Амалия Март - Взрывная Шипучка

— Знакомься, Валентина Павловна, артист театра кукол…

Ах, вот оно что!

— Высшей категори-и! — снова нараспев добавляет Валентина Павловна, не оборачиваясь, но треся пальцем в воздухе.

— Высшей категории, — повторяет Влад. — И совершенно сумасшедшая женщина.

— А это смотря с кем сравнивать, мой дорогой, смотря с кем сравнивать! — снова этот палец над головой.

Мы входим в калитку и неспешно шагаем к дому. Аккуратные клумбы и грядки с помидорами — это явно не про семью Горьких. Не смотря на внешность типичного "домика в деревне" за забором скрывается ландшафтное произведение искусства: рвы, горки, фонтанчик и маленький пруд. Но самое примечательное здесь, конечно, засилье гномов ростом с тридцать сантиметров и их неоднозначные позы.

Что этот красноносый делает с синешляпым?

— Вла-а-ад, — тихо тяну я. — Я как-то видела ужастик…

— Да, эти гномы и меня преследуют в ночных кошмарах. Но, поверь, это не..

— Пчёлка — вперёд! — жестом конферансье распахивает дверь Валентина Павловна, прерывая чистосердечное Влада.

Медведь тяжело вздыхает и пропускает меня вперёд.

И, ой, мама. Гномы нервно курили в сторонке. Или прямо в доме, потому что… ну, адекватом тут и не пахнет.

[1]Ципао — это китайское длинное платье/рубашка.

Майя.

Ладно.

Ладно. В принципе, уши мне даже идут. Букет из морковок — это креативно. И делать какую-то неведомую дичь мне далеко не впервой.

А если взглянуть на Медведя… так и вовсе кажется, что все на своих местах. Вселенная ловит баланс!

Остаётся только один вопрос: нас точно выпустят отсюда?

— Почему ты не рассказал раньше? — спрашиваю у Влада шепотом, пока он натягивает на себя буро-рыжий кафтан.

— Не хотел пропустить выражение твоего лица, когда ты увидишь творческую мастерскую моей семьи.

— Так это своего рода мини-театр? — объясняет наличие гигантской репки посреди гостиной и костюмерной рядом с кухней.

— Это и театр, и дом, и чертова кроличья нора. И так было всю жизнь, — поверх дублёнки повязывает красный кушак.

— С ума сойти. И как тебе удалось выйти из этого дома юристом?

— Поверь, мои родители до сих пор задаются этим вопросом. Наверное, во мне просто отсутствует этот ген. Ты же видела мою сестру?

Да уж, такое явление пса народу не забудешь. И ее лай мне на ухо вместо приветствия тоже. "В образе" — с блаженной улыбкой поведала мне Валентина Павловна, подталкивая в центр комнаты, где уже царила атмосфера Шапито.

— Так вот она с рождения "их породы". Петь научилась раньше, чем говорить. Обожала сидеть у них на выступлениях за кулисами, перебирать бесконечное количество кукол, а уж наряжаться… Пока я постигал хитрые премудрости математики, ей разрешали бегать голой по газону. "Нельзя мешать творческой самореализации" — говорила мама. А потом с тоской смотрела на меня. Они до последнего пытались увлечь меня этим своим образом жизни. Но мне всегда все это было чуждо. Я до сих пор покрываюсь липким потом, стоит увидеть ростовую куклу.

— А-а-а-а, — наконец, доходит до меня. — Так вот почему ты так побледнел на моем свино-стриптизе?

— Боже, не напоминай, — Медведь притягивает меня в свои объятия и утыкается носом в висок. — Ты добавила в мою копилку пару бессонных ночей.

— Не я, а Пигги, — усмехаюсь ему в грудь.

— Ты, всё-таки, больше.

— Дети, вы готовы? — звучит распевчатое с той стороны двери и я разочаровано вздыхаю. Такой момент! Так не хочется вылезать из этих теплых объятий!

— Ещё минута, мам! — говорит Влад. — Ты можешь отказаться, — обращается уже ко мне. — Эта дурацкая традиция устраивать представление на годовщину свадьбы не обязывает гостей участвовать. Ты могла сидеть в зрительном зале, как бабушка и наш кот…

— Э, ты что, я бы ни за что такое не пропустила! Пусть я и не учила текст заранее, Теремок без зайца никак! А ты уж прости, твоя сестра на ушастого совсем не тянет, — улыбаюсь я.

— Да уж, она все больше по семейству псовых. Лиса из нее куда более реалистичная.

— Она тоже служит в театре кукол?

— Ага, как и ее муж. И мой дядя. И его жена и сын. Стоит ли говорить про отца?

— Теперь твои слова про династию звучат более весомо, — усмехаюсь я. — Они не выглядели ошарашенными от моего названного прибытия, — перевожу разговор. — Или они просто хорошо умеют держать свое актерское лицо?

— Они сразу почувствовали в тебе родственную душу.

— Это все волосы, да?

— Это все твоя бешеная энергетика!

В дверь снова нетерпеливо стучат.

— Да идем мы! — открывает Влад.

— А где морда? — с прищуром смотрит на него отец.

— Не налезла, — бурчит, как настоящий Медведь! И то, что он на голову выше отца и матери только прибавляет монеток в копилку. И в кого только такой?

— Ладно, пошли, — Павел Викторович, как уже представился он, ведёт нас обратно в гостиную, из которой меня не далее, чем полчаса назад уводили с хитрым прищуром.

У них тут что, склад реквизита? Как так быстро Репка, которой не суждено было обзавестись мышкой — тут я не причем, мама Влада сама отмела эту мысль — трансформировалась в Теремок? Огромный такой, от пола до потолка, с резиновыми стенами и огромным окошком посередине! Надувной замок отдыхает.

Свет в гостиной меркнет, и включаются прожектора над головой. Серьезно? Вот это подготовка "домашнего" театра!

Отец Влада начинает зачитывать вступление:

— Стоит в поле теремок…

Я нервно топчусь на месте, ожидая своего выхода. Медведь — вот буквально сегодня, Медведь — стоит рядом и сжимает мою руку. Он улыбается, и я улыбаюсь ему в ответ. Уверена, это знакомство с родителями должно войти в историю по своей нелепости!

— Давай, зайчик, — подталкивает меня Валентина Павловна. — Твоя реплика.

Я выдыхаю, как и всегда перед важной ролью — да, не Джульетта на сцене мариинки, но отыгрывать Симку на детских праздниках тоже нужен талант — и бодро скачу к Теремку.

— Терем-теремок! Кто в тереме живёт? — звонко выдаю я, размахивая кустом моркови.

Меня приглашают внутрь, а я, если честно, пропустила момент с дверью, пока ловила теплую улыбку своего Медведя, так что разбегаюсь и с криком "Посторонись!" прыгаю в окно теремка.

Раздаются оглушающие аплодисменты от единственной зрительницы на диване и тихий хохот обитателей дома.

Спектакль продолжается, как ни в чем не бывало, звери все пребывают, но повторить подвиг с окном не решаются и залезают в терем традиционным путем — сбоку. И тут наступает очередь Медведя.

Его вживание в образ оставляет желать лучшего, но я все равно глаз от него оторвать не могу. Такой он смешной сейчас, молодой, задорный. Никогда бы не подумала, что он будет участвовать в таких глупостях, но ради семьи… Да, он на многое готов!

За своими романтическими думами я не замечаю, как терем наш начинает сдуваться и что звери все, кроме меня, поспешили отсюда ретироваться. Потолок начинает стремительно приближаться, окно искривляется, затрудняя выход. И тут на своей лодыжке я чувствую чью-то обжигающую ладонь. Вскрикиваю и тут же валюсь на спину, сверху меня прижимает Медведь.

— Раздавлю, — гудит он мне в ухо, обжигая горячим дыханием кожу.

— Кажется, теремок развалился? — обнимаю широкую спину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Все сбежали, одна зайка осталась, — короткий поцелуй в шею.

— Хочу, чтобы меня медведь спас, — шепчу ему в губы.

— Эй-ей, звери лесные, нам, вообще-то новый терем пора строить, — доносится снаружи полусдутого теремка.

Уверена, было бы куда — постучали.

— Это уже без нас, — отзывается Влад. — Мы решили в город с зайчиком сбежать.

— На ужин хоть останетесь? — обеспокоенно спрашивает его мама.

— Останемся? — заглядывает мне в глаза Влад.

— Я ужасно проголодалась, — киваю я.

— Кто бы сомневался, — усмехается он, скатывается с меня и тянет на выход.

Терем без нашего давления внутри окончательно опадает. Семья Влада в количестве восьми очень творческих человек смотрит на нас с изучающим любопытством. Я переступаю с ноги на ногу, поправляю сбившиеся ушки и отгрызаю огромный кусок моркови у себя в руках.

А что, я, когда нервничаю, всегда ем!

С громким хохотом чета Горьких начинает разбредаться по дому.

— Покажешь свою комнату? — томно спрашиваю Медведя, теребя подол платья.

— Боюсь, из нее уже давно сделали детскую для племянников. Они сейчас на дневном сне как раз, поверь, эти бомбы замедленного действия раньше лучше не будить.

— Что, ещё одно подрастающее поколение артистов?

— Не то слово, Май, не то слово.

Оценить масштаб актерского состава семьи в полной мере мне удается за ужином. Они наперебой рассказывают смешные истории из их театральной жизни, а потом взахлеб делятся фактами из детства Влада. Медведь, уже перевоплотившийся обратно в юриста, только отшучивается и сжимает мое колено под столом.

— Майя, а где ты служишь? — о, а вот и время опроса спутницы сына наступило.

— Я аниматор, — просто и без обиняков. Мне не стыдно, не в этом окружении.

— Майя по образованию постановщик театрализованных представлений, — добавляет Влад. И мне кажется, или в его вариации это звучит даже гордо?

— Круто! — подтверждает мою мысль Соня, как небо и земля, отличающаяся от брата и по характеру и внешне. — Как вы встретились вообще с сухарем?

— С сухарем?

— Очень по-взрослому, Соня, — усмехается Влад. — Для собственных детей ты тоже придумала обидные прозвища?