При мысли о ней уголки губ сами по себе ползут вверх. Дурацкая какая ситуация. Должен же злиться, а не получается. Сам идиот. А этот ее поросячий костюм — просто отвал башки. В прямом смысле! Громкий смешок вырывается сам по себе. Ныряю пальцами во влажные волосы и откидываюсь на неудобном стуле. Чувствую на себе несколько любопытствующих взглядов. Да, этот мужик сходит с ума, разговаривает сам с собой, ржет и раздевается в туалете. Будет вам тридцать восемь, посмотрим, как все обернется!

Взбалтываю в стакане уже остывший кофе и все не решаюсь ехать домой. В квартиру, заваленную не разобранными коробками, пустую и холодную. Один только Муфаса ее и согревает. Но сейчас он, наверняка, спит посреди моей кровати, считая, что раз хозяина нет, можно занять его место в доме. И вряд ли шелохнется, даже если я приду. Максимум — приоткроет глаза и важно махнет хвостом один раз, давая понять, что я помешал его высочеству. Боже, даже мой собственный кот, спасенный от голодного существования, ни во что меня не ставит.

Чего уж говорить про женщин. Или девчонок.

Интересно, она хоть добралась до дома? С ее тягой к приключениям… Ловлю себя на странной мысли, что надо было дать ей мой номер и потребовать, чтоб она скинула смс, как будет дома. Идиотизм. Мало мне подобранных с улицы котов, так ещё и чужих детей под опеку решил взять. Хотя мысли о ней у меня были совсем не отцовские, надо признать. Кризис среднего возраста, не иначе.

Лезу во всеведущий Гугл, чтоб почитать о симптомах и успокоить себя. Но завожусь только больше: упадок тестостерона, модные шмотки, бары, клубы… Это все явно не про меня. Из всех симптомов только молодые девицы, на которых непроизвольно стоит. Окидываю взглядом зал, выискивая причину всех своих бед, но ни на кого из разодетых и размалеванных девиц в зоне видимости мой настрой даже не шелохнется.

Неутешительные новости, Горький. Кажется, ты реагируешь только на вполне конкретную девицу. Шипучую.

Когда уровень самобичевания подходит к критической точке, а футболка, наконец, отлипает от тела, вызываю такси. По дороге домой меня буквально вырубает. Денёк за плечами выдался насыщенный, кажется, воскресенье пройдет в несознанке.

Поднимаюсь на этаж, мысленно перебирая в голове порядок действий: теплый душ, подвинуть кота, проспать весь день. Сворачиваю у лифта и замираю от представшей передо мной картины. Майя-голубоволосое-чудо сидит на полу, вытянув свои длинные ноги и облокатившись на мою дверь спиной. Неожиданно.

На звук моих шагов она поднимает глаза от телефона, в котором залипла, и хмурится.

— Владислав, — строго говорит она, — Где вы шоркаетесь, я сижу тут уже час!

Опирается на одну руку и ловко вскакивает вверх. Я пытаюсь найти подходящие слова, но настолько шокирован ее присутствием здесь, что просто открываю рот.

— Ваши ключи! — лезет в карман и выуживает связку. — И нечего так на меня смотреть, сами виноваты.

Аккуратные бровки по-прежнему сложены домиком, а карие глаза смотрят с вызовом. Ключи, значит?

Автоматически протягиваю руку, и когда маленькая ладошка вкладывает в нее связку ключей, задевая кожу, по венам растекается ток. Каждая мышца напрягается от странного ощущения, а широко распахнутые глаза напротив подтверждают, что не только я это почувствовал.

Мы застываем друг напротив друга, словно два магнита с разными полюсами, что силятся не столкнуться. Но невидимая, неведомая сила тянет с такой мощью, что я непроизвольно делаю шаг вперёд. Девчонка не отшатывается, лишь вскидывает голову вверх, чтобы смотреть мне в глаза.

— Как… — пытаюсь собраться с мыслями. — Ключи…

— В вашей куртке, — тихо выдыхает она.

— А где куртка? — выходит хрипло, потому что взгляд скользит по обнаженным плечам, припоминая, что под этой майкой невообразимого цвета белье, которое она, не стесняясь, продемонстрировала в кафе пару часов назад.

— Дома, — глухо выходит у нее. Скорее выдох, чем слово.

Я вижу, как она нервно сглатывает, как вздымается ее грудная клетка в попытке набрать воздух, как покрывается мурашками кожа. Я вижу все. Потому что стою уже в считанных миллиметрах от нее. Сквозь футболку чувствую тепло ее тела, ощущаю каждый осторожный вдох, слышу сердцебиение. Или это мое?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она сама привстает на мысочки, сама сокращает дистанцию. И в моей голове звенит и потрескивает только одна мысль: я дико этого хочу.

Ее мягкие губы касаются моих. И я схожу с ума.

Глава 10. Все коты попадают в ад

Майя

Мягко. Мягко. Жестко.

Вихрь.

Все начинается с моего смелого шага. Я даже особо ни на что не рассчитываю, просто касаюсь его губ: еле-еле, едва дотрагиваясь. Втягиваю носом его потрясающий запах и кладу ладони на широкие плечи. Приходится вытянуться в струну, приподнимаясь на мысочках, чтобы стать одного с ним уровня. Это ужасно неудобно и неловко, ровно до того момента, как Влад начинает отвечать мне.

Так же несмело: захватывает сначала верхнюю губу, затем нижнюю, но касается так мягко, почти невесомо. Меня покрывают мурашки. А затем, его сильные руки обхватывают талию, приподнимают, впечатывают в его крепкое тело. Я смелею и обхватываю его шею. Он звереет: проникает языком мне в рот, издает утробные звуки, почти рычит. Мой нос касается колючей щеки, я снова втягиваю его мужской запах, и плотину просто сносит. Мы движемся: моя спина касается жесткой стены, затем в поясницу впивается дверная ручка. Пытаюсь взобраться по крепкому телу вверх, отталкиваюсь от пола и обхватываю Медведя ногами. Если бы не дверь позади, мы бы уже валялись на полу, но его сильная ладонь подхватывает меня снизу, крепко фиксируя в таком положении.

Звенят ключи, в районе моей ноги происходит какое-то едва уловимое движение, а затем мы все-таки вваливаемся в квартиру. После яркого освещения коридора, тьма приятно окутывает, почти ласкает. Танец наших языков не прекращается ни на секунду, пока Влад вышагивает со мной на руках по квартире. Стена — дверь — тумба. Какие-то вещи с грохотом валятся на пол. На секунду он отрывается от меня, чтобы спросить:

— Точно есть восемнадцать? — дышит тяжело, грузно, словно это даётся ему с трудом.

— Двадцать четыре.

— Паспорт?

— Конечно, всегда ношу его с собой! — шепчу ему на ухо, захватываю мочку уха, оттягиваю.

— Язва, — шипит он, покрывая поцелуями мою шею, спускаясь к плечу.

Мы снова движемся. Где-то на периферии сознания вспыхивают мысли, сомнения, но он сносит их одним адски горячим поцелуем. Прощай мозг, здравствуй, либидо!

Крепче сжимаю пальцами стальные мышцы плеч, яростнее погружаюсь в поцелуй. Мы дышим, как два астматика, хрипим, стонем. Тело заранее дрожит и полыхает. Боже, что же будет, когда мы…

Влад останавливается, замирает на мгновение. Прикасается лбом к моему и выпускает воздух из лёгких. Его широкие ладони мягко поглаживают спину, пробираются под ткань моей футболки и нас обоих начинает трясти, как при лихорадке. Блин, я больна, точно больна. Эмоции слишком сильные, реакция тела слишком мощная. Ещё чуть-чуть и я потеряю сознание от дикого напряжения.

Кажется, уже теряю, потому что стены начинают двигаться и вот, я уже вижу потолок! Одновременно происходят две вещи: я погружаюсь в мягкость кровати, и прямо подо мной раздается истошное "мяу".

— Вот черт! — тихо ругается Влад, перекатывая меня на бок.

Из под наших тел вылетает черный комок ярости. Шипит и скребет когтями по прикроватной тумбе. Даже в темноте на фоне окна четко виден вздыбленный силуэт и два жёлтых фонаря, пронзающих ненавистью. Я ежусь под этим гневным взглядом и пытаюсь выползти из-под мужчины надо мной. "Спасаться!' — семафорит в подсознании. Но стальной захват возвращает тушку на место, отводит мои волосы с лица и шепчет: не обращай внимания.

Мужские губы снова касаются шеи, опускаются цепочкой поцелуев по ключице, вызывая мелкую дрожь. Но я смотрю только на два жёлтых глаза, опасно вглядывающихся в самую душу, словно читающих меня насквозь и говорящих: уж я-то знаю, что ты здесь делаешь.

Тем временем моя футболка задирается, оголяя живот. Лицо Влада скрывается в темноте, осыпая поцелуями новые участки кожи. Я закатываю глаза в агонии, выгибаюсь дугой. Почти перестаю дышать, когда его большой палец ложится на пуговицу моих шорт. Предвкушаю момент…

— Муфаса! — раздается душераздирающий крик, и меня покидает тепло мужского тела.

Приподнимаюсь на локтях и вижу, как Влад, стоя на коленях у моих ног, отдирает от своей спины кота. Встает, держа за шкирку эту облезлую шапку, и выкидывает в коридор.

Боже, это знак! Точно, знак!

Истерично скатываюсь с кровати и с грохотом приземляюсь на пол. Больно ударяюсь коленом и шиплю, но, тем не менее, начинаю ползти в сторону двери. Бе-жа-ать!

Натыкаюсь по пути на какую-то коробку и снова шиплю, потирая ушибленное плечо. Загорается верхний свет, и я жмурусь, съежившись на полу. Потом немного привыкаю к освещению и задираю голову. Прямо надо мной возвышается грозный Медведь. Его огромные руки сложены на груди, а на лице красуется страшная полуулыбка. Такая… маньячная. Вот я влипла-то!

— Ну, и куда мы собрались? — почти, как с умственно отсталой общается.

— До-мой, — пищу я. — Пустишь?

Улыбка тут же слетает с лица Влада. Он опускает руки, хмурится и делает шаг в сторону. Я пользуюсь ситуацией и начинаю активно работать коленями и ладонями, на четвереньках проползая мимо мужчины в гостиную, и устремляюсь к двери. Быстрее, наверное, на двух ногах, но мозг отключился еще на стадии жарких поцелуев, поэтому я просто очень быстро ползу. Лохматое чудовище, послужившее отрезвляющим фактором, гонится за мной, цепляет лапой мою задницу и проходится когтями по ноге вниз. Я вскрикиваю, лягаю облезлую шапку пяткой и активнее перебираю конечностями в сторону двери.