— Ну вообще-то… — усмехается Ронни, и Кэт толкает его локтем.

— Это было всего один раз! Всего один, Ронни, заткнись!

— Нет-нет, расскажи! — просит Дженис, и Джей задается вопросом, каково было бы жить в нормальной, сексуально закрепощенной семье.

Он встает, освобождается от рук Дженис и идет к раковине, чтобы поставить туда свою чашку.

— Рад, что вам это кажется настолько смешным. Какая жалость, что Ник не отвечает на мои сообщения, а то я пригласил бы его поучаствовать в вашем празднике смеха.

Кэт перестает улыбаться.

— Джей, извини!

— Да, — соглашается Ронни. — Мы же не знали, что у вас все серьезно.

— Вот еще, — говорит Джей и, мотнув головой, прислоняется к раковине. — Ничего серьезного между нами нет.

Пожалуй, он будет повторять эти слова, пока сам в них не поверит.


***


Джей: Извини за вчера. Ты в порядке?

Ник: Угу.

Джей: Хочешь, встретимся вечером после смены?

Ник: Сегодня воскресенье, да?

Джей: У тебя планы?

Ник: Нет, все круто. В «Пицце Перфекто»?

Джей: Увидимся там.

Ник: :)


***


Старые «тимберленды» Джея не пережили путешествие во Вьетнам. Что, впрочем, неудивительно, ведь он практически не снимал их три года. Бренд не самый дешевый, но лучшей обуви для походов Джей еще не встречал. Перед сменой в «Пицце Перфекто» он едет в «Уолмарт», чтобы присмотреть новую пару и заодно купить там носки. Теперь, когда у него появилась работа, Аргентина снова показалась на горизонте.

На полпути в отдел обуви Джей замечает Ника.

Он стоит напротив полок с коробками для хранения — с полусонным и довольно унылым выражением на лице, — пока женщина у него за спиной нагружает тележку. Это, наверное, Никова мама. Она немного ниже его. У нее такие же темные глаза и выразительный рот, а волосы на пару тонов светлей, чем у Ника, и убраны в растрепанный хвост.

Джей думает было прошмыгнуть мимо них, но Ник уже поднял глаза и увидел его. На его лице появляется трагическая стеснительная улыбка и яркий румянец — он словно вмиг обгорел.

— Так. Нам понадобится минимум три, — говорит женщина. — У этой сломана крышка. Помоги мне достать… Ник, ты меня слушаешь?

Ник вздрагивает.

Женщина поворачивается и, увидев Джея, вежливо улыбается.

— М-м… — Ник чешет в затылке. — Мам, это мой друг Джей. Джей, это моя мама.

— Марни, — говорит его мать. Ее глаза слегка округляются. — Приятно познакомиться, Джей.

— Взаимно.

Джей пожимает ей руку. Интересно, что именно она знает? Ник вообще говорил дома о нем? И если да, то как о не-бойфренде или как о парне, которому он отсосал? Впрочем, неважно. Ни одно из этих определений не могло зарекомендовать его хорошо. Он косится на Ника, надеясь получить от него какой-то намек.

Но увы. Ник выглядит будто олень во всполохе фар.

— Коробки покупаете, да? — спрашивает Джей и немедленно начинает ненавидеть себя. Но он — не в пример Нику — сделал хоть какой-то вклад в разговор.

— Для колледжа, — говорит Марни. — Я все твержу Нику, что ему нужно больше, чем ему кажется, но он просто не слушает. Тебе нужны коробки для хранения, Ник. У тебя больше вещей, чем ты думаешь.

Ник бубнит что-то похожее на «рюкзачок для муравьев».

Марни его игнорирует.

— Вы учитесь в колледже, Джей?

— Нет и никогда не учился, — говорит он и замечает то, каким взглядом она смотрит на его футболку «Пиццы Перфекто».

Как и Ник.

Джей знает, что не обязан объясняться ни перед Марни, ни перед кем-то еще, но ее взгляд все равно задевает.

— Вообще-то, — говорит Ник, — Джей путешествует. Он объездил больше сорока стран.

— О. — Лицо Марни становится непроницаемым. — Как интересно.

Ник заталкивает руки в карманы и сопит, пожевывая губу.

— Было приятно познакомиться, — говорит Джей и ретируется.

Иисусе.

Почему у него создалось впечатление, что у них это не первый поход за коробками? Если Марни приложит усилие, но, наверное, найдет и такую, куда поместится Ник.

Окей, может, это несправедливо. Но даже ему — а он знает Ника всего ничего — совершенно понятно, что парень до паники волнуется из-за будущего, и покупка коробок не вполне помогает ему.

Пока Джей выбирает ботинки, его находит Ник.

— Извини за маму, — бормочет он. — Просто она будто помешалась на подготовке к учебе. При том, что я даже не знаю, хочу ли этого, понимаешь?

Джей берет в руки ботинок и осматривает подошву. Не очень.

— Ты говорил ей об этом?

Ник строит гримасу.

— Дело не в том, что я не хочу ехать в колледж. Господи, я не знаю. Просто… Вдруг вот это вот все, — он поводит рукой, — и есть все, что есть, понимаешь?

— Что, «Уолмарт»? — говорит Джей, пряча улыбку.

— Да, «Уолмарт», — шипит Ник. — «Уолмарт», коробки и списки, быть взрослым, устраиваться на работу, выплачивать студенческий займ и, может, даже сидеть без работы, а потом осознать: я в тупике и, как и раньше, понятия не имею, чем хочу заниматься! — Он останавливается, чтобы перевести дух, — кажется, и сам слегка удивленный этим всплеском эмоций. — Наверное, я в последнее время слишком часто читаю «Над пропастью во ржи».

— Заметно, — говорит Джей. — Правда, когда на меня самого находят мысли о тщетности бытия, то я предпочитаю «Бойню номер пять» Воннегута.

— Которая про инопланетян и чайник?

— Только формально.

— О. — Ник протягивает руку и трогает нос туристического ботинка. Вздыхает. — Как я могу им рассказать? Я словно в клетке и трепыхаюсь внутри, вот только никакой клетки нет. А даже если бы и была, то я был бы зверьком, который боится выбраться из нее, потому что если не колледж, то что еще остается?

— Целый мир.

Ник фыркает, словно он пошутил.

— Не. Совсем не мое.

— Должно же быть место, где тебе хочется побывать.

Ник кривит рот.

— Средиземье?

Джей смеется.

— Короче, — говорит Ник, — еще раз извини и да, это была моя мама. Кстати, она точно просекла, что мы с тобой мутим — на случай, если ты не заметил ее неодобрительного мамского взгляда. Еще, если вдруг спросят, то я, возможно, сказал, что тебе двадцать лет. Но вообще, ты и не выглядишь старше. Еще она хочет, чтобы я пригласил тебя к нам на ужин, потому что я не придумал, как ввернуть в разговор всю эту тему с приятелями по траху.

— То есть, ты приглашаешь меня на ужин? — спрашивает Джей, и его желудок сжимается.

— О, господи, нет! Я не к тому… Ну, ты понимаешь. — Ник смотрит в пол, потом поднимает глаза. — Вау. Кто бы знал, что бывают более неловкие ситуации, чем вчерашняя, да?

— Да, — соглашается Джей.

— Если б ты был моим бойфрендом, то я стопроцентно пригласил бы тебя, — говорит Ник, — потому что ты горячий, как солнце. Но мы занимаемся немного другим.

— Да, — снова говорит Джей.

— Да, — повторяет Ник. На его лице облегчение. — Окей, тогда увидимся вечером, ладно?

— Окей.

— Окей, круто. — Ник выстреливает в него широкой улыбкой и убегает.

Джей теряет его из виду где-то в отделе одежды.


***


На работе Девон на седьмом небе от счастья.

— Со мной провели мужской разговор, — гордо говорит он, когда Джей спрашивает, чего он так рад. — Отец Эбони. Он усадил меня и напомнил о том, что он коп и знает, как спрятать труп. Это было так круто!

Друг Ника такой же странный, как Ник.

— Потому что он теперь знает, что я настроен серьезно! — восклицает Девон. — Именно так оно и работает. Я обещаю не быть козлом и уважать его дочь, а он обещает убить меня, если я облажаюсь.

Эбони у него за спиной закатывает глаза.

— Какой бред!

— Не бред, а традиция!

— Бредовая патриархальная традиция, где с женщиной обращаются будто с вещью, а не как с человеком, способным принимать свои собственные решения.

Девон сияет.

— Думаешь, он проводил такую беседу с девушкой моего брата? — спрашивает Эбони. — Нет. Естественно, нет. Люди до сих пор думают, будто женская сексуальная жизнь должна контролироваться мужчиной, и что женщина, которая занимается сексом, теряет в цене.

— Это, конечно, полная хрень, — соглашается Девон и чуть-чуть морщит лоб, хотя его улыбка не теряет своего блеска. — Но таким образом люди из поколения твоего отца показывают свою любовь к дочерям, разве нет?

— Мой отец родился в семьдесят втором, — говорит Эбони. — А моя бабушка сжигала свой лифчик. Уж он-то должен быть в курсе, что так делать нельзя. (имеется в виду феминистская акция протеста, прошедшая в 1968 году, во время которой сжигались лифчики, бигуди, пояса для чулок и другие женские вещи по аналогии с сожжением повесток в армию протестующими против войны во Вьетнаме — прим. пер.)

— И все равно это было круто, — упирается Девон, и Эбони фыркает. — Ладно, слушай, я знаю, что если окажусь настолько тупоголовым, что облажаюсь, то мне надо будет бояться вовсе не твоего отца.

— Точняк. — Эбони усмехается и проходит мимо них с подносом напитков.

Девон медленно выдыхает.

— Вау. В последнее время я столько всего узнаю о мужском преимуществе. Все сложнее, чем я думал сначала. Чувак, ты хоть понимаешь, как круто, что оно у нас есть? — Он медленно качает головой. — В общем, когда со мной проводили мужской разговор, я подумал, что такой разговор надо бы провести и с тобой.

Джей приподнимает бровь и, сложив руки, опирается боком на стойку.

— Окей. Я тебя слушаю.