Нед с удивлением посмотрел на приятеля, а потом мысленно обругал сам себя. Вот оно, слепое пятно Джима.

— Послушай, парнишка Джим, — начал было он, но остановился, потому что в помещение неторопливо вошел высокий блондин, озиравшийся по сторонам так, как будто впервые в жизни оказался в пабе. На нем были потрепанные джинсы и рубашка то ли в стиле ретро, то ли просто в дурном вкусе, и от этого он напоминал постоянных посетителей «Грозди», так что Джим машинально поднялся, чтобы выставить его вон.

— Здравствуйте, — сказал мужчина, протягивая руку. — Вы, наверное, Нед? Меня зовут Габриэл. Я хотел бы у вас работать, пришел на собеседование.

У него был необычный выговор, и Джим не мог понять, откуда он мог бы быть родом, кроме того, для повара Габриэл казался слишком мускулистым. Когда он пожимал руку, вспоминался аппарат для измерения артериального давления.

Джим понял, что просто так высвободить руку ему не удается, и кивнул в сторону Неда, который в тот момент рылся в рюкзаке, — Джим и думать не хотел, что он там ищет.

— Нед, тут уже приходят твои будущие сотрудники.

Нед встал; казалось, что он узнал вошедшего.

— Здравствуйте, Габриэл, меня зовут Нед, — сказал он, протягивая руку. — Спасибо, что пришли.

Джим вздрогнул, увидев, как загорелый пальцедробитель взялся за нежные музыкальные пальцы Неда и сжал их.

Невероятно, но на лице Неда не появилось ни малейших признаков боли. Джим еще раз поразился его фантастически недосягаемому болевому порогу.

— Не пугайтесь. У нас здесь все только начинается.

— У нас сейчас происходит полное переоборудование кухни, — сказал Джим, так как, по его мнению, именно он должен в отсутствие Ангуса давать подходящие «ангусовские» ответы на все вопросы. А не отвечать так, как ему самому хочется, — а его до сих пор тянуло выставить пришедшего за дверь.

— Если хочешь, бери банку колы, и мы сядем и поговорим насчет твоего резюме? — Нед уверенным движением извлек руку из его пальцев и указал на тот столик, на котором не лежало никаких строительных материалов.

— Да, конечно.

Джим посмотрел, как Нед перегнулся через стойку и захватил стакан для колы, после чего ловко опустил свое худое тело прямо на ближайший стул, который не стал даже отодвигать от стола. Габриэл же, напротив, проплыл к стулу неторопливо, а его золотистая шевелюра рок-идола неправдоподобно здоровым блеском сияла под неярким лондонским солнцем.

«Но чековой книжкой распоряжаюсь я», — свирепо сказал он самому себе, после чего заставил себя подойти к столику и сесть вместе с ними. Нед мог произвести впечатление менеджера, но этим все и ограничивалось, и, хотя наблюдать за этим было забавно, не так уж замечательно будет, если в итоге он наберет для работы в баре людей, на которых можно положиться в плане поставок определенных продуктов, но не умеющих даже поджарить картошку.

Однако Джим, хотя и пытался изо всех сил следить за разговором, никак не мог сосредоточиться, поскольку думал только о Габриэле, его невероятных волосах и непривычном выговоре. Одно за другим звучали названия лондонских пабов, имена поваров, менеджеров и владельцев ресторанов, и казалось, что Нед вполне доволен услышанным, потому что его одобрительное мычание стало слышаться еще чаще. Он делал записи, закрывая листок рукой, как школьник, — пусть Джим и считал, что выглядит это совсем несолидно, но прием явно сработал, — теперь Джим умирал от любопытства, желая узнать, что же пишет Нед. А Габриэл, сидевший с широко расставленными ногами, в позе, типичной для рок-идолов, казался совершенно невозмутимым.

Пока Нед делал какие-то особенно подробные записи, в разговоре возникла пауза. Габриэл внезапно повернул голову, и Джим, который в тот момент пытался представить, где же в этой золотой гриве скрываются уши, встретился взглядом с ярко-голубыми глазами Габриэла, которые как будто спрашивали, найдется ли ему место в гастро-пабе.

— Так, а есть ли у вас, э, фирменное блюдо? — спросил Джим неуверенным голосом.

— Выпечка. — Глаза засветились улыбкой.

— О, замечательно, — сказал Джим. — А руки холодные?

На загорелом лбу выразилось недоумение.

— Что, простите?

— У вас холодные руки? — Джим мобилизовал все свои кулинарные познания и надеялся, что это не слишком бросается в глаза. — Моя мать всегда говорила, что только холодными руками можно…

Теперь на него уставились и Габриэл, и Нед.

— …делать хорошие пироги. Ладно, колу еще кто-нибудь будет?

Джим слишком поспешно встал, и стул у него чуть не упал. Он неловким движением схватил его, начал задвигать под стол и споткнулся об ножку. Джим смутился, и от шеи по лицу сразу же начала разливаться пылающая краснота.

Джим так злился на самого себя за то, что в те самые моменты, когда хочется произвести впечатление, с ним происходила такая ерунда. Ему хотелось казаться невозмутимым, как Нед, или компетентным, как Ангус, но он каждый раз оказывался компетентным, как Нед, и невозмутимым, как Ангус.

А сейчас даже Нед производил впечатление человека компетентного: он деловито задавал вопросы о том, есть ли у Габриэла опыт руководства помощниками повара, и в то же время присматривал за тем, как расставляли в кухне оборудование, а время от времени кричал работникам что-то по поводу стока водопроводной системы.

На кухне заработала дрель. Джим вздохнул и задумался, стоит ли сейчас звонить Ангусу и спрашивать, как у него дела с поставщиками. Проверка температуры рук потенциальных сотрудников, судя по всему, не входила в программу собеседований, которые проводил Нед. Он и вновь прибывший как будто забыли о существовании Джима, — не стоило бы им так. Как-то они слишком откровенно сбросили меня со счетов. А ведь могли бы, по крайней мере, обратиться к его богатому опыту посещения разного рода заведений.

Джим встал, чтобы уходить, и при этом чуть не размозжил себе голову о полку, которую несли мимо, — и только тогда он вспомнил, что Тамара так и не вошла внутрь. А потом, когда он наконец высвободился от полки, то увидел в дверном проеме ее, светловолосую и бледную, более, чем обычно, похожую в этом кожаном костюме на Марианну Фэйтфул, — она просто пожирала взглядом Неда и Габриэла, как будто не осмеливалась заговорить или подойти ближе.

На мгновение Джим попробовал внушить себе, что она смотрит на него, но Тамарин взгляд был направлен совсем под другим углом, а на лице застыло выражение, которого он еще у нее никогда не видел: полная сосредоточенность, гипнотическая устремленность в одну точку. На сердце у Джима стало тяжело, и он повернулся, чтобы узнать, куда направлен ее взгляд, — слабый голосок надежды подсказывал, что она могла залюбоваться красивой лепниной, освещенной солнечными лучами.

Из окна лились потоки солнца, в которых кружились пылинки; свет обрамлял Неда и Габриэла, которые склонили головы над одним из меню, написанных Недом от руки. В темном пабе они выглядели неожиданно эффектно — они были обворожительны, потому что их не волновало, как они выглядят, и их озаряло нечто особое — умение, увлечение, которого не было у него, и внезапно Джим почувствовал, что его сметает и уносит от них чувство обиды и несостоятельности. Хотя он и боролся с чувствами, от которых, как казалось, уже полностью избавился, в голове не переставал звучать слабенький голос надежды, говорящий, что это на Неда Тамара смотрит в таком оцепенении, потому что в этом случае оставались хоть какие-то шансы, — ведь потом она может понять, что Нед не совсем тот, за кого она его принимала.

В тот же момент Джим разозлился на самого себя за такие низкие мысли.

А что за человек Габриэл, он не знал. Понятия не имел, как подойти к Габриэлу.

Глава 16

В десять минут двенадцатого у Мэри зазвонил мобильный. Как раз посередине урока чтения и письма, в самый ответственный момент, когда она пыталась научить практически лишенный воображения класс сочинять стихотворения-сравнения.

«Луна круглая, как…?» — с надеждой произносила она.

В ее сумке, стоявшей прямо под стулом, на котором она качалась, зазвонил телефон. По мелодии она поняла, что это Крис, — для него телефон играл «Элизе». Для всех остальных был «Полет шмеля». Мэри этот звонок показался вероломным вторжением на ее территорию, и она даже думать не хотела, почему Крис может звонить ей днем. Телефон она оставляла включенным только для чрезвычайных случаев. Но все-таки она постаралась приглушить появившееся чувство паники и заставить себя не слышать звонка, как будто и то, и другое может исчезнуть, если она как следует постарается не обращать внимания.

— Круглая, как…? — Мэри внимательно посмотрела на учеников, надеясь заметить в чьих-нибудь глазах искру понимания и получить ответ, — тогда ей удастся отвлечь внимание детей от этого звонка.

Она увидела, что трое мальчишек, которые жили в более обеспеченном районе, заглянули в портфели, чтобы убедиться, что телефон звонит не у них.

— Кэти? — Кэти Арчер обычно умела выдать какой-нибудь резкий остроумный комментарий. Мэри надеялась, что дети не расслышат в ее голосе ноток отчаяния.

Но сейчас было совершенно ясно, что все их внимание направлено на ее сумку.

— Кэти! — рявкнула Мэри. — Луна круглая, как что?

— Как луна? Мисс, у вас звонит телефон.

— Да, так и есть. Ладно, пусть каждый напишет, на что похожа круглая луна, а потом мы все прочитаем и увидим, у кого лучше всего получилось. — Мэри стала рыться в сумке, вытряхивая на стол потрепанный роман, бесплатно распространяемый для читательниц «Космо», кошелек, ежедневник, плейер. — Начинаем прямо сейчас, — добавила она, подняла глаза и увидела тридцать пар любопытных глаз, которые уставились на нее, и тридцать карандашей, которые у кого-то были во рту, у кого-то — засунуты в нос или заложены за ухо, — но ни один карандаш не применялся по назначению — для прилежного письма на бумаге. — А за лучшие ответы я поставлю хорошие оценки.