Они долго болтали с ювелиром по поводу того, насколько интереснее придумать что-то свое и заказать кольцо на заказ по собственному рисунку, — кроме того, это оказывалось и экономнее, — а потом ювелир показал им маленький бархатный мешочек, который оказался настоящей сокровищницей, хранящей сверкающие драгоценные камни. Через пару дней Ангус, получив премию, снова пришел туда и купил тот единственный бриллиант, который ему приглянулся. Его очаровывало сочетание таких небольших размеров и такой ценности, а то, что столь дорогую вещь можно легко потерять, напоминало Ангусу тот опустошающий страх, который он испытывал при мысли о том, что когда-нибудь может потерять Айону.

Еще шесть месяцев, и дела в пабе пойдут так хорошо, что можно будет принять решение о своем будущем. Об их будущем. Он перестал стучать пальцами. Сделать предложение по всем правилам он сможет только тогда, когда поймет, что может ей дать. А когда она получит кольцо, пути назад уже не будет.

А что же ему делать сейчас? Что, если кольцо будут изготавливать три месяца? Что, если оно окажется не таким, как надо? В его представлении, сцену должны были создавать все детали: преклоненное колено, предложение, крошечная коробочка, которую она откроет после некоторых колебаний, крик восторга, внезапные слезы, объятия. Все должно быть идеально.

И тут Ангус моментально принял решение. Он позвонит ювелиру в выходные. Пусть тот начинает работать. А для Ангуса это будет двойным стимулом.

Он улыбнулся сам себе в зеркальце заднего вида, потому что ему удалось найти место для машин, не принадлежавших жителям района, не снабженное почему-то счетчиком для оплаты парковки, — он не переставал улыбаться всю дорогу до «Виноградной грозди».


В пабе было тихо; стоял привычный утренний несвежий запах, как будто кто-то выпустил газы. Ангус отметил про себя, что нужно будет поговорить с Джимом, чтобы до начала лета поставить кондиционеры. Из кухни доносилось «Радио один» и негромкие постукивания. Он догадался, что это отбивают мясо, но не мог не помечтать, что на самом деле это Нед колотит Габриэла чугунной сковородкой на длинной ручке.

Проходя в кабинет, Ангус поправил табуретки возле стойки бара и полюбовался сияющими, как драгоценные камни, бутылками, которые отражались в зеркалах. Айона была совершенно права насчет темно-красных обоев. И насчет того, что надо было избавляться от того отстойного ковра. Пабом скоро можно будет гордиться.

— Доброе утро, ребята!

Помощники повара были уже на кухне и разбирали только что привезенные овощи под руководством Неда, который проворчал что-то вроде приветствия. Судя по небритому подбородку и опухшим векам, спать он так и не ложился, а может быть, даже не уходил из паба после того, как вчера вечером все убрали.

Ангус прошел в кабинет, который был расположен рядом с кухней, скинул пиджак и повесил его на вешалку с крючками, которую ему пришлось приделать тут самому. Гигиена и порядок никогда не входили в список приоритетов Брайана и Луиса.

Джим сидел за столом и что-то считал на калькуляторе, поглядывая на квитанции; он поднял глаза лишь на секунду. Рядом с ним стояла тарелка, на которой остались только крошки, и две пустых банки из-под джин-тоника с кофеином.

— И тебе доброе утро, парнишка Джим, — улыбнулся Ангус. Молодец Джим, работа еще не началась, а уже считает. — Айона тут?

— Не видел, нет.

— Ох. — Ангус нахмурился и откусил от яблока, которое взял из овощного ящика. — Когда я встал, ее уже не было. На холодильнике лежала записка насчет того, что ей нужно начать пораньше, чтобы успеть все сделать, а самой ее в доме уже и след простыл. Я подумал, что она могла пойти смотреть новую карту вин. Знаешь, что в одиннадцать я встречаюсь с представителем наших поставщиков, может, договоримся о еще нескольких сортах вин?

— He-а, я ее не видел. Извини.

Ангус задумчиво доел яблоко. Это на Айону не похоже. В зале, пока он будет отсутствовать по делам, должна была остаться она одна. И она знала, что ему нужно будет отлучиться, а Джим тоже должен вернуться в «Оверворлд» перед ланчем. Она не могла такое забыть. И она почти никогда не опаздывала. А вдруг она попала в аварию?

Он похолодел от ужаса. Наверняка в этом случае ему бы уже позвонили. Если бы ее сбила машина, то кто-нибудь обязательно нашел бы в ее сумочке записную книжку со всеми адресами и телефонами. Если сумочка не отлетела далеко в сторону. Или не затерялась в хаосе после несчастного случая в метро. А исправила ли она в записной книжке номер его старого рабочего телефона на новый, в пабе? Может быть, сейчас у него на работе на голосовой почте оставлено какое-то ужасное сообщение. И как он об этом скажет ее матери? Как он…

— Ангус, с тобой все в порядке? — внезапно спросил Джим. — Ты весь покрылся потом.

— Нет-нет… — Он вытащил пестрый платок и вытер лоб. — Айона не звонила, не говорила, где она?

Джим покачал головой.

— Нет. Но это может знать Нед. Они говорили, что сегодня он может научить ее делать какой-то соус, если ей это интересно. Нед! — крикнул он.

Ангусу было отчего-то неприятно, что Нед может знать, где находится Айона, когда сам он не знает.

— Да? — Нед появился в дверях с большим пучком петрушки в руке, который сам как будто не замечал.

— Видел с утра Айону?

Нед покачал головой.

— А она разве не в пещере с магическим источником?

— Нет, я сам сегодня набирал минералку в бутылки, — сказал Джим. — Может быть, она решила сначала пройтись по магазинам, Ангус. Решила что-то купить.

Несмотря на разумность этой версии, в груди у Ангуса все так же металась паника.

— Она не ходит по магазинам одна. Мы всегда это делаем вместе.

— Почему? — спросил Нед.

— Потому что без меня она всегда покупает не ту зубную пасту — объяснил Ангус. — Я могу пользоваться только пастой «Маклинз». От остальных у меня начинается раздражение. Нет, нет, нет, нет, — вдруг сказал он, — не надо сбивать меня с толку! Я за нее волнуюсь!

— Да брось, Ангус, она уже большая девочка, — попытался утешить его Нед, возвращаясь на кухню. — Она придет с минуты на минуту. Не понимаю, почему ты так переживаешь из-за всякой мелочи.

— Да пусть приходит, когда хочет, только пораньше, чем Безумный Сэм, — сказал Джим, стуча по кнопкам калькулятора. — Я ее подожду. Но долго остаться не смогу. Я хочу сходить в офис и поговорить с Мартином о квартирах на втором этаже. И мне придется встретиться с ним лично, потому что если он увидит на своем мобильном мой номер, то тут же притворится, что вошел в туннель и не слышит меня.

— Он так с тобой поступает?

— Он со всеми так. Можно подумать, что он работает инженером-экплуатационщиком в туннеле под рекой Дартфорд, а не специалистом по реконструкции недвижимости.

Ангус облокотился на картотечный ящик. Он побледнел.

— Господи, Джим, ты не думаешь, что ее могли похитить, а?

Джим наконец оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на него.

— Не думаю. И не понимаю, почему у тебя начинаются такие истерики. — Однако, увидев, какое страдание было написано на лице у Ангуса, смягчился. — Послушай, иди и сделай чашечку кофе. Стоит Айоне услышать звук работающей кофеварки, как она тут же выползет из норки…

— Ладно, — неохотно сказал Ангус. — Но сначала я сделаю несколько звонков.


Айона как-то заметила, что после третьей чашечки кофе ее начинает переполнять странное добродушие и благосклонность по отношению ко всем окружающим. Это открытие она сделала в первую неделю работы в кафе, — ей удавалось привести себя в приятное всепрощающее состояние всего за пять минут, настолько крепкий эспрессо там варили. Никаких нервов, никакой паники, вообще ничего. Одно только человеколюбие. К моменту возвращения домой — а в тяжелые дни Айона выпивала в среднем одну чашку в час — она могла смириться уже с чем угодно, а на лице у нее было мирное мученическое выражение, как у святых на заднем плане средневековой итальянской фрески.

Она допила четвертую чашку и, на шаг отступив от мольберта, наклонила голову и стала критически оценивать то, что удалось сделать за утро. С учетом полного отсутствия интереса к этой работе, все было не так уж и плохо. У нее все еще не получались жених с невестой — карандаш как будто сам пугливо уходил от них в сторону, но большая часть второстепенных деталей — овцы, коровы, розы, подружки с красными глазами — была уже набросана и не выглядела совсем уж странной. Айона не знала, насколько ее мнение соответствует действительности, а насколько вызвано действием кофе, но это было не важно. По крайней мере, дело начато.

От работы у нее побаливали мышцы на плечах, и она стала рассеянно потирать их, обхватив себя руками, и позволила болезненной расслабленности полностью захватить все ее существо. Когда она работала, то обычно думала совершенно не о том, что рисовала, и после весьма долгих размышлений на тему того, не сделал ли ей Ангус промывку мозгов и не начала ли она думать точь-в-точь как он, ей было просто приятно прогнать из головы все мысли, до последней.

Минуту-другую она расслаблялась, а потом услышала знакомые позывные передаваемых каждые полчаса новостей и машинально посмотрела на часы.

«Проклятье». Было десять тридцать.


Айона могла бы взять такси, но у нее не было денег, да и такси не найти. Добираться до работы и в самое удачное время было непросто, и сейчас она носилась по дому, одевалась и слушала радио, чтобы узнать о проблемах с транспортом; создавалось впечатление, что на всех линиях метро отменяются поезда, а патрульные мотоциклы сообщают о серьезных пробках по всей столице. Вполне возможно, что пробки вызывают сами полицейские мотоциклы, заныривающие в плотный и медленный поток машин.

В конце концов, охваченная отчаянием и паникой, она вытащила горный велосипед Ангуса из кладовки со всяким хламом и поехала на нем, сокращая путь, где можно, и даже срезав углы через два парка, где проезд велосипедов был запрещен.