Обойдемся!». Улыбнулась их милым препираниям и поинтересовалась:

— Вы где?

— Мы в нашем любимом супермаркете. Так что не стесняйся. Кстати, прохожу мимо твоих любимых пирогов. Свеженькие. Горяченькие. Тебе одного хватит?